Читать книгу "«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова"

Возможно, в тот момент прорыв частей южной группы 29-й армии на запад и юго-запад был самым хорошим выходом из сложившейся ситуации? С западной и юго-западной стороны концентрация немецких войск не была еще такой плотной, как на севере и на востоке. Сплошного фронта здесь еще не было. Можно было бы просочиться между занятыми немцами деревнями. Сколько бы человек, погибших и пропавших без вести в следующие 13–14 дней, остались бы живы! Странно, почему армии был запрещен выход на запад? Из-за боязни, что осложнится положение войск 39-й армии, которые в этом случае вынуждены были бы бороться за свое выживание и тем самым были бы отвлечены от выполнения поставленной задачи окружения ржевско-вяземской группировки противника, что, в свою очередь, поставило бы под угрозу достижения целей всей Ржевско-Вяземской операции? Но выход был запрещен, и обескровленные дивизии уже без тылов продолжали удерживать свои позиции.

Чтобы предотвратить соединение двух групп вермахта, наступающих навстречу друг другу с юго-востока и с северо-запада, для организации обороны в район Горенка и Корытово в ночь с 4 на 5 февраля был выдвинут 1211-й стрелковый полк, то есть второй полк 365-й стрелковой дивизии. Как объяснялось позднее, полк, «вследствие нераспорядительности комдива 365 сд полковника Щукина» ночью опоздал занять указанный район и утром 5 февраля «в беспорядке отошел на Свистуны». Другой полк дивизии –1213-й, оборонявший в этом районе рубеж Чертолино, Лаптево «под влиянием действий танков противника и пехоты до двух рот», оставил Чертолино и отошел на Свинино, Овсянниково. В 8.30 противник овладел Мироново, к 15 часам – Звягино и Ступино. Таким образом, 5 февраля, соединившись частями 46-го моторизованного и 23-го армейского корпусов, «противник замкнул кольцо окружения частей южной группы 29-й армии». Произошло это, по позднейшим утверждениям Военного совета армии, «благодаря трусости и нераспорядительности командира 365 сд», с чем трудно согласиться. Вспомним, что в районе Чертолино немецкую пехоту поддерживали танки, в Светителево прорвалось до полка пехоты врага с 20 танками, которые потом направились в Мироново, а при наступлении на Афонасово немецкий батальон поддерживало 7 бомбардировщиков. В документах Калининского фронта говорится о поддержке прорыва немецкой мотопехоты на Мироново, Свистуны 12 самолетами и 50 танками. Чуть позднее оперативный отдел уточнил, что было не 50, а 10 танков. В любом случае советским частям о танках и поддержке авиации приходилось только мечтать. В штаб армии из южной группы войск поступила шифровка, подписанная Швецовым и Савковым: «Военный совет решил обороняться до последнего».

Положение усугублялось тем, что от южной группы 29-й армии одновременно были отрезаны тыловые части и армии, и дивизий, выведенные в ночь с 4 на 5 февраля на территорию, занимаемую войсками 39-й армии. В «Журнале боевых действий» 1319-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии за 5 февраля записано: «Противник… основные силы (пехота и танки) направил по дороге Афонасово-Свистуны и к 16.00 овладел дорогой, отрезав наши тылы, которые утром сосредоточились в д. Клины». Бойцы всех частей понимали трагичность сложившейся ситуации. В этом же документе за 6 февраля говорится: «Все поклялись умереть, но не отступить ни на шаг».

В архивном деле с записями телеграфных переговоров штарма со штабом фронта имеется принятый в этот день – 5 февраля в 14.40 приказ, скорее всего, командующего фронтом, хотя слова «Тов. Конев приказал» в записи зачеркнуты. Текст: «Приказываю: стойко удерживать рубеж Афонасово, Талицы, Мончалово, выс. 7… [написано неразборчиво. – С.Г.] 6,5, Брехово. Прочно удерживать фронт в сторону Ржев… Не допустить соединения кольца в районе Чертолино. За самовольный уход с поля боя расстреливать…» не подписан. Позднее в этот же день на имя Швецова и Савкова поступил еще один приказ: «Приказываю противника, прорвавшегося на Мироново, сегодня в ночь организованной контратакой – уничтожить. Организовать 6.2.42 в 15.00 штурм на Рязанцево, Бургово, Кокошкино. Лелюшенко вводит еще одну сд с танками и с 400… [написано неразборчиво. – С.Г.] – в направлении Кокошкино. Конев».

