Читать книгу "Рандеву и другие рассказы - Дафна дю Морье"

– Наконец-то мы можем позволить себе шторы, – сказал он. – Тяжелые голубые бархатные шторы до пола. Карниз уже есть, так что повесить их не составит труда. Нам понадобится и голубой ковер в тон шторам. Знаешь, есть такие ковры, которые покрывают весь пол, и когда на них ступаешь, нога прямо утопает в мягком ворсе. Мы постелем его на пол, и он будет точно такого же цвета, как шторы. И еще – будем откровенны – больше просто невозможно жить среди этих бурых стен с потеками. Чтобы заново оклеить комнату обоями, потребуется время, поэтому пока нужно придумать что-нибудь другое. Ага! Ширмы. Вдоль стен по всей комнате мы поставим ширмы, они к тому же уберегут нас от сквозняков. Как тебе моя идея?

Шторы были повешены, ковер постелен, ширмы поставлены вдоль стен.

– Теперь подумаем о мебели, – продолжал он. – Мне по душе длинная низкая тахта у камина. Ты сможешь на ней отдыхать, опираясь на подушки, а я буду сидеть в большом кресле напротив, чтобы быть рядом, если тебе что-то понадобится. У края тахты, поближе к ширме, поставим книжный шкаф, весь набитый книгами, и если ты захочешь почитать, тебе нужно будет только протянуть руку. Ну как, нравится? Ты довольна?

Словно по волшебству, следуя его распоряжениям, комната преображалась, а он стоял, раскачиваясь на каблуках, и указывал то туда, то сюда.

– Должен признаться, я вполне доволен нашим новым обеденным столом, – сказал он. – Настоящая антикварная вещь, как и стулья, которые к нему прилагаются. А еще у нас теперь есть великолепный буфет. Ты мне когда-то говорила, что хочешь буфет и много разных кастрюль и сковородок.

А вот с освещением придумать что-то будет не так-то просто. Видишь ли, на нашем чердаке нет электрических розеток. Газ сюда тоже не проведен. Знаешь, какое решение, по-моему, будет самое лучшее – фактически единственно правильное? Старинные напольные светильники со свечами. Ты даже не представляешь, как это будет красиво. Свет от них мягкий, приглушенный, совсем не режет глаз, не то что электрический. Один светильник поставим в углу, другой у твоей тахты. А на обеденном столе будет шесть подсвечников с высокими свечами. Можешь мне поверить, такой комнаты еще ни у кого не было.

Теперь он уже снял кепку и пальто, размотал шарф. Под пальто на нем оказался новый костюм. Он провел рукой по волосам.

– Над каминной полкой повесим зеркало, на тот гвоздь, где раньше болтался прошлогодний календарь, – сказал он. – А что касается украшений, то, честное слово, нет ничего лучше мейсенских пастухов и пастушек.

Он отошел от камина и посмотрел, как все получилось, – комната была полностью обставлена.

– Все это прекрасно, только я голоден как волк, – сказал он. – Надо накрыть стол к ужину. Тарелки, ножи и вилки, бокалы. Скажу тебе без ложной скромности, наш обеденный сервиз очень неплох. Однако что будем есть? Это ведь куда важнее. Я бы хотел… я бы хотел… Господи, чего бы я хотел? Жареную курицу? Ты ничего не имеешь против жареной курицы? Нет. Значит, решено. Съедим жареную курицу. Какой запах! Какой чертовски приятный запах! И овощи вполне соответствуют.

Думаю, на стол нужно подать побольше фруктов – персиков, винограда, мандаринов, бананов и разных других, какие только бывают на свете. И конечно, выпьем шампанского. Будем объедаться, пока есть возможность. И знаешь – ты только что сказала, что я дитя малое, – так вот, ты не будешь против, если я таким и останусь и положу на стол хлопушки? В конце концов, у нас же праздник, нужно его как-то отметить! Да и на столе они выглядят так весело. Ну вот. Не знаю, что еще придумать. Подожди-подожди, не говори ничего. Я, кажется, забыл самое главное. Да, точно. Самое главное. Комната должна утопать в цветах. Цветы будут везде, где найдется место. Твои любимые ведь розы, как и раньше? Их в комнате столько, что я уже почти задыхаюсь от аромата. Прямо-таки волшебный сад.

