Читать книгу "Внучка берендеева. Третий лишний - Карина Демина"

…было как прежде.

Девка, правда, затуманенная, задурманенная. Шагнула и ухнула в болота, и ни следочка не осталось. А люди столы из хат вынесли, укрыли скатерочками, снедью заставили, выкатили бочки с хмельным пивом. Празднуют, стало быть.

И так мне с того празднования тошно сделалося… почти забыла, что сон сие.

Просто сон.

— Так и жили… Надежа еще две свадьбы пережить сумел, а после слег. Ноги отказали. До самое смерти своей не поднимался. А отходил он муторно… ко мне отец младшенькую послал. Заслышал, что Надежа канает, вот и… забоялся… силу-то передать надо кому… а кому? Отец меня любил. Не желал тяжкое колдовское судьбины. Но как было Надежу бросить одного? Я от него только ласку и видывала. Осталась… и староста наш, как смекнул, к чему дело идет, скоренько объявился. Стал меня уговаривать, чтоб, значит, силу приняла. Кому как не мне? Я ж своя, с маленства он меня знает, ведает, что на дурное тратиться не стану, что буду договор блюсть и благоденствие нашее длить. И уж так упрашивал… Надежа, тот старосту как видел, так прям трястися начинал. Погнал бы, когда б мог, да только куда ему? И я кто? Девка… слухаю, и вроде как верно он все сказывает. Надобно беречь дом… сестер моих… оне-то замуж повыходили, детки пошли. Как этих деток да в старый мир выкинуть? И их же подбил, что Ласкава, что Нежана ко мне кажный день бегать повадились, плакаться… мол, помрет мой муж, и что тогда со всеми нами будет.

Старуха тронула лужу, которая внове стала лишь лужею.

— И сдалася я. Не выдюжила… страшно было? Было. Когда час пришел, мне Надежа велел из дому идти. Я и вышла. А после дверь-то приоткрыла, шмыгнула тенью… он уже и не узнавал никого. Лежал на лавке, сипел, хрипел… метался в горячке. Я подошла и руку на лоб положила. Сила-то и перетекла… горячая и холодная разом. Как вода ключевая. А он в последний миг глаза и открыл. Спросил, что, мол, делаю? А я ему сказала, что не хочу, чтоб он мучился. Соврала в последний-то миг… или не соврала? Всей правды не сказала. Он-то понял. И усмехнулся так… молвил, что все ответы в той книге, которую я храню. Чтоб прочла ее, но больше никому не показывала, что книга этая многих на дурное подбить способна.

Запах рыбы сделался тяжелым.

Этак пахнет на нерест, когда выходят рыбачьи широкие лодки, тянут сети, городят русло, а после вывозят, вываливают на берегу горы живого серебра. Тогда-то рыбу и потрошат, возвертая потрохи в воду, и чистят, и тут же солью крупною засыпают, нанизывают на бечеву, чтоб сохла, значится.

Дурной запах.

И скользкие от рыбьей крови руки.

Пальцы, чешуею исцарапанные. И тошнота, что к горлу подкатывает… нет, не любила я такие дни, благо, длилися они недолго.

— Книга… я в нее не сразу заглянуть посмела. Надежу сама хоронила. Никто из села мне не пожелал помочь. Обернула в холстину, взвалила на лапы еловые. Сволокла к вырубкам да костер сложила… наши-то в последнее время все больше болоту кланялися и мертвяков хоронили в багне. Оно так и проще… небось болото все примет. А дрова дороги… вот…

И вновь потекла жизнь в селе. Глядела я на нее и дивилась.

Вот встали по границе вешки резные, да не с Божининым ликом и не с сестрицы ее, которые, знаю, ставили порой, чтоб минули село Чума да Холера. Нет, резали на них харю плоскую, будто рыбью, с бородою длинною косматой…

…шелестела страницами книга заветная.

…делилась знанием.

