Читать книгу "Роза в снегу - Мэри Кэттон"

На это у нее не было никакого ответа, за исключением правды, а эта правда казалась нелепой даже ей самой. Поэтому она промолчала.

В этот момент в комнату вошла Молли, а вслед за служанкой вбежал Хью.

— Мамочка! — закричал мальчик и забрался к Эмме на колени. Затем в комнату вошла Дорис. Хью захихикал. — На нее опять нашло, — сказал он. — Она заставила Бриггса остановиться посреди дороги и искать котика.

— Не могу представить, куда он запропастился, — печально пробормотала Дорис.

— Ты не говорила, что она приедет с вами, — нахмурился Алан, недовольно взглянув на Эмму.

— Это подразумевалось само собой. Она няня моего сына.

— Она не опасна?

— Нисколько.

— Я хочу есть, — объявил Хью.

— Мисс Кукс приготовила на ужин пирожки с мясом и чай.

— Я не люблю пирожки с мясом.

Молли фыркнула и выскочила из комнаты.

— Возможно, сегодня ты мог бы сделать исключение.

— В этом доме холодно, темно и странно пахнет. Тут живут привидения?

— Думаю, нет.

— Я хочу посмотреть свою комнату.

Эмма взглянула на Алана:

— Вы приготовили ему комнату, сэр?

— Это не пришло мне в голову.

— Значит, я сделаю это сама. Какую комнату вы позволите ему занять?

Поставив бокал на стол, он резко бросил:

— В этом доме двадцать спален. Выбирайте любые.

Взяв малыша на руки, Эмма направилась к двери, взглянув на угрюмое лицо мужа со смесью осторожности и любопытства.

— Идем, Дорис, — сказала она и вышла.

…Алан решил не ужинать вместе со всеми. Он предпочел забаррикадироваться в кабинете и стоял у окна, задумчиво глядя на жалкое зрелище, которое представлял собой розарий. Внезапно он вспомнил вечер, когда впервые приехал в Шеридан-холл. Ему было семь лет. Он был один. Он никогда раньше не видел своего отца. С зажатой в руке запиской он стоял один в холле, изумленно уставившись на огромную лестницу. В тот момент ему казалось, что сейчас прямо на него выскочит призрак. Никакой дух, естественно, не появился, только его отец, чья суровость и раздражение привели его в неописуемый ужас.

Держа руки в карманах. Алан вышел из кабинета и побрел в столовую, обнаружив там лишь старый стол, уставленный грязной посудой. Без сомнения, Эмма привыкла, чтобы слуги убирали за ней после еды.

Молли вошла в столовую вслед за Аланом.

— Меня в жизни так не оскорбляли. — Она схватила чашку с блюдцем, расплескав при этом холодный чай себе на фартук. — Я должна все бросить и позаботиться, дьявол ее дери, о ее треклятой ванне.

Алан недоуменно поднял бровь, когда она с грохотом поставила чашку на стол и, уперев руки в пышные бедра, окинула хозяина негодующим взглядом.

— Я не намерена терпеть от нее такое обращение, ясно вам, сэр?

— Какое обращение?

— Ведет себя ну чисто королева, ей-богу. Я, видите ли, должна принести наверх ванну с горячей водой Я что, похожа на домовую лошадь? И как будто этого ей мало, она заявила мне, что с этих пор я не должна показываться ей на глаза, если не буду чистой. Чистой! Она говорит, что от меня пахнет!

— Понятно.

— Она говорит, что у меня такой вид, будто я валялась со свиньями. Нет, это ж надо! Разве так обращаются с преданными, трудолюбивыми слугами? Говорит, моя внешность — оскорбление ее чувствам, и спросила, когда я последний раз выводила вшей. Ну и наглость. И как будто этого мало, она приказала мне постричь волосы или зачесать их назад и забрать в сетку. Говорит, это негигиенично. Волосы, видите ли, могут попасть в еду. Ну и ну! Мало того, еще и этот нахальный мышонок заявил, что мои пирожки с мясом на вкус как свиные помои.

«Нахальный мышонок прав», — подумал Алан, но не осмелился сказать это вслух. По правде говоря, он с трудом удерживался от улыбки.

— Они устроились в своих комнатах? — поинтересовался он.

Молли кивнула и вновь принялась за уборку стола, гремя посудой и бормоча что-то о чванливых аристократах. С руками, занятыми стопкой тарелок, она направилась к двери, остановившись лишь для заключительного обвинительного акта:

— Она потребовала булочек на завтрак. Я сказала, что, если б даже умела их печь, мне бы потребовалось на это полночи, но, раз я не умею, ей придется довольствоваться гренками. Знаете, что она сказала?

Он покачал головой.

— Что будет рада показать мне, как печь булочки. Я сказала, что не имею никакого желания учиться, особенно если она собирается нанять какого-то там расчудесного повара-француза. Она сказала, что все равно хочет булочки, поэтому мне уж придется постараться. И просит апельсинового джема. Я говорю, что в этом доме уже лет пять как его не было. А она заявляет, чтоб я съездила в Кортни-холл и привезла банку. Как будто мне мало дел — греть ей эту треклятую воду для ванны, морить у себя вшей и печь булочки, когда я не знаю как. Когда же бедной девушке спать, спрашиваю я вас? И вдобавок ко всему, эта полоумная старуха просит блюдце теплого молока для своего дурацкого кота.

— В таком случае советую тебе отнести блюдце с молоком в комнату Дорис как можно скорее.

Молли посмотрела на него так, словно у него внезапно вырос хвост.

— Вы ненормальный, как и все они, — пробормотала служанка и вышла из комнаты.

Алан еще немного послонялся по комнате, надеясь убить время, потом вышел в галерею и постоял возле лестницы, прислушиваясь.

Вот оно. Слабый звук. Голос, проглоченный громадой старинного дома.

Он закрыл глаза.

Детский смех.

Он затаил дыхание.

Терпеливые, но настойчивые увещевания матери успокоиться.

Потом послышались голоса матери и ребенка. Смех, подобный звону двух веселых колокольчиков.

Он выскочил из дома без плаща, предпочитая ощутить холод. Нелепо, но он никогда раньше не слышал смеха своей жены. А то, что его музыкальность подействовала на него так странно, казалось еще более нелепым.

Конюшни когда-то были величественным каменным строением, чистым и ухоженным. Теперь здесь все было грязным и запущенным.

Алан остановился на пороге и вгляделся в темноту. В нос ударил резкий запах прелого сена. Свет горел только возле подсобки. Алан пошел на голос старого конюха, чистившего стойла, в которых еще держали лошадей.

Бен Коулз выпрямился, заметив Алана, и заулыбался:

— Эй. Погляди-ка, кто здесь, Ласточка. Бьюсь об заклад, это сам хозяин пришел проведать нас.

Алан взглянул на гнедую кобылу, которая вскинула свою изящную голову и тихо заржала. Он протянул руку, и она тут же ткнулась в нее своей бархатистой мордой.