Он остановился и вновь оглядел комнату. Теперь уже ничего не нужно было добавлять. Все было расставлено и разложено, как он описал. Комната была готова для нее. Он кивнул грузчикам, и они вышли за дверь тихонько, на цыпочках, как и вошли.

– Вот и конец рассказа, – ласково сказал он.

Ответа не было. Он услышал, как она прерывисто вздохнула, словно пыталась сдержать слезы.

– До чего красиво, – наконец сказала она. – Как это ты все придумал? Само сочинялось, когда рассказывал? У меня такое чувство, будто я только что видела прекрасный сон. И мне хотелось, чтобы он снился и снился. Но с твоей стороны это было немного жестоко, тебе не кажется?

– Может быть, – сказал он.

– Твой голос, когда ты рассказывал, был такой радостный и счастливый, – сказала она. – И я представила себе, как ты стоишь посреди голой, пустой комнаты, спрятав руки в карманы и ежась от холода. Я подумала, что, может, стоит разжечь огонь из остатков хвороста.

– На температуру в комнате это никак не повлияет, – ответил он, и глаза его смеялись.

– Да, – сказала она. – Пожалуй, не повлияет. – И, помолчав, спросила: – Ты очень голоден?

– Очень, – кивнул он.

– Может, съешь что там осталось от буханки?

– Я ни к чему не притронусь, пока ты не выйдешь. Давай ужинать вместе, – сказал он ей.

– Там так холодно, – ответила она. – А у меня в животе совсем пусто. Я до того изголодалась, что после твоего рассказа кусок черствого хлеба встанет мне поперек горла.

Она снова чуть не расплакалась.

– Ну иди, иди сюда, – уговаривал он ее. – Пусть в комнате холодно, пусть у нас на двоих только корка хлеба и мы голодаем и бедствуем, а старикашка грозит выкинуть нас на улицу, – но ведь мы вместе, разве этого мало для счастья?

Он немного выждал и продолжил:

– К тому же ты еще не сказала, что прощаешь меня за то, что я тайком взял твои деньги и спустил их в лотерею.

До него донесся ее голос, усталый и нежный:

– Хорошо, иду.

Он слышал, как она вылезла из постели, как шаркала ногами, ища туфли, как пошатнулась кровать, когда она на нее оперлась.

– Тебе помочь? – спросил он.

– Думаю, дойду, – ответила она. – Не ожидала, что почувствую такую слабость. Мне страшно – там очень холодно? Наверное, лучше заранее приготовиться, чтобы мне худо не сделалось, когда войду?

– Пожалуй, да.

Она вздохнула, и он услышал, как она медленно бредет через спальню к двери.

– Погоди минутку, – попросил он. – Сначала скажи мне, что ты больше на меня не сердишься! Скажи, что простила меня!

Он услышал, как жена беспомощно рассмеялась:

– Ты же сам знаешь, что простила.

И она вошла в комнату.

Рандеву

С некоторым неудовольствием Роберт Скривенер отметил, что его секретарша поглядывает на часы. На вечер никаких дел намечено не было, поскольку завтра рано утром ему предстояло вылететь в Женеву, и секретарша это знала, так что ее озабоченность перемещением стрелок на циферблате никак не могла быть связана с ним самим. Следовательно, она собирается с кем-то «встретиться», как теперь принято выражаться о любовных свиданиях, – довольно вульгарный оборот. Что за безответственность – назначать «встречу» именно в тот день, когда он, Роберт Скривенер, крупный писатель, должен разобраться с ворохом корреспонденции, перед тем как отбыть на континент.