Читать книгу "23 июня: "день М" - Марк Солонин"

Из разных материалов строят разные по конструкции здания. Летом 41-го единственным в вермахте типом танка с «трёхдюймовой» пушкой по-прежнему оставался Pz-IV. Эти «тяжёлые» танки были распределены в количестве 10 штук на каждый танковый батальон, соответственно 20 или 30 штук на танковую дивизию. Всего в составе 17 танковых дивизий, с которыми вермахт 22 июня 1941 г. начал «восточный поход», было:

— 439 танков Pz-IV, вооружённых 75-мм пушкой;

— 707 танков Pz-III с 50-мм пушкой и

— 1 039 танков с почти бесполезной для борьбы с пехотой 37-мм пушкой (Pz-III ранних серий и чешские Pz-38(t)).

Ещё 1 081 танк армии вторжения был вооружён 20-мм пушкой или одними только пулемётами. Вот так «на Гитлера работала вся Европа…». Неудивительно, что в попытке хоть чем-то компенсировать очевидную слабость вооружения немецких танков, две трети которых летом 41-го года были вооружены малокалиберными пушками (37-мм или даже 20-мм), командование вермахта включило в состав танковой дивизии полноценный артиллерийский полк, число орудий в котором приближалось к численности артполка пехотной дивизии (в которой, напомним, было 36 гаубиц калибра 105 мм и 18 артсистем калибра 150 мм). Но и эта попытка сравняться по огневой мощи с танковой дивизией Красной Армии, вооружённой значительно большим числом несравненно лучших танков, оказалась несостоятельной. Что отчётливо видно из приведённой ниже таблицы веса совокупного залпа:

Якобы «недогруженная артиллерией» советская танковая дивизия по своей огневой мощи почти в два раза превосходит немецкую танковую дивизию, причём 71 % совокупного залпа советской дивизии приходится, говоря современным языком, на «высокоточное оружие» (стреляющие прямой наводкой танковые пушки, наводчик которых надёжно прикрыт стальной бронёй). По весу совокупного залпа танковых орудий советская танковая дивизия превосходит немецкую в семь раз. А это уже такое количество, которое могло бы создать новое качество. Вот как об этом докладывал на декабрьском (1940 г.) Совещании высшего комсостава «главный танкист» Красной Армии (начальник Главного автобронетанкового управления) Д. Павлов:

«…Если для подавления одного пулемётного гнезда в полевой обстановке требуется 120 снарядов 76-мм или 50 снарядов 122-мм гаубицы, то я прошу вас подсчитать, сколько потребуется танку выстрелов для того, чтобы уничтожить одно пулемётное гнездо? Или ни одного, или с дистанции 1–1,5 км 2–3 снаряда. Для уничтожения пушки ПТО, как правило, применяется, 122-мм гаубица. Нужно 70–90 снарядов. Я спрашиваю вас: сколько потребуется тяжёлому танку снарядов для того, чтобы подавить одну пушку ПТО? Или ничего, или один выстрел… Я утверждаю, что наличие большого количества тяжёлых танков сильно поможет артиллерии в её работе и сократит расход снарядов…» (14)

Приведённые выше показатели огневой мощи относятся к полностью укомплектованной по штатному расписанию танковой дивизии. Но в начале войны таких дивизий не было. Ни одной. Принятое в феврале — марте 1941 г. решение о развёртывании 29 мехкорпусов привело к формированию десятков новых танковых и моторизованных дивизий, общее количество которых к началу войны выражалось немыслимым ни для одной страны мира числом 92 (61 танковая и 31 моторизованная). Имевшиеся на вооружении Красной Армии танки были «размазаны» по десяткам дивизий, в результате чего большая часть дивизий и мехкорпусов Были «недогружены» танками, особенно — новых типов (КВ, Т-34), вооружённых 76-мм орудием. Как следствие, реальная огневая мощь дивизии оказалась меньше расчётной. Не будем, однако же, упускать из виду (а советские «историки» были очень склонны к этому), что воевать предстояло не с канцелярскими «процентами от штатной численности», а с противником. Соответственно и мощность вооружения советских механизированных соединений следует сопоставить с аналогичными характеристиками танковых соединений вермахта, а вовсе не с написанным в высоких штабах штатным расписанием.

