Читать книгу "В Милуоки в стикбол не играют - Рид Фаррел Коулмен"

– Сначала, в кофейне, я подумал, что это ничего не значит, – сказал я. – Просто еще один заинтересованный участник, вступающий в соревнование, вооруженный добрыми намерениями и туманными намеками на то и на это. Но по мере того, как я прокручивал разговор в голове, мне стало казаться, что парень передал мне какое-то закодированное сообщение. Не знаю.

– Думаешь, он что-то знает?

– Все было как-то странно, Джон. Он словно хотел, чтобы я понял, что он передает сообщение, но чтобы я понял это, только когда он уйдет. И его поведение было таким спокойным, безмятежным, словно он хотел ободрить меня. Но если он что-то знает, почему не взять и не сказать прямо?

– Может, – предположил Макклу, – ты вовсе и не с Гуппи разговаривал?

– Но это был он.

– Откуда ты знаешь? Будет тебе, Клейн, воспользуйся своей yiddisha kop[16], которую дал тебе Господь, – проговорил он с идеальным акцентом и хлопнул меня по лбу. – Откуда ты знаешь, как выглядит Гуппи? Интересно, не правда ли? Ты все утро ходишь по кампусу, расспрашивая о Гуппи, но никто не знает, кто он, где живет, как с ним связаться. Потом – раз! Три часа спустя Гуппи сам преподносит себя тебе на тарелочке с голубой каемочкой. Все, что ты знаешь, – у тебя состоялась странная беседа с парнем по имени Раджив Гупта и ты даже не можешь быть в этом уверен.

– Гуппи скользкая рыбка. Отличное название для детской книжки, ты не находишь?

– Если они могли подослать к тебе девчонку, легко могли найти и клоуна, который навешает тебе лапши на уши, смутит тебя, собьет со следа.

– Насчет девушки. – Я был почти признателен Макклу, что он поднял это тему. – Боюсь, я не смогу долго разыгрывать свою роль. И сегодня вечером, когда ты видел нас в вестибюле, мне показалось, она заподозрила что-то неладное.

– Я знаю, это трудно, когда ты зол на кого-то, – посочувствовал он.

Я посмеялся над ним за эти слова.

– Мне трудно не из-за злости, Джон. Из-за недостатка ее.

– Она настолько убедительна, настолько хороша?

– Лучше. Она непроницаема. Когда я целую ее, когда смотрю в ее глаза, то не могу поверить, что она играет. Боже, я буду рад убраться отсюда.

– Ладно, еще одно представление. – Макклу потер мое плечо. – Мы скормим ей немного дезинформации, которую она передаст своим хозяевам. Вдвоем в такие игры играть можно.

– Ты знал, да, Джон? Ты и мой братец Джефф.

– Это еще что такое?

Я не хотел верить словам, которые вылетели у меня потом:

– Ты убил Эрнандеса, а Джефф помог тебе это скрыть.

– Нет, Клейн, это то, что, как тебе кажется, ты знаешь.

– Это то, что я знаю!

– И кто тебе это сказал? – презрительно усмехнулся он.

– Ты, Джон.

Я вытащил из-под пальто экземпляр «Кони-Айленда в огне», который украл в публичной библиотеке, возвращаясь в «Старую водяную мельницу», и передал его Макклу.

Настала его очередь смеяться.

– Если бы это было так просто, я бы так сильно себя не ненавидел.

– Тогда объясни мне. Я хочу понять.

– Ты достаточно скоро поймешь, – повторил он слова, сказанные на стоянке для отдыха.

Достаточно скоро никак не могло достаточно скоро наступить для меня.

Размеры эго

Он оставил мне записку. Ему пришлось вернуться домой, чтобы уладить какое-то личное дело и проверить «Ржавый шпигат». Я не стал притворяться перед самим собой, что не почувствовал облегчения. Он написал, что всю ночь не спал, читая мою книгу. Ему нечего сказать на предмет участия моего брата или их взаимного участия в деле Боутсвейна – Эрнандеса. Однако, пародируя рецензию на мою книгу, опубликованную в «Паблишере угасли», Макклу прокомментировал, что «Кони-Айленд в огне» рисует захватывающие характеры, отличается живыми, динамичными диалогами, но что сюжет слишком уж запутан и моя попытка соединить крутой детектив с триллером сегодняшнего дня удается лишь местами. Я не мог не восхититься этим человеком. Я был поражен его способностью запомнить ту рецензию и тем, что она, похоже, ранила его больше, чем меня. Я был поражен его способностью держаться за свое чувство юмора. Я отнюдь не был уверен, что смогу так.

Я и раньше встречал убийц, и сам, и с помощью Джонни. Я ел и пил с ними, рассказывал непристойности, играл с убийцами в покер. Я даже слушал, как некоторые из них с бесстрастной точностью описывали каждую деталь своего преступления. Беспокоило ли это меня? Да, думаю, немного беспокоило, но их преступления были так же далеки от меня, как и те, которые описывал в своих романах я. Сами по себе убийцы были какими-то двухмерными персонажами из мультфильма; несущими некое зло, но нереальными.

Что ж, я оказался лицемером, потому что с Макклу все было по-другому. Ни один из тех людей не был моим лучшим другом. А Джон был. Никто из них не рисковал своей жизнью, спасая мою. А Джон рисковал. Я едва помнил лица тех людей. Лицо же Джона я знал лучше собственного. Он был близок мне, как брат. Нет, ближе. Мы понимали друг друга лучше иных братьев. Я привык так считать. Теперь я уже не был в этом столь уверен. Может, это было меркой в нескончаемом потоке мирового зла: убийство имеет значение только тогда, когда касается непосредственно тебя. Скорей всего, это было меркой моей слабости. Я понимал – если то, что я думал, было правдой, что Джон хладнокровно убил Эрнандеса, я уже никогда не смогу посмотреть на него прежними глазами. И когда эта заваруха закончится, мне придется скорбеть по двум людям.

С такими вот черными мыслями я отправился завтракать.

Кофейня была переполнена студентами, и мне пришлось минут десять ждать места. Я использовал это время, пролистав «Газетт». Стивен Маркем уже превратился в старую новость. Упоминания о его «случайной» смерти нигде не было видно. Суд над Валенсией Джонс, напротив, оставался главной темой. Заголовок на третьей странице позволил мне узнать, что мисс Джонс и ее адвокат близко к сердцу приняли наш совет:

ДЖОНС ЗАБОЛЕЛА – СУД ОТКЛАДЫВАЕТСЯ

В статье пояснялось, что судья согласился прервать процесс, чтобы дать мисс Джонс достаточно времени, чтобы справиться с тем, что подозрительный прокурор Роберт У. Смарт назвал «внезапным и кстати приключившимся недомоганием». Судья также заметил, что это время позволит ему разобраться в потоке ходатайств, направленных за последние дни адвокатом мисс Джонс. Из статьи было ясно, что и судья, и прокурор не слишком довольны явной тактикой затягивания дела. И было совершенно очевидно, хотя ни один из них не сказал об этом вслух, что Валенсия Джонс дорого заплатит за эту проволочку.

К тому времени, как я расправился с целым кофейником и фирменным холестериновым блюдом – яичнтщей-болтуньей из двух яиц, сыром и беконом на булочке с маслом, – заведение опустело. Моей официанткой оказалась любительница поболтать, которая поведала нам с Кирой о смерти в Сайклон-Ридже. Этим утром она была не столь разговорчива – в утренних газетах недоставало крови, чтобы раззадорить ее. Но я ошибся насчет официантки, как ошибался в отношении почти всего остального.