Читать книгу "Мистика московских кладбищ - Юрий Рябинин"

В монастырском архиве есть фотографии, по которым можно почти безошибочно определить, где именно находился алексеевский участок. Справедливо было бы и его, по примеру книгоиздателя Платона Бекетова, как-то отметить — установить и там какой-нибудь памятный знак. Алексеевы этого вполне заслуживают. Они очень много сделали для Москвы. Иные их учреждения служат москвичам до сих пор: больница для умалишенных на Канатчиковой даче, Рогожское училище им. A.B. Алексеева для мальчиков и девочек (теперь музыкальная школа № 30), городская скотобойня у Калитниковского кладбища и другое.

После революции в монастыре был устроен исправительно-трудовой лагерь. В самый разгар антирусского геноцида в монастырь привозили целыми партиями узников и казнили их там. Где-то их кости и теперь покоятся в братских могилах на монастырской территории.

В конце 1960-х в монастыре обосновались Всесоюзные научно-реставрационные мастерские. Любопытно заметить, что эта организация, в задачу которой входило обновлять памятники архитектуры по всему СССР, не могла привести в божеский вид даже собственный «офис». В годы, когда Новоспасский монастырь принадлежал Союзреставрации, он был одним из самых запущенных в Москве. Только что не в руинах лежал.

В годы своего затворничества в монастыре реставраторы проделали там одну очень небесспорную работу: они почти по всей территории сняли культурный слой толщиной приблизительно с метр. В сущности, эта научная реставрация была не таким уж и безумием, как может показаться. Дело в том, что монастырские строения, в том числе храмы, за века своего существования вросли в землю едва ли не по окна. Но в таких случаях чаще всего грунт снимается лишь по периметру здания, причем траншея получается шириною не более метра — полутора. Реставраторы же решили не мелочиться и опустить уровень поверхности по всей площади монастыря. Их нисколько не смутило, что большую часть площади еще сравнительно недавно занимало кладбище. И накануне закрытия монастыря в 1918 году стандартные три аршина, естественно, выкапывались относительно последнего культурного слоя, а не слоя, скажем, XVI века. В результате, если реставраторы и не добрались до самих костей, то приблизили захоронения максимально близко к поверхности. Нынешние Новоспасские причетники рассказывают, что, стоит только в монастыре теперь где-нибудь копнуть, хотя бы совсем неглубоко, непременно попадаются кости.

Спустя почти восемьдесят лет после того, как на кладбище Новоспасского монастыря хоронили в последний раз, здесь появилась новая могила. За апсидой Преображенского собора стоит черный гранитный крест, на котором написано: Архимандринт Иннокентий (Просвирнин Анатолий Иванович) 5.V.1940–12.VII.1994. Этот крупнейший историк церкви и знаток старославянской письменности и иконописи был архимандритом Иосифо-Волоцкого монастыря. Он основал при монастыре единственный в стране музей Библии, был одним из инициаторов создания Фонда славянской письменности и культуры, преподавал в Духовной семинарии и Академии. Кончина же его была мученической. Однажды на Иосифо-Волоцкий монастырь напали грабители и жестоко избили отца Иннокентия. Причем это были не иноземные захватчики, а как будто русские люди. После этого отец Иннокентий тяжело заболел. Он оставил Волоколамск, переселился в Москву, в Новоспасский монастырь, где вскоре и умер. Это пока что единственное достоверное захоронение во всем монастыре. Обозначенное к тому же памятным надгробием.

На территории монастыря в разных местах можно еще отыскать несколько камней. Например, справа от колокольни лежит большой черный камень с надписью: Болярин Василий Петрович Колычев и супруга его Дарья Алексеевна. Но как говорят монастырские причетники, все они давно уже стоят не на своих местах — или на чужих костях, или вообще не над какими. Когда-то их собрали со всего кладбища для нужд народного хозяйства, а потом некоторые из них, негодные, по всей видимости, побросали, где придется.

Да еще вдоль южной стены лежат в ряд десятка два невзрачных, с оббитыми углами, надгробий. На некоторых можно разобрать какие-то безвестные имена…

Тихая поэзия смерти

Донской монастырь

В 1946 году в столицу советского государства, переменившего вдруг богоборческую политику на вполне лояльное и даже покровительственное отношение к церкви, приехали «восточные» патриархи — предстоятели православных церквей-сестер. Официально приглашены они были русским святейшим патриархом Алексием. Но, понятно, не без согласия верховной государственной власти, не без отеческого благословения великого вождя и учителя.

В эти годы по личному указанию И. В. Сталина Русской Православной Церкви были переданы сотни храмов по всей стране. К визиту же в Москву «восточных» патриархов власть сделала церкви еще один ценный подарок — патриархии был возвращен древний Малый собор Донской иконы Божией Матери в Донском монастыре с погребенным в нем двадцать с лишним лет назад последним патриархом «досталинского» поставления — Тихоном (Белавиным).

Вскоре патриархи и другие архиереи съехались в Москву. В назначенный день они собрались в Донском монастыре и провели богослужение в заново отремонтированном, будто не знавшем запустения, Малом Донском соборе. Всем присутствующим было известно, что где-то под плитами покоится патриарх всея России. Но в каком именно месте он почивает, за давностью лет никто уже точно указать не мог.

Тем более этого никто не мог знать спустя еще полвека, когда потребовалось обрести честные мощи прославленного в лике святых патриарха Тихона. В феврале 1992 года пол в Малом Донском соборе, в месте, где предположительно патриарх мог лежать, вскрыли, но… святого новомученика там не оказалось.

Донской монастырь

Донское кладбище, ставшее в XVIII — начале XX века самым престижном и дорогим местом захоронения в Москве, начиналось с могил людей совсем не знатных и совершенно безвестных: первыми упокоившимися здесь были ратники Бориса Годунова, принявшие смерть от злых крымчаков Казы-Гирея в 1591-м.

В тот год крымская орда двинулась изгоном на Москву. Из пограничья, из дальних застав богатырских, в столицу шли вести одна страшнее другой: адово воинство идет по Руси, и никому нет пощады — где проходят татары, остаются лишь кровь и пепел. А тут еще пришло известие, что в Угличе по наущению Годунова подручные его зарезали малолетнего наследника Димитрия Иоанновича. И москвичи совсем было решили, что вот они и наступили, последние времена.

Малый Донской собор

Но энергичный боярин Борис Федорович собрал большую рать и смело выступил навстречу вражьей силе. Он с московскими полками встал верстах в двух южнее Калужских ворот. Это был единственный путь на Москву, не прикрытый надежною сторожей. На всех прочих южных дорогах в русскую столицу стояли могучие монастыри-крепости — Новодевичий, Даниловский, Симоновский.