Читать книгу "Тайные виды на гору Фудзи - Виктор Пелевин"

Вот если бы можно было усилить оргазм до полной невыносимости, заполнить им все тело и душу, убрать из него судорожную суетливость и заменить неподвижным спокойствием, а потом растянуть на час или два, получилось бы нечто…

Впрочем, нет. Это уподобление хромает. Любовный экстаз – это узкая щелка для подглядывания, peep show, где в лучшем случае есть секунда, когда виден уголок первой или второй джаны. Оргазм напоминает обещание, которое природа дает – и тут же берет назад. А в джане не было никакого обмана, и если первая тоже отчасти была обещанием, то вторая была исполнением этого обещания.

Если первая джана походила на приближение к солнцу, то вторая напоминала погружение в его глубины. Но это солнце не жгло – оно было очаровательно прохладным, и сделано было не из огня, а из счастья. Вихри невыразимого наслаждения подхватывали меня и нежно передавали друг другу; в этом сосредоточенном восторге была такая мощь, такая глубина, такая надежность…

Мне даже интересно стало – насколько сильным может быть блаженство?

Да каким угодно, как бы ответила джана, любым, какое ты можешь выдержать, не сгорев. И я окунулся в восторг, который просто нечем было измерить. Я и подумать не мог, что такое бывает.

Наркотики? Господи, да какие к черту наркотики. Конечно, как и с оргазмом, отдаленное сходство можно найти: еще одна замочная скважина, сквозь которую можно подглядывать.

Только на всех знакомых человеку замочных скважинах гроздьями сидят черти и тычут оттуда в глаз ржавой вязальной спицей. Смешно даже сравнивать.

Из моего рассказа может показаться, что джана – это какое-то неспокойное состояние, где то и дело что-то меняется. На самом деле оно абсолютно спокойное и неподвижное, очень ясное, и всякие поползновения ума что-то подумать становятся тут же видны. Мысли прячутся от джаны как летучие мыши от дневного света, и время там идет совсем по-другому.

Я уже говорил, что в этом состоянии меня то и дело посещали разного рода мимолетные постижения (саядо назвал их «инсайтами»), которые, однако, не превращались в поток мыслей – все становилось ясно сразу же, и обмусоливать постигнутое не было никакой необходимости. Ум оставался неподвижно прикованным к джане.

Мне даже трудно называть подобные постижения своими – может быть, это были мнения саядо Ана, занесенные в мою голову сквозняком джаны.

Одно из таких быстрых пониманий-инсайтов показалось мне интересным, когда я вспомнил его после опыта. Постараюсь сейчас его расшифровать.

Мы почему-то думаем, что «жизнь» должна опираться на органику, на разных червей и обезьян, ползающих по поверхности громадных каменных шаров. И других вариантов мы просто не видим. До такой степени, что у нашего Бога есть свойственный приматам волосяной покров – борода, за которую его то и дело хватают отважные человеческие мыслители.

Но «жизнь» – это просто переживание ограничений и обязательств, накладываемых материей на сознание. Сцепление одного с другим на некоторое время. И происходить это сцепление может любым способом, какого только пожелает сознание, выдумавшее эту самую материю для своего развлечения.

Так вот, я не зря сравнил вторую джану со звездой: мне показалось, что похожие состояния переживает ум, сцепленный со звездной материей.

Эти космические джаны длятся, с нашей точки зрения, почти вечно: невыразимый восторг горения голубой звезды, спокойная радость желтого солнца, снисходительное довольство красного гиганта… Звезды ведь горячи только для нас. Сами для себя они полны прохлады, и в сердце их бьет ключ вечной радости. И еще – звезды не думают. Оно им не нужно. Думаем мы – о том, как бы нам, это, стать звездой.

Долгая практика джан, понял я, создает причины для того, чтобы оказаться потом в этом звездном измерении. Когда ум хорошо с ним знаком, не надо даже молиться небесному начальству – все произойдет самым естественным образом. Я не знаю, что это за измерение и звезды это на самом деле или что-то иное, но понимание было отчетливым и ясным, как и прочие настигшие меня инсайты.

Collateral wisdom[7], могли бы сострить в Пентагоне. Увы, позже саядо Ан сказал, что для формирования подобных фундаментальных кармических следствий следует практиковать джаны самому – испытанное и пережитое с помощью эмо-пантографа мало отличается от мокрого сна.

Конечно, это нечеловеческие состояния. Совершенно нечеловеческие, хотя бы потому, что люди попадают в них крайне редко – и заглянуть туда мы можем лишь потому, что и нашу ползучую жизнь, и ослепительное счастье звезды переживает один сознательный принцип.

Но разве «нечеловеческое» – это всегда плохо? Нет, Танечка, иногда это очень даже хорошо. А вот «человеческое» – давай уж будем честны до конца – это практически всегда плохо. В том смысле, что почти всегда больно и абсолютно всегда крайне ненадежно.

И особенно отчетливо понимаешь это, когда вываливаешься в мир из второй джаны. Может, монахи таких чувств не испытывают, потому что в любой момент могут вернуться назад, а я вот ощущал себя пассажиром туристического автобуса, которого только что провезли по раю, а потом ссадили в навозную кучу возле покосившегося крыльца – и сказали: «Экскурсия закончена».

И какая мне теперь была разница, что моя куча навоза покрашена золотой краской?

***

Перед следующим опытом саядо сказал то же, что и в прошлый раз:

– Вместе со мной вы ощутите вторую джану как нечто грубое, и ваш ум перейдет в более тонкое состояние.

Я поверить не мог, что такое можно сказать о второй джане. Лучше ее ну точно ничего не могло быть.

Но оказалось, монах опять прав.

Я помню, мы в школе читали сказку Льва Толстого «Много ли человеку земли нужно». Про то, как жадный человек пытался за день обежать много-много земли, чтобы по уговору взять ее в собственность. В конце концов он не успел вернуться в установленное место вовремя и грохнулся на землю мертвый. И досталось ему ровно три аршина – чтобы его там зарыли.

«Ай, молодец, – закричал старшина, – много земли завладел…»

Толстой, как я понял, издевался таким образом над бизнес-сообществом. Ну, не он один – голь на выдумки хитра. Хотя, как вспомню Борьку с Бадри… Ну да ладно, грустная тема.

Я тогда подумал, что правильный вывод из сказки такой – бизнес надо верно планировать. Чтобы точно знать, сколько земли успеешь реально обежать за день. Но могли быть, наверно, и другие прочтения.

Тот же самый вопрос встал теперь передо мной прямо в джане: много ли человеку блаженства надо? Допустим, можно вместо плюгавого земляного червя стать изнывающей от счастья звездой…

Но зачем?

Я уже говорил, что во второй джане вопрос только в том, сколько блаженства сознание в состоянии вместить. Много ли ему, так сказать, нужно кайфа. Сначала кажется, что много. И всегда будет нужно много. И чем больше, тем лучше.