Читать книгу "Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук"

А вот с верой-то у него как раз и были проблемы… На языке вертелось много вопросов, но едва Арлинг открыл рот, как Абир остановился и сжал ему руку. Регарди понял – они нашли имана.

– Почем сегодня бычьи головы, друг? – голос раздавался сверху, гораздо выше человеческого роста. И он был настолько обычным, что Арлинг едва не разочаровался. Не молодой и не старый, не раздражающий, но и не особо приятный. В меру безликий, в меру особенный. Даже кучеярского акцента у него не было. Иман говорил очень чисто, словно по учебнику. Регарди вспомнил, что такая речь была у его учителя по кучеярскому языку в Согдиане.

– Скотиной больше не торгую, – рассмеялся Абир. – Лучше спускайся к нам. Последние две недели я провел в седле, и моя шея разучилась сгибаться.

– Зато твой язык по-прежнему быстр и ловок. Аджухама ты провел хорошо, но у балидетских купцов острые зубы и ядовитая слюна. После твоего прошлого визита мне отказались продавать масло, и мои ученики несколько дней жевали сухую крупу.

– Я к тебе ненадолго, – решил перейти к делу Абир. – А твой зверинец растет. Вон тех мартышек я раньше не видел. Отдашь мне в команду? Иметь пару таких чертят на борту, и все торговые суда твои. Жаль, что Аджухамы не могут простить мне той барки с грузом шибанского оружия. Клинки из булатной стали были особенны хороши. Тебе понравились? У меня еще остался с десяток щитов и столько же двуручников. В следующий раз завезу.

– Ты само благородство, – сухо ответил иман. – Так вопрос все тот же?

Похоже, дядина шутка не удалась. По переменам в голосе хозяина можно было догадаться, что упоминание об участии в пиратской авантюре пришлось ему не по вкусу.

– И да, и нет, – ответил Абир, выдержав паузу. – Как видишь, я не один. Познакомься, это мой племянник Арлинг Регарди. Я пришел поговорить о нем.

Иман не ответил, но Арлинг почувствовал, что его внимательно разглядывали. Стараясь быть вежливым, он поклонился в ту сторону, откуда раздавались голоса.

Рукопожатие имана было неожиданным и странным. Оно никак не вязалось с той внешностью, которую он нарисовал себе, слушая его голос. Мистик перестал быть безликим. Вежливый и сильный. Хитрый и великодушный. Беспощадный и чуткий. В нем ощущалась мощь, словно Регарди опустил пальцы в прибрежную волну во время отлива. Придет время, и она сточит камни и разобьет городские стены. РукРРуРРРРщааааа

Удивительно, как много могло рассказать человеческое прикосновение. Это магия серкетов, пронеслось в голове, и Арлинг попытался выдернуть руку. Создавалось впечатление, что иман вообще забыл о ней. Встревожившись тем, что простое рукопожатие переросло в хватку, Регарди снова дернулся, но в этот момент его отпустили, и он непременно шлепнулся бы на землю, если бы его не придержал Абир.

– Спокойнее, – недовольно прошипел дядя ему на ухо, а вслух сказал. – Мальчишка прошел пески первый раз, он еще там, в Холустае.

– Оно и видно, – хмыкнул иман. – Ладно, пойдем, пройдемся. Шолох, присмотри за гостем.

Арлинг недовольно нахмурился. Ему совсем не хотелось оставаться наедине в странном доме мистика, но шаги дяди и хозяина уже удалялись. Чувство досады получилось подавить не сразу. Абир мог пригласить его с собой, но не стал этого делать. Ощущение беспомощности, которые охватило его после слов дяди, прошло через пару секунд, и Регарди стало стыдно. У Абира с иманом наверняка были еще и свои дела, которые им нужно было обсудить наедине.

