Читать книгу "Записки неримского папы - Олег Батлук"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Других же вариантов быть не может, только эти два, любому здравомыслящему родителю это очевидно.
Активный словарь Артема поместится на салфетке. Необходимости в академическом издании нет.
В арсенале имеется почти все генеалогическое древо, всякие там мамы-папы-бабушки-дедушки, а также четкие «да» и «нет». И так, разное по мелочи. Но и этот пустяк Артем умудряется использовать по максимуму. Особенно в разговоре с дальними родственниками и малознакомыми людьми.
С ними у Артема обычно происходит такой диалог:
«Артем, ты хороший мальчик?» – «Да!»
«Артем дерется?» – «Нет!»
«Артем слушается маму и папу?» – «Да!»
«Артем ломает машинки?» – «Нет!»
И вот за несколько минут создан положительный образ и минимизированы репутационные риски. И плохой воинственный неслух Артем, гроза машинок, на глазах изумленных родителей превращается в хорошего мирного послушного мальчика с коробкой прекрасных целых игрушек.
Будущий пиарщик растет.
Артем изъясняется при помощи пары слогов. Ими он обозначает буквально все. Сынок не заботится о том, чтобы выбрать для разных предметов разные слоги. У него вещи называются на слух почти одинаково, до степени смешения, как у китайцев. Артем не заморачивается такой ерундой, как облегчение понимания для родителей. Малышу понравилось говорить на коптско-арамейском, он и говорит: незнание несуществующего языка не освобождает предков от ответственности.
Зато все однажды понятые нами фонемы запоминаются навсегда. Я думаю, меня полоумным стариком в маразме через много лет разбуди – я и тогда без запинки отвечу, что «кипи» – это «киндер-сюрприз», а «копо» – «компот» или «сок».
Темкин новояз настолько глубоко проник в мое подсознание, что порой это становится проблемой.
Как-то раз в супермаркете я поймал служащую магазина и спросил, есть ли у них «кипи».
«Что?» – переспросила она.
А кто бы на ее месте не переспросил. Я был на автопилоте после рабочей суеты и с остатками плохо переваренного дня в голове, поэтому достаточно раздраженно повторил ей:
«Кипи! Что непонятно?»
«Ничего не понятно», – простодушно ответила женщина, повидавшая в этом магазине придурков и похлеще меня.
Тут я вернулся в сознание, к людям.
«Ой, – сказал я, – простите. Это сын у меня так говорит, а я по инерции повторил».
Вот Артем фруктик, конечно. Сам как Эллочка Людоедка разговаривает и других учит, чтобы те потом позорились.
«Киндер-сюрпризы есть у вас?» – исправился я.
Работница показала, где у них лежат киндер-сюрпризы, наконец взглянув на меня как на нормального человека.
«Спасибо, – произнес я следом, – а копо?»
Артем лежит на диване, нога на ногу, точнее – ножка на ножку, читает книжку. Вверх ногами, естественно. В этом возрасте все так читают. Главное не результат, а процесс.
Я ложусь рядом с малышом, чтобы немного отхлебнуть от его кошачьего безвременья.
«Уй!» – тихо, но властно говорит Артем.
«Уйти? Малыш, мне уйти?»
Артем кивает.
«Можно, я все-таки останусь?»
«Ни», – отвечает Артем.
И чтобы не осталось никаких сомнений, добавляет:
«Уй!»
По стилистике звучит как «пшел вон отсюда, пес, знай свое место».
Артем как могущественный жрец при дворце фараона: правит миром при помощи пары слогов.
Двухлетний Артем сделал важное заявление. При свидетелях.
Он сказал, что его зовут Антон и что ему пять лет.
Мой аналитический отцовский мозг судорожно начал искать объяснения.
Аналитические судороги сводились к следующим вариантам:
1. Я дал сыну неправильное имя.
2. Жена 3 года скрывала от меня рождение ребенка.
3. Артем, или как его там теперь зовут, завербован МИ-6 и переходит на нелегальное положение.
4. Сынок таким нехитрым образом скрывается от уплаты алиментов (что не так уж невероятно, учитывая, что в песочнице его часто видели с разными девицами).
5. Артем так шутит.
Последнюю версию я отмел сразу, как самую неправдоподобную.
Артем научился говорить слово «опять».
Не велико достижение, заметят некоторые. Но не для маленького человека, у которого слова режутся, как зубы, и по количеству этих слов пока не больше, чем зубов.
Когда Артему удалось первый раз произнести «опять» чисто и понятно, он вспыхнул ярче лампочки. Малыш осознает свои языковые удачи. Наверняка у него внутри зазвенели фанфары и добрые феи закружились в праздничном хороводе. Я как-то так представляю себе внутренний мир ребенка.
А если Артем поймал новое слово за хвост, он эту жар-птицу уже не отпустит. И будет таскать ее за собой везде. То есть – вставлять это слово практически в каждую свою фразу.
Естественно, не к месту.
«Артем, смотри, какой большой грузовик». – «Опять!»
«Артем, сколько тебе лет?» – «Опять!»
«Артем, ты не видел бабушку?» – «Опять!»
Однажды жена занималась какой-то очередной ерундой, кажется, готовила ужин, а я был погружен во что-то очень важное, кажется, в сон. Жена вошла в комнату, где я лежал на диване, и спросила с подвохом:
«А ты мусор вынес, как я просила?»
«Нет!» – ответил я решительно.
Мужья меня поймут: порой случаются у нас такие приступы самоубийственной отваги.
Жена только собралась устроить мне очередной Карибский кризис, как в комнату влетел Артем и, впервые стопроцентно попав в контекст беседы и поступив крайне вероломно по отношению ко мне, своему отцу, весело завопил на всю квартиру:
«Опять!!!»
Есть слова, которые самых злобных карликов на мгновение превращают в добряков.
Эти слова – такая приправа доброты.
Например, «ежик».
Заставьте злодея сказать «ежик» – и он подобреет на целого кота Леопольда.
Только не вздумайте просить того же у ребенка.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Записки неримского папы - Олег Батлук», после закрытия браузера.