Действительно, дивизии 30-й армии все это время продолжали вести ожесточенные бои, пытаясь пробить коридор к окруженным. На 1 февраля в ее составе появились еще две танковые бригады – 21-я и 70-я. Ожесточенные бои сопровождались большими потерями. Так, в оперативной сводке штарма 30 к 16.00 3 февраля говорится, что «бои с противником идут на всем фронте». В этот день было убито и ранено 280 человек, 4 февраля – 102 человека. Отметим, что морозы в феврале ослабли, температура воздуха колебалась от минус 8о до минус 17о по Цельсию.

В эти дни 30-я армия добилась некоторых успехов. Выше уже говорилось, что к концу дня 3 февраля у противника было отбито Клепенино, бои за которое продолжались несколько дней.

Ветераны 363-й стрелковой дивизии М. Кузьмин и В. Ильичев вспоминали: «…В 6 часов утра 2 февраля 1942 г. при поддержке огня артиллерии атаковали врага. Бой продолжался весь день, но безуспешно. Противник, маневрируя резервами и нанося сильные удары с воздуха, а также поддерживаемый огнем бронепоезда, курсировавшего на участке железной дороги от Ржева до Чертолина, оказал здесь еще более сильное сопротивление. И только после повторной артиллерийской подготовки мы снова перешли в атаку на деревню Клепенино. Впереди прокладывали путь пехоте танки с посаженными на них автоматчиками. Пехоте и танкам удалось ворваться на северную окраину Клепенина. Начались многодневные тяжелые бои.

Враг оборонялся с невиданным упорством и во что бы то ни стало стремился удержать Клепенино – мощный опорный пункт на левом берегу Волги. В этот район гитлеровцы непрерывно подбрасывали подкрепления из глубокого тыла, используя транспортную авиацию.

Ночью 3 февраля под прикрытием огня артиллерии дивизия, введя в бой все свои резервы, в том числе в полном составе саперный батальон, возобновила штурм Клепенина, нанося удары с северной и восточной сторон. Фашисты и на этот раз сопротивлялись с ожесточением, однако были выбиты из нескольких домов и сараев и откатились на южную окраину деревни, где и закрепились.

Утром 4 февраля враг предпринял контратаку, которой предшествовал налет 32 бомбардировщиков. Под прикрытием огня артиллерии в деревню ворвались немецкие танки и автоматчики. Три танка выскочили на северную окраину Клепенина, где размещался передовой командный пункт дивизии. Подойдя вплотную к блиндажам командного пункта, танки открыли огонь. На командном пункте находились полковник К. В. Свиридов, военный комиссар дивизии Ф. П. Сухан, начальник политотдела А. А. Курапин и группа офицеров штаба.

Сложилось тяжелое положение, к тому же связь с частями была нарушена. Быстро оценив обстановку, командир дивизии полковник К. В. Свиридов дал указание офицерам штаба по организации обороны на местах. Помогли смелость и инициатива. Кроме того, комиссар дивизии Ф. П. Сухан в этот критический момент незаметно для врага добрался до одного из орудий 1209-го стрелкового полка и приказал наводчику немедленно открыть огонь по танкам. Он помог развернуть орудие в нужном направлении. Уже вторым снарядом наводчик повредил гусеницу танка, пытавшегося развернуть пушку в сторону нашего орудийного расчета. Третий снаряд попал в башню танка, он замолк. В это время показался второй танк, и тремя снарядами он тоже был подбит. Однако из пушки танк продолжал посылать снаряды. Одним из них был убит замковый, а через секунды прозвучали еще два выстрела. Убит был наводчик и тяжело ранен заряжающий. Однако и вражеский танк не двигался с места и вскоре был подорван противотанковой гранатой бойцом 1207-го стрелкового полка. Некоторые танки врага, уцелевшие, быстро оставили расположение командного пункта дивизии и отошли на исходные позиции. Несмотря на сильно поредевшие роты и батальоны наших полков, бойцы перешли в контратаку и оттеснили вражеских автоматчиком к южной части деревни Клепенино. Бои в Клепенино продолжались еще два дня».