Читать книгу "Morbus Dei. Зарождение - Маттиас Бауэр"

– Идемте, надо выбираться отсюда…

Вчетвером они поставили на полозья опрокинутые сани и заново погрузили бревна. Когда все было готово, по очереди разогнали сани и продолжили спуск.

Никто из них не заметил закутанную в тряпье фигуру, наблюдавшую за ними все это время. Когда мужчины потерялись из виду, она скрылась среди деревьев.

XIX

Когда Иоганн и Альбин спустились к деревне, солнце уже опускалось, и маленькая церковь купалась в оранжевых отсветах. Тени от надгробий тянулись до самой кромки леса и сливались с темнотой чащи.

Стало холодать.

Местом сбора был назначен небольшой участок к югу от деревенской площади. Какое-то время сани еще катились своим ходом, но последние несколько метров их все равно пришлось толкать.

Когда они подошли ближе, Иоганн почувствовал: что-то не в порядке. Другие сани стояли нагруженные, вокруг не было ни души. Зато с деревенской площади доносились голоса. Иоганн с Альбином оставили свои сани и поспешили туда.

Голоса стали громче.

– Похоже на баварский… – с отвращением заметил Иоганн.

– Боже правый, лучше б ты ошибся! – выдавил Альбин и пустился бегом.

Лист догнал его и на углу последнего дома ухватил за воротник.

– Куда ты ломишься! Черт его знает, что там происходит…

Батрак кивнул. Он походил на ребенка, которого уличили в какой-то глупой провинности.

– Верно. Я и не подумал…

Иоганн выглянул из-за угла. На площади собралась вся деревня. Слышно было, что в середине толпы кто-то спорит, но разобраться, что к чему, оказалось невозможным. Иоганн обернулся к Альбину.

– Пойдем, выбора у нас нет.

Он медленно приблизился к людям. Альбин последовал за ним.

Никто не обратил на них внимания. Лист стал проталкиваться сквозь толпу, и в этот момент кто-то удержал его за плечо. Это была Элизабет, и на ее лице ясно читалось облегчение. Рядом стояла Софи и с тревогой следила за происходящим.

– Где вы столько времени пропадали? – шепотом спросила Элизабет.

– Что тут стряслось? – Иоганн оставил ее вопрос без ответа.

– Баварские солдаты. Появились средь бела дня.

Иоганн кивнул и протолкался вперед. Оказавшись наконец в первых рядах, он попытался оценить происходящее.

В середине стояли лицом к лицу Бенедикт Риглер и, по всей видимости, командир отряда. За ним сгрудились человек пятнадцать солдат, на вид потрепанных и усталых. У одного даже не хватало руки, другие сидели, перевязанные, рядом с товарищами. Повязки были грязные, пропитанные кровью. Под их изношенными плащами были видны синие мундиры и широкие ремни с пороховницами. Доходившие до колен сапоги были истоптаны, гамаши истрепались. У некоторых имелись треугольные, с загнутыми полями, шляпы, какие носили только кавалеристы. Немногочисленные дульнозарядные мушкеты были покрыты сажей и не имели фитилей.

Капитан, на вид лет сорока, держал руку на рукояти сабли и, казалось, в любую секунду готов был пустить ее в ход. Лоб, изборожденный глубокими рубцами, на правой кисти, лишенной мизинца, – неумело зашитый порез от сильного удара. По его лицу, отмеченному голодом и боями, было видно, что ни на какие уступки он идти не намерен.

– Вы требуете невозможного! Нам и самим-то, чтоб прокормиться зимой, едва хватает запасов! – возмущался Риглер. – Лишние рты нам тут не нужны.

– Это был не вопрос, крестьянин, – прорычал капитан. – Но раз уж ты желаешь, спрошу: что требуется для хорошего костра?

Сбитый с толку, Риглер огляделся – остальные смотрели на него в полной растерянности.

– Дрова?..

– Верно! А из чего построены ваши дома?

– Из… бревен… – Староста робел на глазах.

– Ну, вот видишь!

Некоторые из солдат заухмылялись.

– А мы ведь этого не хотим, верно? – спросил капитан, словно говорил с маленьким ребенком.

Риглер помотал головой.

Иоганн присмотрелся к солдатам. Каким-то особым боевым настроем они не отличались. А чтобы зарядить мушкеты, ушла бы не одна минута. Нападать на деревню никто не собирался: происходящее было не более чем попыткой запугать жителей – впрочем, вполне удачной. Тем не менее, если б дело дошло до драки, у крестьян не было бы ни малейшего шанса. Так что Иоганн стоял и помалкивал.

Капитан возвысил голос.

– У вас очень разумный староста! Слушайте внимательно! Моим людям нужен отдых. Но, поверьте мне, вам нечего бояться, если вы со своей стороны отнесетесь к нам должным образом. И мы пробудем здесь, сколько потребуется, не дольше! Мы сыты по горло от вас и от вашей проклятой земли!

Риглер вздохнул.

– Что вам нужно?

– Сухой кров и еды вдоволь.

– И только-то? – насмешливо спросил Франц Каррер, стоявший в первом ряду.

Капитан медленно повернул к нему голову.

Над толпой пронесся возбужденный ропот. Франц вдруг осознал последствия столь легкомысленно брошенных слов.

Слишком поздно.

Капитан шагнул к Францу, молниеносно выхватил саблю и приставил к его правому уху. У Каррера затряслись коленки.

– У тебя длинный язык, крестьянин, а я этого не люблю!

Ловким движением капитан отсек Францу половину уха. Тот вскрикнул и зажал рану ладонью, кровь потекла между пальцами и закапала на снег. Остальные подались в стороны, несколько женщин заплакали.

– А теперь встань среди своих, пока я не передумал! – крикнул на Франца капитан.

Сквозь толпу протолкался Кайетан Бихтер.

– Довольно, все мы здесь по милости Божьей. И это никому не принесет пользы.

– Вы только гляньте, священник… Вечно вы проповедуете против силы, когда вам это на пользу.

– Среди детей Божьих…

– Хватит языком молоть! – резко оборвал его капитан.

Бихтер замолчал.

– Вы получите, о чем просите, – миролюбиво произнес Риглер, не осмеливаясь посмотреть в глаза капитану.

– Хорошо, тогда освободите для нас дом, – капитан показал на Франца острием сабли. – Его дом. – Он вложил клинок в ножны и снова повернулся к старосте. – Кроме того, кто-то должен позаботиться о наших раненых. Есть желающие?

Никто не проронил ни слова, Риглер уставился себе под ноги. Капитан терял терпение.

– Ну? Выбери нам кого-нибудь, или я сам это сделаю.

Риглер поднял глаза и беспомощно оглянулся на жителей.

– Кто…

– Я помогу им!

Из толпы вышла Софи. Остальные уставились на нее в изумлении. Капитан окинул ее взглядом, и по лицу его скользнула улыбка.