Читать книгу "Серебряный меридиан - Флора Олломоуц"

Джим улыбнулся.

— Я не назвал бы этот способ более легким. Думаю, он вообще не легкий, к счастью. Будь он легкий, мы бы ничем не отличались от кроликов. Хотя, простите, а что, собственно, вы имеете в виду?

— Но многие и не хотят от них ничем отличаться.

Девушка энергично кивнула.

— И не отличаются.

Джим дал им отшутиться, а затем продолжил.

— Если хочешь быть мужчиной, то, выбирая профессию, должен думать о равновесии. В этом смысле совершенно гармонично жили и творили художники Ренессанса. Они создавали шедевры, занимаясь при этом тяжелой физической мужской работой, требующей усилий, сноровки, выдержки и выносливости. И на другое, мы знаем, времени у них хватало. Образцом для них стала античность, для которой совершенство было в гармонии тела и духа. Я, например, работаю с людьми, а в спорте предпочитаю такие виды, в которых остаешься один на один с собой — плавание, бег, йога.

— А вот еще говорят, что ум — это самое сексуальное в мужчине.

— Я думаю, в женщине тоже.

— Вы серьезно так считаете?

— Да.

— А как же красота?

— Все вместе.

— А что-то абсолютное в человеке есть?

— Думаю, это то, что называют душой. Но это вопрос тонкий. Скорее, это все-таки вопрос веры.

— Джим, могу я вас спросить, во что вы верите? Я не говорю о религии.

— Во что я верю? В общение. Правда, иногда закрадываются сомнения. Это неприятно. Но я не могу и не хочу никому ничего навязывать. Просто делаю свое дело. Если людей интересует то же, что интересно мне, я рад. Кому неинтересно или сложно, этим не занимаются.

— А если хочется заниматься тем же, но сложно?

— Новое часто пугает. Страшно впервые входить в воду, целоваться, выступать перед публикой.

— Вам это не грозит.

— Спасибо.

— И, напоследок, можно еще спросить?

Он выжидательно смотрел на нее.

— Кто вы такой, Джеймс?

Он улыбнулся.

— Выдумщик.

— Спасибо, нам было приятно и интересно с вами.

— Спасибо за приглашение.

Из программы «Аннотация» Джим и Виола просмотрели только фрагменты. В этой студии Джим был серьезен. Он сидел, почти не двигаясь, положив нога на ногу и облокотившись о спинку дивана. Его волосы были зачесаны со лба назад, открывая лицо, что придавало его облику уравновешенную строгость. Ведущий выстраивал их беседу острыми и провокационными вопросами.

— Джеймс, вы должны понимать, что, рассказав нам эту историю, вы посягнули на память величайшего поэта. Это ли не кощунство?

— Нисколько. Отнюдь. В отличие от большинства представителей нестратфордианского направления, которые отрицают само существование Шекспира, хотя и призывают чтить память о нем, я утверждаю, что все произведения Уильяма Шекспира принадлежат человеку, родившемуся предположительно 23 апреля в семье Джона Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне и определенно крещенному 26 апреля 1564 года.

— Однако вы говорите, что какие-то из его произведений написаны другим человеком и лишь изданы под именем Шекспира.

— Я предполагаю, что некоторые из его произведений могли быть написаны человеком, также рожденным в семье Джона Шекспира в Стратфорде-на-Эйвоне предположительно 23 апреля и крещенным 26 апреля 1564 года, и изданы под его собственной фамилией, той, что по праву рождения также принадлежала и Уильяму Шекспиру. Как вы знаете, история оставила нам несколько вариантов фамилии поэта.

— Вы заимствовали идею у Вирджинии Вулф?

— Я считаю, что Вирджиния Вулф каким-то образом «подглядела» в просвет между текстом и подтекстом шекспировских полунамеков. Хорошее историческое воображение, как правило, увеличивает этот просвет, а понимание того, что любой вымысел вырастает на почве или, если угодно, вылепляется из материала личного опыта автора, практически уничтожает его границы. Литературная действительность существует помимо нас наравне с ходом так называемой «объективной» истории. И никто не сможет сказать, причастно то или другое соприкосновение литературы к тем или иным реальным событиям.

Теперь в поле зрения журналистов и комментаторов на волне внимания к роману «А лучшее в искусстве — перспектива» попадало все, что касалось его автора, и, в первую очередь, театр «Флори Филд». В Живом Журнале появилось сообщество, посвященное героям «Перспективы». Так роман стали называть для краткости. Все, что, так или иначе соотносилось с ним, попадало на эту страницу. Там же появилась и статья о Джиме из «Воскресного обозрения»:

Джеймс Эджерли очень занят в последнее время. Паб его друга с видом на Темзу давно стал его пересадочным причалом на пути от театра «Флори Филд» к книжному магазину и образовательному центру. Заряд его собственной энергии и напряжение атмосферы вокруг его дебютного романа и театральной работы столь высоки, что можно обжечься. Вечером перед нашей встречей он играл, что бывает исключительно редко, в пьесе Д. Пристли «Скандальное происшествие с мистером, Кеттлом и миссис Мун», которую сам, и поставил. После спектакля он сбежал в паб в надежде отдохнуть с друзьями, но здесь была я. Именно так начинается новый взлет — постоянной нехваткой времени, перегруженными планами и хроническим недосыпанием. «Бессонница — это даже занятно», — смеется он. В следующем месяце он начнет записывать аудиокнигу по своему роману «А лучшее в искусстве — перспектива». На мой вопрос, найден ли для этого проекта женский голос, он ответил уклончиво: «Еще есть время». И, словно этого недостаточно, он надеется снять серию передач о книгах, всколыхнувших мир — «Сюжет. До и после». «Кроме того, — говорит он, — я часто сталкиваюсь с проявлениями лени — отсутствием любопытства, заинтересованности, безразличием, языковой и выразительной инертностью при общении людей друг с другом. Это хорошее дело — рассказать тем, кто этого еще не осознает, о чуде, подаренном нам судьбой — даре слова — нашем проводнике в сферу общения.

Роман принес ему популярность, но настоящий успех ждет его впереди.

Сейчас он заряжен возбуждением, которое трудно скрыть. И мир отвечает его обаянию добрым отношением всех, кто оказывается рядом, — друзей, официанток, коллег, зрителей его театра и читателей.

Джеймс Томас Эндрю Эджерли — единственный сын сэра Энтони и Мэри Эджерли, продолжающий семейное дело, основанное в давнюю пору продавцами, знатоками и исследователями книг и расширенное после Второй мировой войны его дедом, сэром Бернардом Джеймсом Эджерли, в сфере образования, (центр изучения английского языка) и искусства (камерный театр «Флори Филд»).

После изучения, режиссуры в Лондонской академии музыкального и драматического искусства он пришел в качестве «капитана» своего театрального «галеона». «Театр, говорит он, — это большая семья. Если ты — лидер и с этим, все согласны, не важно, сколько тебе лет. К тебе всегда будут относиться как к старшему». Это ли обстоятельство или от природы присущая ему сердечная открытость сформировали его по-братски дружеское и по-отечески заботливое отношение к людям, к жизни, к окружающему миру.