Читать книгу "Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - Иван Серов"

Вскоре после приезда в Киев Жуков с генералами округа поехал на охоту на коз в район границы с Польшей. Во время охоты кто-то из генералов сказал Жукову Г. К. о том, что коз много непосредственно у границы. Г. К. Жуков сразу сказал: «Поехали туда».

Когда подъехали к границе, пограничники не разрешили охотиться, заявив: «Без указания наркома внутренних дел Украины не можем никого допустить». Жуков вскипел, заявив, что он — командующий округом.

На это пограничники ответили, что у них свой командующий пограничным округом — генерал-лейтенант Осокин*. Тогда Г. К. Жуков приказал позвонить в Киев наркому и доложить. Это все я рассказываю со слов начальника погранотряда.

А далее раздался телефонный звонок, и мне начальник войск пограничного округа доложил об этом. День был выходной. Звонить в Москву я не стал, подумав, что поохотятся и в другом месте, и сказал на границу не пускать во избежание недоразумений, тем более, я знал из предыдущих докладов, что немцы ведут себя нервозно, а точнее — злобно. Стрельбой же охотников мы сами могли их спровоцировать на конфликт.

Когда Жукову доложили, что не разрешается охота на границе, он рассердился и уехал. В понедельник утром раздался звонок, и произошел следующий разговор: «Серов?» Я ответил: «Да».

«Вот я пишу телеграмму хозяину (так все звали Сталина) о том, что украинские пограничники нас, генералов округа, выехавших на рекогносцировку района сосредоточения войск, не пустили в этот район, при этом сослались на твой запрет».

Я: «Да, я не разрешил, поэтому можешь написать это, но только вместо слова „рекогносцировка“ поставь слово „охота“».

Жуков Г. К. сразу, видимо, не ожидал такого ответа и замолчал, потом немного подумал и говорит: «Вот черт, и тут все знает». Ну, я на это начал шутить с ним про охоту, и мирно закончили разговор — идти или нет на премьеру в театр после звонка помощника Хрущева. После этого случая у нас с ним установились хорошие товарищеские отношения.

Присоединение Бессарабии

Жуков Г. К. всегда делился указаниями, получаемыми из Москвы, а я, в свою очередь, говорил ему, что я получал по нашей линии и что намечается.

Более того, в 1940 году, когда назревали событии в Бессарабии, мы с ним вместе разрабатывали план взаимодействии войск и органов, чтобы общими усилиями обеспечить готовящиеся мероприятия.

Затем в июне месяце Хрущева и меня вызвали в Москву, где было сказано, что 26 июня 1940 года МИД СССР предъявит Румынии ультиматум о том, чтобы вернули румыны нам Бессарабию, незаконно захваченную в 1918 г., и Северную Буковину. Наши войска к этому времени сосредоточатся на границе, с тем чтобы забрать Бессарабию.

В дальнейшем наша Молдавская Автономная область Украины будет преобразована в Молдавскую Союзную республику со столицей в Кишиневе[56]. У Г. К. Жукова в округе был разработан детальный план движения войск.

28 июня мы, все члены Политбюро ЦК КП(б) Украины, а также прилетевшие из Москвы В. М. Молотов и Тимошенко собрались в Тирасполе и сидели до 2-х часов ночи. В 2 часа Молотов позвонил Сталину и спросил, как дела и можно ли действовать.

После короткого разговора Молотов нам сказал, что нота румынскому послу вручена, что он сказал, что доложит правительству. Затем Сталин сказал, что ждать нечего, так как румыны будут тянуть с этим ответом, надо начинать. И последовала команда Г. К. Жукова двинуться.

Когда я подъехал к расположению войск, то там бойцы уже поднимались. Начало светать. Подъем был коротким, и лавина войск двинулась через границу и через реку Днестр.

Я по карте взял направление на Кишинев, так как по моим данным там находится «Русское офицерское общество», возглавляемое князем Долгоруким* и его сыном, а также видные националисты, которые направляли борьбу против СССР.

Когда переходили границу, румынские пограничники разбежались, некоторые успели переодеться в гражданскую одежду, особенно работники сигуранцы (полиция).

Характерно отметить, что некоторых пограничников мы догнали уже под Кишиневом, следовательно, они бросили охрану границы, видимо, с вечера, как только увидели наши войска. Ведь не могли же они 45 км пройти за 4 часа.

Войск в Бессарабии было немного: 24 кавдивизия и отдельные части. В 9 часов мы были уже в Кишиневе.

Первое впечатление от города — это население, которое встречало нас и войска с удивлением, как, мол, так, появились русские. Видимо, подробно не сумели их предупредить. Потом уже часов в 12 дня я слышал, как румыны что-то говорили. Среди кишиневцев многие говорили по-русски и по-украински. Я расспросил, где главные учреждения города.

Мне указали на дом губернатора, тюрьму и сигуранцу. Ничего примечательного в этих домах внешне не было, 2-3-4-этажные. Внутреннее оборудование соответствовало положению.

Губернаторский дом был шикарно обставлен мебелью, коврами, гобеленами, и много было различных воинственных скульптур с шашками, в шлемах, латах и т. д. Этой воинственности практически и за румынами не наблюдал ни раньше, ни потом. В городе много было евреев, которые быстро приспособились к нашим и ходили с красивыми бантиками на груди.

В середине дня, когда я вышел пройтись, увидел много мужчин в полосатых пижамах и таких же брюках. На них жители странно, с опаской, смотрели.

Я спросил у одного, что это за люди. Оказалось, что это арестанты, уголовники и другие, которых румыны, убегая, выпустили из тюрем. При этом в тюрьмах вырвали все замки и запоры.

Я приказал генералу Сазыкину*[57] (который Москвой предназначался наркомом Внутренних дел Молдавской ССР) немедленно всех водворить в тюрьму, разобраться со следственными делами и решить, кто должен продолжать находиться в тюрьме, а других освободить. При этом руководствоваться советскими законами, а не румынскими.