Читать книгу "Тайны Палм-Бич - Роксана Пулитцер"

– В честь графини Монтеверди по случаю ее дня рождения, мистер Шоу, – ответил тот.

Хэнк почувствовал волнение при упоминании фамилии Эштон и не на шутку рассердился на себя. Целый день он присутствовал на заседаниях самого высокого уровня – вначале в Париже, затем в Лондоне, – покупал и продавал других мужчин и женщин, затем прилетел домой на одном из собственных самолетов, чтобы конфиденциально переговорить с бывшим президентом, а сейчас ведет себя, словно подросток, столкнувшийся с местной королевой красоты. Черт бы побрал эту Эштон Кенделл! И черт бы побрал его дурацкие чувства.

Он направился к группе людей. Эштон в светлом шифоновом платье стояла на фоне стены, напоминая даму, изображенную на одной из картин Гейнсборо. Если бы он только мог купить ее так же, как любую картину на аукционе Кристи или Сотби! Другие гости, как заметил Хэнк, оторвав наконец взгляд от Эштон, стали занимать места.

Пока Хэнк Шоу наблюдал за происходящим, он вспомнил, что всего час назад встретил мужа Эштон, чей день рождения сейчас праздновался, в аэропорту и что Алессандро собирался куда-то улетать. Хэнк знал об этом, потому что они остановились поговорить. Алессандро спросил, откуда возвращается Хэнк, а он, в свою очередь, – куда направляется граф. На Багамы, ответил Алессандро, и с заговорщической улыбкой уточнил, куда именно.

– Почему бы вам не присоединиться ко мне? – добавил он. – Мы бы на славу повеселились.

С одной стороны, Хэнк был удивлен. Он и Алессандро вместе никогда раньше не пили и по шлюхам не ходили. С другой стороны, все было вполне объяснимо. Есть что-то тоскливое в том, что ты покупаешь себе женщину, чтобы заняться с ней сексом. Во всяком случае, именно такие чувства испытывал при этом Хэнк. И должно быть, именно по этой причине мужчина любит чувствовать локоть другого мужчины, когда собирается заняться сексом.

В тот момент Хэнк был несколько удивлен приглашением Алессандро присоединиться к нему, но отнюдь не самим полетом графа на Багамы, чтобы предаться изощренным и дорогим сексуальным утехам. Все знали, что Алессандро был чудовищно неверным супругом. Как, впрочем, и сама Эштон. Но сейчас, глядя на то, как гости занимают места за столиками, Хэнк испытал нечто вроде шока. Он видел, как Меррит Кенделл выдвинул стул для сестры, затем сел сам. Хэнк окинул взглядом столы, мужчин в вечерних костюмах и разодетых, в бриллиантах женщин, посмотрел на выразительно пустующий стул. Неожиданно его удивление сменилось гневом. Он понимал, что здесь находятся мужчины и женщины, с которыми его связывают деловые отношения, а также те, кто называет его чужаком и выскочкой. Он знал: здесь сидят женщины, считающие его безжалостным сукиным сыном. Хотя в душе Хэнк полагал, что справедлив и даже добр. Он верил в необходимость выживания как в бизнесе, так и в личных делах, однако был против жестокости. Особенно его возмущала ничем не оправданная жестокость, а именно этому он сейчас был свидетелем.

Он перевел взгляд на Эштон, которая села за стол. По ее позе, по тому, как она откинулась назад, слегка наклонив голову к мужчине слева, который что-то говорил ей, никто не догадался бы, что эту женщину подставил, не явившись на день ее рождения, собственный муж. Она слишком уважает себя, чтобы позволить своим чувствам выплеснуться наружу. Она никому не позволит узнать о ее унижении. Это была одна из черт графини, которые с огромной силой влекли к ней Хэнка. И только глаза Эштон чуть-чуть выдавали ее смятение, но это было заметно скорее всего только Хэнку. Он уловил ее нервный взгляд, брошенный на пустой стул, а затем на дверь. И в тот же момент принял решение.

