Читать книгу "Эдесское чудо - Юлия Вознесенская"

София и Фотиния, конечно, обе грустили и не скрывали этого, но какая мать не грустит, выдавая дочь замуж? Ведь почти никогда не известно заранее, какая жизнь ожидает ее дитя. Диаконисса и няня и всплакнули не раз, но, глядя на счастливую новобрачную, утешались, уповая на Господа.

Еще во время свадебного пира Аларих перебрался на жительство в дом Софии, оставив в садовом домике одного Гайну. Новобрачные были счастливы, хотя каждый по-своему: Аларих стал спокоен и вальяжен, он глаз не сводил с молодой жены и, казалось, всем и каждому хотел объявить: «Эта женщина принадлежит теперь мне!» Он то хозяйски клал свою руку ей на плечо, то брал ее за руку и слегка потряхивал, заставляя звенеть дюжину подаренных им браслетов, золотых и серебряных. Евфимия же была похожа на только что расцветший молоденький подсолнух: куда бы ни пошел Аларих, глаза ее следовали за ним, хотя перед другими домочадцами она их стыдливо опускала.

* * *

Фотиния забрала свой тюфячок из прихожей комнаты Евфимии и перебралась с ним к харранкам. Обе они, и Нонна, и Фамарь, души не чаяли в старой няньке и не раз намекали ей, что были бы рады выкупить ее у Софии. Они даже сулили отпустить ее на свободу, как только подрастет маленький Тума. Но Фотиния и слушать ничего не хотела, хотя за мальчиком усердно ухаживала и, кажется, успела его полюбить.

– Твоя девочка вышла замуж, ты ей больше не нужна! – убеждала ее Нонна.

– Это уж так и есть, – вздыхала нянька, – пусть теперь этот чужеземец ее бережет!

– А ты его повысила в чине, – улыбнулась Фамарь, – прежде ты звала его варваром, а не чужеземцем.

– Ох, милая, ничего ты не понимаешь! Чужеземец страшнее варвара: варвар способен только обидеть, а чужеземец может увезти в свою страну и сделать навеки несчастной. Не всем удается на чужбине обрести настоящую семью, как мне…

– Или как нам здесь, в доме нашей доброй Софии! – воскликнула Фамарь. – Эдесса – прекрасный, удивительный город, но все же как хочется домой, в наш скромный и знойный Харран! Правда, матушка?

– Правда, милая, правда… Хоть бы какую весточку прислал нам поскорей сынок!

Но вести им принес Гайна, который сразу после свадьбы друга на время куда-то пропал. Оказалось, он был в их родном городе и даже по собственной инициативе разыскал там мужа Фамари, купца Абсамию, как оказалось весьма известного в городе человека, и принес от него письмо и посылку.

Когда на освобождение Харрана из Эдессы двинулся смешанный отряд греков и готфов, то победа их над осаждавшими город варварами была воистину молниеносной: едва завидев приближающееся войско, эфталиты бросили осаду и бежали на север, откуда они и пришли, по слухам. Их преследовали, но безуспешно. Радостно встреченное измученными жителями города войско вошло в город, в полном порядке прошло сквозь него строем, не учинив никаких притеснений горожанам (да с тех и взять было нечего после многомесячной осады), и расположилось в Харранской крепости, примыкавшей к городской стене с южной стороны.

Муж Фамари в своем письме радовался известию о сыне и сокрушался, что не может сам приехать в Эдессу за ним, матерью и женой; зато он посылает деньги с верным человеком, которого попросил сопровождать его семью на родину и заплатил ему за это немалую сумму. Причина же невозможности его поездки за семьей была проста и непреодолима: Абсамия вместе с другими горожанами защищал город на его стенах, и там он был ранен стрелой в бедро и ходить пока не мог, как не мог и ездить верхом. Об этом харранкам поведал Гайна, сам Абсамия о своем боевом ранении не упомянул.

В присутствии Софии, Алариха и Евфимии Гайна передал Нонне увесистый кожаный мешочек с золотыми монетами, попросил их пересчитать и обещал, что устроит им безопасный переезд из Эдессы в Харран.

– И обязательно наймите для нас охрану, как велит мой сын! – сказала Нонна.

– В этом нет нужды, – ответил Гайна. – Я должен вернуться в Харран вместе с небольшим отрядом воинов-готфов и продолжить там службу, так что охрана вам обеспечена.

– Как все прекрасно устраивается! – воскликнула Евфимия.

– И даже лучше, чем ты думаешь, Зяблик мой, – сказал Аларих. – Я тоже получил известие от моей семьи из Фригии – в ответ на мое сообщение о свадьбе. Мне пишут, что отец мой скончался уже полгода назад, и я должен приехать, чтобы принять наследство и распорядиться им. Мне как раз положен отпуск. Харран не совсем у нас по пути, но два-три дня задержки ничего не решают, и мы поедем все вместе.

– Я еду с тобой! – воскликнула Евфимия, бросаясь к мужу.

– Конечно, едешь! – ответил, обнимая ее, Аларих. – Неужели ты думаешь, я могу расстаться с тобой хотя бы на один день?

– Нет, я не отпущу с тобой дочь в такую даль! – воскликнула София.

– Дорогая моя София, – обратился к ней ласково готф, – о чем ты тревожишься? Я только продам на родине то, что оставил мне отец, и мы очень скоро, я и Евфимия, вернемся из нашей страны и поселимся здесь уже навсегда. Весна уже началась, и, если мы не хотим изжариться в дороге по летней жаре, нам следует отправиться в дорогу немедленно – тогда к началу жарких дней мы будем уже дома.

Евфимия подошла к матери и обняла ее.

– Мама, отпусти меня с мужем! Я знаю, что ты будешь скучать без меня, но ты только подумай о том, как я буду скучать без него!

Они еще долго препирались и спорили, София и Евфимия даже плакали, а потом разошлись после ужина, так ничего и не решив.

Ночью София встала, спустилась вниз, в комнаты харранок, и вызвала Фотинию.

– Нянюшка, подскажи, что же мне делать? Сердце мое изболелось в тревоге за дочь!

– Она уже не столько дочь тебе, сколько жена своему мужу-чужеземцу. Ты сама отдала ему нашу ласточку!

Но очень скоро горе и слезы Софии ее растрогали, и она стала ее успокаивать.

– Не печалься так, дитятко! Не одна Евфимия поедет с этим готфом: я ведь говорила, что не оставлю ее.

– Ты поедешь с нею?! – обрадовалась София.

– Конечно. Ты же обещала отдать ей меня в приданое.

– Но как же ты покинешь дом и пустишься в такую тяжелую дорогу, нянюшка, старушка ты моя милая!

– Да уж как-нибудь, с Божией помощью, на одном «Господи, помилуй», глядишь, и доберусь туда и обратно. Да и за маленьким Тумой в дороге присмотрю. Только вот ты послушай меня, что надо сделать прямо завтра поутру…

И они зашептались, обнявшись.

Рано утром София разбудила Алариха и Евфимию и повела их на службу в храм-усыпальницу святых мучеников Самона, Гурия и Авива. Там они усердно помолились, причем мать и дочь обе горько плакали перед первой в их жизни разлукой. Потом София взяла за руки зятя и дочь, подвела их к гробнице и положила их правые руки на каменную крышку.

– Поручись мне благодатью, скрытой в этих мощах, зять мой, – сказала она, – что ты никогда и ни в чем не обидишь мою дочь!