Читать книгу "Здравствуй – Прощай - Игорь Афонский"

Он падал медленно, в полном безветрии, и очень скоро покрыл всю землю. Это выглядело очень странным. Странным тем более, если учесть, что наступившей осенью был очень короткий сезон осадков, а прошедшим летом осадков вообще не наблюдалось. Ни капли дождя, кроме того, первого дождливого дня приезда Олега в этот город. Это была аномалия! Ещё тогда сказали:

— Это к счастью, мол, вам ребята повезёт!

Теперь этот снег выглядел аномалией, такой сухой и рыхлой аномалией. Он совсем не таял, но и не торопился замерзнуть, а когда его сгребли с дороги, то оказалось, что он больше желтый, чем белый. Где-то по пути пылевая «афганская» буря прихватила его своим крылом, сроднилась с ним, и не в силах дальше удержать так высоко в своих объятиях, опустила с небес к земле, где он, наконец-то, выпал. Говорили что-то вроде:

— Это где-то на границе обстреляли «химией» весь грозовой фронт, чтобы сберечь фруктовые сады! Вот там, на границе он вообще падал «багровый», кровавый снег.

Теперь на светлом фоне стало видно воронов. Это большое количество огромных чёрных птиц, которые должно быть живут по триста лет каждая. Они стали регулярно гадить с деревьев и крыш домов на всё, что движется или стоит без надобности, видимо, получали от этого дела искреннее удовольствие. Дневальным по батарее ввели в обязанности — гонять эти, тяжёлые «дельтапланы». Тут личный состав батареи посадили в крытые грузовые машины и повезли на полигон, на стрельбы. Но так как ничего не взяли подстелить на землю, а лежать на холодном снегу было неприятно, то мероприятие хотели уже отложить. Все месили грязь сапогами, толкались без энтузиазма на «пятачке», потом нашли старый забор, застелили им лежанку, сверху пару шинелей, и вот гнездо снайпера готово. Когда отстрелялись, то прибежал сторож, то есть солдат, обслуживающий этот объект, и стал причитать по поводу «унесенного ветром» забора. Ему указали, что он лох!

— Объект так содержать не следует! И где находится надлежащее для стрельб имущество? Почему люди должны так страдать от чужой бесхозяйственности? Каждый на своём посту, то есть на своём месте должен вносить лепту в усиление Вооруженных Сил страны! Не то может случиться с этим «каждым» что-то! Вот, возьмём с собой по ошибке в следующую командировку, там пока разберутся, что да как, дослужит он положенный срок за «бугром», тогда узнает, почём фунт лиха!.

Сторож испуганно заткнулся, исчез из вида, вероятно, что перспектива демобилизоваться из других краёв никогда не радовала его. Так победили грязь, которая и летом-то была не подарочек! Подвели итоги, прослезились, где-то в результатах что-то подправили и решили, что этого будет достаточно. По сути дела, могли и не ездить в этот день, но отчитаться было нужно: шло завершение учебного процесса. Потом с криками залезли в машину, все сырые и голодные, орущие и галдящие, как молодые птенцы в гнезде. Сержант нехотя забрался на борт, не таким он представлял себе этот день. Что-то было в его душе, это тоскливое, щемящее сердце грустное чувство разлуки не давало ему покоя, хотелось курить, наверное!

Ночью все лужи замерзли, а последующие два дня ветром выдуло все остатки снега. Остались только огромные птицы, вороны. Это было печальное зрелище: голые деревья, чёрные туши на ветвях и кучи мусора от сугробов, усыпанные помётом. Картина «Грачи улетели!». Просто никто не знал, какая тут бывает зима, поэтому это зрелище угнетало.

Наступил ноябрь. Казармы помыли и покрасили, приготовили для другой смены.

На другой день назначили первый транспорт. Взлёт намечался со вспомогательного аэродрома. Это была открытая местность, лишь вдалеке находились холмы, опоясанные колючей проволокой.

— Там обучается «спецназ»! — так говорили все про эту «дыру».

Олег уже много знал про эти подразделения. Там была «двойная», физическая нагрузка, там не «нянчились» с каждым отдельно, просто, напрягали всех сразу, а командовали взводные, которые были все не ниже звания прапорщика. Кормили только сухим пайком, без горячей пищи. Так готовили солдатские желудки к крутой сухомятке. Им придётся служить отдельно. Служить где-то на «точках», и сразу по полгода и больше. Как-то один такой взвод «квартировался» недолго на территории его полка, «спецназовские» бойцы украдкой, нарушая строгий приказ, набирали на кухне борщ, и где-то его так же украдкой ели. Выдача происходила втайне от своих поваров, которые были не ахти какие повара! Судите сами: курсантское меню — это «электролит», как первое блюдо, картофельная слизь — на второе. Желудки тогда посадили многие, приём пищи на время, кто не успел, тот голодный останется, кто вынес с собой хлеб — будет умирать по прихоти сержанта. Весело, короче! Шумно и весело! Зато вырабатывается привычка на всю жизнь — сметать всё со стола, пока рядом сидящий человек не встал! А как встал, то обед заканчивается!

— Всё, выходи строиться!

Олег выбрал Кабул. Была такая иллюзия выбора, когда на выбор дали четыре провинции Афганистана для прохождения дальнейшей службы. Вот первый борт — на столицу этой республики. Вещей было немного: шинели и бушлаты с зимними шапками, несколько упаковок сухого пайка, фляга с чаем, белье, плащ-палатка, комплект портянок, умывальные принадлежности, второй комплект верхней одежды, белая ткань для подворотничков и всё. Портупеи, подсумки — всё это осталось для других, а вытертые места на плечах, соль, которая не отстирывается, и выгорелые на солнце рукава — это для отъезжающих. В этот период ожидания батарея распалась. Первым бортом уезжали не все! Командовали уже другие офицеры, которым до солдат не было никакого дела. Они были здесь в командировке, спешили завершить свои личные дела, часто менялись, чтобы вырваться в город. Там, пробежавшись по магазинам, что-то закупали и возвращались. В группе отъезжающих с надеждой пронеслось:

— Вот! Сейчас начнётся! Настоящее дело!

Подошел огромный, как тур, солдат с явным признаком глубоко осевшей в одном месте хорошей мыслью. Он прикинул размер чужих полусапожек экспериментального варианта. Это были своего рода «облегчёнки». Посмотрел и через нос просипел:

— Сымай!

Лежавший на земле, такой же огромный, как тяжеловоз, боец с горьким вздохом снял свою обувь, а потом обул чужую. Всё происходило так буднично, будто бы они каждый час меняются сапогами, по очереди носят новые, или это игра какая-то, суть которой ещё никто не уловил:

— Махнём, не глядя!

Сама вялая покорность вызвала только презрение, но больше добивало отсутствие протеста во всех присутствующих. Ему достаточно было послать это быдло «куда-то подальше», да на его месте мог быть любой из тех, кто сейчас тупит свой взгляд. Олег встрепенулся и участливо спросил:

— Не жмут?

И на что «Тур» с акцентом поделился мыслью:

— Н-е-а! Давны хотэл такой! Мой размер там не был, говорил мн-не, здесь наи — дёшь. Вот, искал, понимаешь! Нашёл!

Все понимающе закивали головами, рады были за него, сучьи дети! А «Тур» побрел дальше, осуществлять свои следующие желания, нужно успеть, пока все не уехали!