Он вышел в зал и направился к столу, за которым сидела Эштон. Голосом не громким, но таким, чтобы его услышали сидевшие за столом, Хэнк сказал ей, что Алессандро вызвали по весьма срочному делу.

– Он вынужден вылететь во Флоренцию. По семейным делам, – уверенно и твердо добавил Хэнк. Пусть этот сукин сын сам объясняется и выпутывается, когда вернется. – Он направил меня в качестве своего эмиссара. С днем рождения, Эштон!

Хэнк взял руку Эштон и нагнулся, чтобы поцеловать ее в щеку. Она не отстранилась, даже не шевельнулась. Она продолжала сидеть и улыбаться ему, и в ее глазах читалось нечто похожее на благодарность. Затем, словно все так и было заранее предусмотрено, Хэнк стал выдвигать из-за стола пустой стул в тот самый момент, когда Эштон жестом указала на него. Хэнк сел непринужденно, как хозяин, и поднял бокал, предложив первый тост за графиню.

Эштон встала и вошла в кольцо рук Хэнка Шоу. У нее все еще шумело в голове от шампанского, и в таких случаях она обычно боялась танцевать, потому что Алессандро говорил, что после принятия алкоголя она делается неуклюжей. Однако едва они стали танцевать, Эштон почувствовала себя грациозной и удивительно защищенной. Она с удивлением поняла, что эти ощущения породил в ней Хэнк Шоу. Его рука, лежавшая на талии, управляла ее телом легко и уверенно. Массивные плечи надежно закрывали Эштон от всего остального мира. Она расслабилась, позволив Хэнку заботиться о ней.

– Так-то получше, – заметил он.

Эштон подняла глаза. Он не был красавцем, но выразительность его лица показалась ей даже более привлекательной, чем красота.

– Что вы имеете в виду?

– Вы знаете, что я имею в виду. Вы перестали меня бояться. – Она хотела что-то сказать в ответ, но Хэнк перебил: – По крайней мере в этот момент.

– Я полагаю, что обязана поблагодарить вас.

– Мы договоримся. Если вы не скажете «спасибо» сейчас, мне не придется говорить «пожалуйста» впоследствии.

– Что вы имеете в виду?

Он лишь тихонько нажал рукой на ее талию, притянув Эштон поближе.

– Похоже, – сказал Хэнк, увлекая Мег на танцевальную площадку, – вам вообще не требуется моя помощь. На прошлой неделе вы оказались на заседании совета директоров самого закрытого благотворительного фонда в Палм-Бич, сегодня – на вечере, за приглашение на который половина честолюбцев острова готова пойти на убийство. Вы не обидитесь, если я спрошу, как вы этого добились?

– Силой обаяния и таланта.

Хэнк засмеялся:

– Эштон Кенделл не столь уж подвержена воздействию чар и талантов, во всяком случае, со стороны других женщин.

Мег удивленно подняла на него глаза:

– Я думала, вы добрый друг графини.

– Я могу быть другом, но я не слепец. Эштон Кенделл не пригласила бы вас в качестве официального фотографа по случаю очередной годовщины фонда и не пригласила бы на вечер по случаю своего Дня рождения без… без, скажем так, побудительного мотива. Либо у вас есть нечто такое, чего хочет она, либо вы знаете такое, что она не хочет обнародовать.

– А это означает, что она не хочет, чтобы знали вы. Если предположить, что ваши рассуждения правильны.

Хэнк Шоу улыбнулся:

– Очень хорошо. Я восхищаюсь людьми, которые умеют хранить секреты. И держать слово. Только вспомните одну вещь: вы здесь по заданию «ХЖ». Это означает, что вы работаете на меня. Так что если возникнут проблемы – хотя я вовсе не считаю, что это неизбежно, – помните об этом.