Корректное сравнение достаточно непросто: что с чем сравнивать? Если летом 1941 г. на Восточном фронте встретились 17 танковых дивизий вермахта и 20 мехкорпусов Красной Армии, если фактически танковой дивизии вермахта ставились такие же задачи, какие на другой стороне фронта поручалось решить мехкорпусу, то не будет ли уместным сравнивать количественные показатели именно этих соединений? Результат сравнения показателей огневой танковой дивизии вермахта с мехкорпусом Красной Армии очевиден. Разумеется, корпус будет мощнее — по всем параметрам. Не будем даже утомлять читателя столь очевидной арифметикой. Среднестатистический мехкорпус (из числа тех 20, которые приняли участие в боевых действиях первых недель войны) имел в своём составе 100 танков, вооружённых 76-мм пушкой (Т-28, Т-34, КВ, Т-35), и порядка 500 лёгких танков, вооружённых 45-мм пушкой. Состав артиллерийского вооружения в среднем составлял не менее половины от штатной, т. е. порядка 20 гаубиц калибра 122 мм и 18 гаубиц калибра 152 мм на один мехкорпус. Вооружённый таким образом мехкорпус по числу танков — в три раза, а по совокупному весу артиллерийского залпа — в два раза превосходил немецкую танковую дивизию. И по средней численности личного состава (25,5 тыс. человек по состоянию на 1 июня 1941 г.) неукомплектованный мехкорпус вдвое больше полностью укомплектованной танковой дивизии вермахта.

И тем не менее, скажет самый требовательный читатель, «ни один род войск не заменяет другой». Спорить с этим не приходится. К сожалению, приходится спорить, доказывая тот очевидный факт, что отсутствие полноценного гаубичного полка в структуре советской танковой дивизии не говорит ещё об отсутствии такового полка на поле боя. Для того чтобы тяжёлый гаубичный полк поддержал своим огнём наступление танковой дивизии, совсем не обязательно навечно включать его в «организационную структуру», каковую г. Исаев предлагает превратить в предмет языческого культа. Достаточно того, чтобы этот полк существовал в реальности и имел средства мехтяги, позволяющие ему двигаться вслед за танками.

Отдельные тяжёлые артиллерийские полки (корпусные и полки РГК) в Красной Армии были. Гусеничных тягачей (или, в худшем случае, тракторов) даже до начала открытой мобилизации было уже больше, чем орудий. Большая часть от общего числа в 94 корпусных полка и 74 полка РГК к июню 41-го уже находилась в западных приграничных округах. В Западном и Киевском округах к началу войны количество корпусных полков (КАП), даже не считая артполки РГК, превосходило общее количество корпусов, так что для того, чтобы передать в оперативное подчинение командиру мехкорпуса тяжёлый гаубичный полк, вовсе не требовалось «разоружать» соседний стрелковый корпус.

Использование этих артполков во взаимодействии с танковыми (механизированными) соединениями было вполне нормальной, штатной схемой взаимодействия. Артиллерийские полки и отдельные дивизионы РГК именно для того и передавались в оперативное подчинение командующих фронтами и армиями, чтобы мощным огневым смерчем поддержать наступление своих войск на направлении главного удара. Что касается состава, структуры и вооружения корпусных артполков и полков РГК, то они были самыми разными. Как минимум эти полки могли быть вооружены 152-мм гаубицами. В таком случае в составе четырёх дивизионов артполка насчитывалось 48 орудий, и по весу совокупного залпа (1 920 кг) уже один такой полк значительно превосходил немецкую танковую дивизию. Два корпусных полка (например, приданные в первые дни войны 4-му мехкорпусу 441-й и 445-й, вооружённые новейшими 152-мм пушками-гаубицами МЛ-20) могли и должны были смести с лица земли всё живое в полосе прорыва мехкорпуса.