Читать книгу "Призрак Сахары - Ирада Нури"

Мне частенько приходилось ассистировать мужу во время операций, поэтому кровью меня не испугать. Благо, что вода была рядом. Разорвав всю свою запасную одежду на тряпки, я, приступила к процедуре очищения. Закончив смывать грязь и кровь, я с облегчением заметила, что раны, хоть и были серьёзными, но всё же не настолько смертельными, как казались на первый взгляд. Однако рана на плече, всё же требовала того, чтобы её зашили. Среди моих вещей, как и у любой женщины, была катушка ниток с иголкой, нужно было лишь найти, чем их простерилизовать.

Оглядевшись по сторонам, я заметила на земле бутылку со злосчастным коньяком. К счастью, не всё расплескалось при падении, оставалось чуть менее половины бутылки. Этого было достаточно для того, чтобы продезинфицировать раны и нитку. Иглу же мне пришлось раскалить на огне.

Молясь про себя, чтобы Фантом пока не очнулся, я принялась стежок за стежком накладывать швы. Слёзы катились градом, мешая видеть то, что делали руки. Я боялась, что всего этого может оказаться недостаточным. Но, где в пустыне можно найти ранозаживляющие средства?

Я уже готова была завыть от беспомощности, когда меня внезапно осенило! Я вспомнила, как на пути в Фарраджу мы повстречали караван, следующий из Египта. Тогда, нам удалось купить у них еду для себя и лошадей и воду. Но, было и ещё кое – что.

Одного из торговцев в пути ужалил жёлтый скорпион – очень опасная, мерзкая маленькая дрянь, яд которой считается ужасно смертельным. Я была уверена, что он вскоре умрёт, но нет. Его товарищи дали выпить несчастному какой-то маслянистой жидкости с сильным характерным запахом из тёмного флакона, а затем, смочив этой же жидкостью чистую ткань, наложили на воспалённое место. Уже к вечеру, от укуса не осталось и следа, а человек быстро пошёл на поправку.

Фантом по моей просьбе спросил у торговцев о волшебном снадобье, и они охотно объяснили, что это масло, выжатое из чёрного тмина, растущего в их краях. Его-то они в основном и везли на продажу, аж из самого Египта. Один араб – мусульманин, тогда рассказал нам историю о том, что по легенде их пророк Мухаммед часто использовал это уникальное средство для лечения людей от различных болезней, говоря, что средство способно излечить практически от любой болезни, кроме смерти.

Тогда я заинтересовалась этим маслом, и попросила Тома купить для меня флакончик. Теперь, вспомнив о том случае, я немедленно кинулась к своим вещам и вытащила заветную склянку. Обработав средством царапины, я смочила им чистую ткань и приложила к зашитой ране.

Глава 30

Оставалось закрепить повязку. К сожалению, у меня больше не оставалось ничего, чем бы я могла перевязать раненого. Решив поискать что-нибудь подходящее среди вещей Тома, я развязала тесёмки его седельной сумки.

Так, посмотрим… Это не то… Не то… Не… а это ещё что такое?

Пальцы коснулись чего-то мягкого. Вытащив его наружу, и разглядев при свете уже начинающего подниматься солнца, я обомлела.

Это была моя шаль! Та самая, что я потеряла на корабле по пути в Аннабу. Это был подарок Виктора к первой годовщине нашей свадьбы. Молли Адамс, наша тогдашняя соседка, по моей просьбе вышила в уголке инициалы Ш.Б – Шарлиз Баттон. Я, как помешанная уставилась на знакомые буквы. Но как? Откуда? Я точно помнила, что оставила её на полу загона, когда в спешке убегала встревоженная странными шорохами. Сколько бы я потом не искала, её нигде не было. И вот теперь, она самым таинственным образом оказывается у меня в руках. Бросив взгляд на всё ещё пребывающего в забытьи Фантома, я решила отложить расспросы до лучших времён.

Шаль была мягкой, удобной, и прекрасно подходила для повязки. Не теряя времени, я аккуратно повязала ею рану.

В который раз пожалев о том, что у нас не было стаканов, мне пришлось развести масло тмина с водой прямо в своей ладони, которую я сложила ковшиком. Поднеся её к губам раненого, я постаралась аккуратно влить жидкость ему в рот.

Оставалось ждать. И хотя, повсюду были деревья, солнце всё – равно сильно пекло. Пришлось опять воспользоваться свёрнутой парусиной. С великим трудом натянув её между деревьями, я создала над раненым нечто похожее на навес, который неплохо защищал от зноя.

Была ещё одна проблема, которую нужно было немедленно решать. В такой жаре мёртвая туша льва начала быстро портиться. Нужно было срочно от неё избавиться. К счастью, и это было решаемым. Привязав верёвкой тушу к оскорблённому до глубины души Мухибу, который и не пытался скрывать своего возмущения, я, упрямо схватив упирающегося коня под уздцы, уверенно повела его вглубь деревьев, подальше от лагеря.

Там, на довольно приличном расстоянии, мне, не имея никаких подручных средств кроме своих рук и валявшихся веток, удалось его частично прикопать.

Обратно я возвращалась уже верхом на заметно повеселевшем Мухибе. Силы были уже практически на исходе. Бессонная ночь и переживания стали сказываться. Не заметив пока у Тома признаков улучшения, я решила смыть с себя грязь и кровь, что второй кожей покрывали меня с головы до ног.

Ледяная вода бодрила, заставляя распрямляться уставшие руки и ноги. Взглянув на изрядно потрёпанную мокрую одежду, которую разложила сушиться на камнях, я печально улыбнулась самой себе:

«Бедная Чарли, приютская сирота, мечтавшая избавиться от лохмотьев, что изменилось в твоей жизни? У тебя по-прежнему ничего нет, кроме этих лохмотьев». Будто подслушав мой разговор с самой собой, Мухиб ткнулся мне в спину.

– Да, да, прости дорогой, конечно у меня есть ты! – я крепко обняла умное животное за шею, и прижалась к нему всем телом, – только ты, у меня и есть.

* * *

Ближе к вечеру, у Тома начался жар. Его трясло, как в лихорадке. Будь здесь сейчас Вик, он непременно бы с умным видом изрёк, что организм начал бороться с инфекцией. Не имея ничего иного под рукой, я беспрестанно обтирала несчастного водой, и прикладывала на лоб прохладные компрессы. Ещё дважды за день, я влила ему в рот целебное масло, каждый раз отчаянно молясь про себя, чтобы оно помогло.

Мне было совершенно всё равно, что время отведённое для завершения гонок подходит к концу. Меня уже не интересовала победа. Потеряв почти всё, я смертельно боялась потерять Тома. Его жизнь – всё, что мне было нужно. И я, как одержимая боролась с самой смертью из-за него.

Жар и лихорадка вызвали бред. Том метался в бреду, выкрикивая непонятные слова то по-арабски, то по-французски. Иногда, он переходил на английский. Словно обращаясь к кому-то очень близкому, он говорил:

– Она замечательная… Узнаешь её лучше… Я люблю её…

Услышав последнюю фразу, я замерла на месте. Кого это он любит? С кем он говорит? Но, будто бы мне назло, он снова пробубнил что-то по-арабски, а затем вообще затих.

Не позволяя сомнениям отравлять душу, я, сцепив зубы, старалась не думать об услышанном. Мало ли с кем он мог говорить. Может, он вообще говорил обо мне. Да-да, так и буду думать – речь шла обо мне. Я люблю его, он – меня, когда он очнётся, мы будем счастливы и вообще никогда не умрём. Смешно? Зато мне сразу стало легче, и я с удвоенными силами бросилась ему помогать.