Арлинг кивнул невидимому Шолоху и, чувствуя себя дураком, притворился, что полностью поглощен пением птиц, которое, на самом деле, его раздражало. В Сикелии птицы пели по-другому – мелодично и приятно, а здесь они орали так, будто их собирались ощипывать и жарить на вертеле. Из-за них не было слышно ни шагов Шолоха, ни звуков улицы. Хоть бы Абир возвращался скорее. Он давно не ощущал себя так неуютно.

– Я Беркут, – звонкий голос раздался рядом, на уровне его груди, подсказывая, что перед ним стоял подросток или очень высокий мальчик.

– Я думал, тебя зовут Шолох, – пробурчал Арлинг, облокотившись спиной о дерево. Прикосновение шершавой коры дарило иллюзию защищенности.

– Это имя дал мне учитель, – быстро ответил мальчишка. – Он всем придумывает новые имена. А по-настоящему меня зовут Беркут. Хотя… Я уже и не помню, что было вначале – Беркут или Шолох. Если честно, мне все равно. А тебя зовут Арлинг … Как?

– Просто Арлинг, – мрачно произнес Регарди, удрученый тем, что оказался втянут в болтовню с каким-то местным. Сначала он принял его за сына имана, но после того, как тот назвал мистика своим учителем, запутался. Наверное, иман готовил себе преемника. Во всяком случае, с мальчишкой нужно было быть вежливым – он мог оказаться полезным.

Арлинг не сразу сообразил, что последние слова Шолох произнес на чистом драганском, почти без произношения. Они звучали так естественно, что Регарди сперва не обратил на это внимание.

– Тебя иман научил так разговаривать?

– Кто же еще, – голос Беркута дрогнул, а затем раздался с другого места. – Учитель знает все языки мира, а я пока только четыре. Ваш, керхар-нараг, шибанский и птичий.

– Птичий?

Вместо ответа послышались едва слышные удары, похоже на шлепки ладонями по камням. Похоже, стоять на одном месте мальчишка не умел, потому что звуки передвигались по кругу, раздаваясь то спереди, то сзади.

– Ну да, – наконец, пропыхтел Беркут. – На каком языке, по-твоему, разговаривают жители Птичьих островов? На птичьем!

Болтовня с Шолохом Арлингу не нравилась, потому что отвлекала от мыслей о разговоре Абира с иманом. Еще раз вежливо кивнув, он повернулся спиной к тому месту, откуда раздавался голос мальчишки, показывая, что беседа закончилась. Но Беркут был упрям. Над головой Регарди прошелестело, и чей-то палец уперся ему в живот.

– Где твои манеры, драган? – усмехнулся Шолох. – У Абира научился? Этот хитрый пес из племени мерзавцев хорошему не научит. Не думал, что у такого негодяя могут быть родственники.

Разговор плавно и незаметно перетек в опасное русло. Напрашиваться на неприятности в отсутствии дяди Арлингу не хотелось, но и оставлять оскорбление без ответа тоже было нельзя.

– Ты всех драганов считаешь негодяями?

– Нет, но я знаю, зачем он сюда явился, – заявил Шолох. Последние слова прозвучали откуда-то с земли, будто мальчишку перевернули вверх ногами.

– Нетрудно догадаться, – фыркнул Регарди и откинул волосы со лба, чтобы лучше было видна повязка на глазах. – Он проделал этот путь, чтобы вернуть мне зрение. Иман ему кое-что должен, и Абир хочет попросить его найти для меня лекарство. Как видишь, все просто. Разве можно считать человека негодяем, если он хочет помочь своему ближнему?

– Как интересно. Я и не знал, что учитель кому-то должен.

– Ты удивишься, как многого ты еще не знаешь, – процедил Арлинг, чувствуя, что в нем закипает ярость. Поймать бы, да оттрепать этого мальчишку за уши. Если бы Регарди был зрячим, непременно бы так и сделал. Правда, если бы он был зрячим, его б тут не было. Проклятье, Абир, и чего ты так долго?