…и вот встал посеред села дом для ведуньи Пересвяты. Лег на плечи ее платок узорчатый, шерстяной. Идет она, хранительница, метет дорожки подолом душегреи плюшевой. На шее — ожерелье из жемчуга в три ряда. На руках — запястья золотые да с каменьями.

Важна.

И кажный встречный ей кланяется.

Матушкой Пересвятой величают, испрошают об удаче.

…тиха книга, мала, на сером пергаменте писана да так, что каждый прочесть сподобится. И пусть толщиною она с мизинчик, а зачарована так, что на каждый вопрос ответ даст.

Договор продлить?

Продлят.

Накроют столы свадебные по новому обычаю. Угощение выставят богатое. И нечисти на болото снесут, что пирогов хлебных, что щук, целиком запеченых. И сливянкою не обидят, хотя иные мужики и поговаривали, что дурное это дело — сливянку в трясину лить. Им там, в багне, и первача хватило бы.

Не суть.

Главное, что выведут из избы ведуньи невесту.

Приоденут.

Закрутят в покрывала драгоценные, но босую оставят по некоему своему обычаю. Накинут на лицо платок, чтоб не видеть ни лица этого, ни взгляда задурманенного. Отведут к краю багны и поклонятся вслед: мол, вот тебе новая жена, Хозяин вод, краше прежней.

Уж не серчай.

И матушка Пересвята словом своим благословит невесту проклятую. Примет ее болото, и будет еще на год удачи…

…отчего на год?

— Оттого, Зослава, что всего-то людям мало, — ответствовала старуха. — Сперва о чем просили? О том, чтоб выжить… вот и дал Хозяин вод, что землицы, что еды. Но как пожили, так большего восхотелось. Воды богаты… в них, окромя рыбы, всякого много. Есть жемчуга, что обыкновенный, что русалий, который не всяк князь купить сподобится. Есть золотые заклятые клады. Есть кости зверей диковинных, магикам зело потребные. Есть черная жижа, многие болезни исцелить способная… всего есть, ежель готов цену дать правильную. Я давала… сперва-то как… жила, как при Надеже привыкла. А после… старостиха платочек принесла шелковый. В подарок. После цепку серебряну… отрез и другой… пирожков с печенкою… попросила о малом — удаче для сыночка ее, который свой дом ставил… одно и другое… и третье… и сама не заметила, кем стала. Да и то, по нраву сие мне было.

…росло Беловодье.

Шли годы.

И за каждый прожитый платить приходилось. И разъезжалися хлопцы по селам и весям, искали себе жен… сами искали, чтоб молода и красива.

Чтоб сильна.

И сирота… иль из такой семьи, при которое лучше сиротою быть.

Богатело Беловодье.

…сменялися люди. И вот уж все привыкли к заведенному порядку. Пересвета старела.

Она, сидя предо мною, пролистывала годы, что страницы в книге, глядя на саму себя с удивлением, с насмешкой.

— Никто не вечен… в книге той многие способы были, чтоб жизнь продлить. И чего там жизнь, молодость. Вот и длила я. Какой ценою — не спрашивай… но все переменилось. Как-то парень один, из наших, за невестою отправленный, привез и невесту, и сестрицу ейную малолетнюю, которая следом увязалася. Сие, конечно, не дело, да только он руками разводил: мол, не в лесу ж ее кидать было? Да и невестушка за сестрицу просила. И мала она, и справна, и работяща. Не станет обузою. Пусть возьмет новая родня ее в дом… только ж сама разумеешь…

Пересвята помолчала.

— С тое девки и началось. Я ее прибрала. Увидела искру махонькую дара… не то чтоб о смерти скорой думала, скорее уж о том, что неплохо б помощницу завести. Пусть бы она на болота хаживала, травы собирала, зелья варила, котлы чистила и в хате прибиралась. Старшую-то, как водится, Хозяину отдали. Младшая… плакала, конечно, но и слезы откипели. Стали мы жить… я сама не понимала, как истосковалася одна… девочка и вправду хорошей была. Не ленивая, в руках все горит, а сама ласковая-ласковая…