Читать книгу "Золотая булавка Юлия Цезаря - Наталья Александрова"

Ее долго мариновали в дежурке, потом сержант начал беседу. Пугал санкциями, говорил, что на Виту поступила куча жалоб от соседей и что запросто могут поэтому выселить из города. Вита со страху потеряла всякий разум и забыла, что квартира у нее собственная и кто тогда выселит, не прежние советские времена.

А если, продолжал дежурный, выяснится, что у девушки и правда выкидыш произойдет, то это вообще статья, можно и срок схлопотать. Так что он уж и не знает, что с Витой делать.

Теперь Вита понимает, что дежурный просто развлекался. Ну скучно ему было, сплошные бомжи да пьяницы, а тут Вита – девушка приличная, приятно поговорить. Нужно было подыграть ему, пустить слезу, пожаловаться на судьбу, может, денег дать хоть сколько, она же была в таком состоянии, что ничего не соображала. Ей виделась камера, набитая проститутками и бомжами, потом суд, потом – колония. Сержант увидел, что она дрожит крупной дрожью, и понял, что перегнул палку. Сухо посоветовал позвонить кому-нибудь из родных. Вита так стучала зубами, что он позвонил отцу сам.

Отец приехал быстро, дежурный отчего-то вышел к нему на улицу. Вернулся повеселевший и сказал, отдавая паспорт, что Вита может идти, все улажено. Вита хотела броситься на шею отцу и разрыдаться, но увидела в машине мачеху, которая увязалась за отцом, чтобы наблюдать Витино унижение, и сдержалась.

– Ну ты даешь! – только и сказал отец, высадив ее у дома.

Вита вышла, кивнув на прощание, у нее даже голоса не было, чтобы ответить. Ираида свисала из окна, специально спать не ложилась, сволочь такая, чтобы видеть помятую и совершенно сломленную Виту и рассказать об этом завтра всему микрорайону.

Три дня Вита зализывала раны, сосед по ее просьбе заделал окно фанеркой, не было сил искать стекло. Ей казалось, что в курсе скандала был не только весь двор, но и весь район. Похоже, так оно и было – кто сам не был очевидцем событий, тех с удовольствием просветила Ираида. Вита не могла ни с кем разговаривать, в лицо людям смотреть не могла, до того было плохо. Другой человек бы плюнул да и забыл, а она вот такая уродилась.

Тот сосед был алкашом, ему было все равно, на все плевать, дайте только на бутылку. Теперь-то Вита понимает, что колечко с бриллиантом он и прихватил, оттого такой добрый был. Но так она хоть с раскрытым окном не осталась.

В первый день Алина звонила по телефону и говорила гадости, а когда Вита отключила телефон, стала звонить на мобильный с разных номеров, так что Вита вообще перестала отвечать на звонки.

И только было Вита не то что бы успокоилась, но как-то одеревенела, хотя и вздрагивала от каждого телефонного звонка, как Алина явилась к ней на работу.

Сказала охраннику, что ей нужно к Перепелкиной, он и пустил. Никакой особой секретности у них на фирме не было, клиенты ходили свободно.

Увидев Алину, Вита не сумела скрыть испуга, и это опять-таки было ее ошибкой. Впрочем, та пришла, чтобы Вите нагадить, и своего добилась.

Накрутив себя еще на улице, Алина сразу же начала орать. Просто как в каком-нибудь плохом старом фильме – люди добрые, послушайте про эту. Мужа увести хочет, ребенка отца лишает. А Вита опять-таки сдуру начала ей возражать, что-то доказывать.

Драться Алина не стала – понимала, видно, что с охраной выведут. Вместо этого подробно объяснила, как Вита преследует ее мужа, который и видеть-то ее не может, а она, Алина, в положении, ей нервничать нельзя, а эта… и все начиналось по новой. Сослуживцы женского пола охотно слушали.

Вита пыталась выгнать Алину из комнаты – куда там. У начальника в кабинете шли важные переговоры, только поэтому он еще не поинтересовался, что за базар они устроили. И вот, когда дверь начала приоткрываться, Вита бросилась, чтобы оттащить Алину, но та вырвалась, и начальник застал их катающимися по полу, да еще и со стола упала бутылка с минеральной водой и залила брюки важному клиенту. Коллектив испуганно ахнул.

Клиент нахмурился и ушел, явно недовольный, начальник бросился следом и вернулся чернее тучи. К тому времени Вита с Алиной успели подняться.

Начальник поднял брови, и секретарша Лариска тут же скороговоркой ввела его в курс дела.

– Обе вон! – рявкнул начальник и хлопнул дверью кабинета.

Алина удовлетворенно расхохоталась и исчезла. А Вита под насмешливыми взглядами сотрудников стала собирать вещи, хранившиеся в ящиках стола.

Вроде бы ни с кем не враждовала, со всеми сохраняла ровные сдержанные отношения, не сплетничала, не перекладывала свою работу на других, а вот ни одного сочувствующего взгляда на нее не бросили, доброго слова никто на прощание не сказал, даже когда пакет с вещами выронила, никто не помог, и она ползала по полу, собирая расчески и прокладки.

Из того времени Вита помнит только чувство глубокого всепоглощающего стыда. Стыд давил на нее грузом, стыд не давал поднять глаза, ей казалось, что все окружающие смотрят на нее с презрением и показывают пальцами – и соседи, и дети на площадке, и кассирша в магазине на углу, и дворник Ибрагим, и даже дворовый кот, выглядывающий из подвального окошка.

Увольнение с работы стало последней каплей. Вита решила, что ничего ее больше не держит в этой ужасной жизни. А терпеть этот стыд больше не было сил. Вита решила, что испила чашу до дна и пора с этим кончать. Никому она не нужна, никто не станет особенно расстраиваться, когда ее не станет. Отец махнет рукой и скоро забудет, мачеха только обрадуется.

Она зашла в первую попавшуюся аптеку и попросила снотворного. Любого, которое без рецепта.

Пожилая аптекарша бросила на нее один взгляд поверх очков и сказала, что все снотворное отпускается только по рецепту. Это была заведомая неправда, Вита покупала снотворное для бабушки в свое время, но сейчас у нее не было сил спорить.

Поглядев на себя в зеркальную витрину, она увидела совершенно ненормальное лицо с выпученными глазами и трясущимися губами. И поняла, что ни в одной аптеке ей не продадут ничего, кроме пузырька зеленки.

Что делать? Броситься под первый попавшийся грузовик? Не хочется подставлять водителя, его потом затаскают. Ну и черт с ним, станет она еще думать о постороннем типе, но вдруг ее не собьют насмерть, а сделают калекой?

Или с моста в Неву? А вдруг спасут? Вытащат, обругают… рискованно, ругани и презрения ей уже хватило навсегда.

Она пришла домой, миновав старух на лавочке, и, разумеется, Ираида была там. Она что-то прошипела ей вслед, Вита даже головы не подняла, она так и ходила, глядя себе под ноги. Послышалось ей что-то вроде шалавы или еще хуже…

Вита поймала себя на том, что даже рада этой встрече с Ираидой, она только укрепляла ее в трудном решении.

Дома было пусто и уныло, как всегда в последнее время. Взглянув на окно, заделанное фанерой, Вита решилась окончательно. Либо вскрыть себе вены, либо повеситься. Но резать вены нужно в ванне, иначе не получится. Вита отчетливо представила, как она заснет в ванне, заполненной красной водой, как потом ее найдут голую. Приедет полиция и, разумеется, позовут в понятые Ираиду, ей делать нечего, сама небось напросится.