Читать книгу "Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву - Руслан Хасбулатов"

Политический кризис, как выше я упоминал, непосредственно сопряжен с общеэкономическим, финансовым, структурным, культурно-моральным кризисами и т. д. Социализм в той форме, как понимали его в советском обществе, исчерпал себя, началась его агония, деградация производительных сил. Он требовал своей кардинальной модернизации при демонтаже ряда его инструментов (например, структур КПСС, их перехода с коммунистической на социалистическую доктрину). После Октябрьского (1917 г.) переворота страна свернула с пути мировой цивилизации, поставила себя в состояние политической, экономической, научной, культурной изоляции. Установился железный занавес между «нами» и «ими». Восторжествовал принцип автаркии. По самому важному критерию — гуманности человека и общества — страна была отброшена назад. Прекрасные гуманистические идеи типа «ликвидации эксплуатации человека человеком», «равенство», «справедливость» оказались дискредитированными. Восторжествовало варварство. Власть стала опираться на штыки, ложь, слепая преданность правящей партии возведена на пьедестал почета.

Хрущев дал некоторые свободы обществу, поставил под государственный и партийный контроль КГБ, МВД, Армию, ликвидировал репрессивную функцию государства. Но одновременно, особенно после Хрущева, была повышена политическая, экономическая, социальная и культурная роль КПСС. И хотя массовые репрессии исчезли, свободы не было, а единственная существующая в обществе государственная партия оказывала угнетающее воздействие на общество, его развитие. И хотя в эпоху Горбачева ее роль быстро «растворялась», но существование в обществе всего лишь одной партии являлось нонсенсом.

Одновременно с успехами в области «введения демократии» экономическая реформа Рыжкова не давала успеха. Жизненный уровень населения в первой половине 1991 г. по сравнению с 1985 г. существенно снизился. Это вызывало разочарование в большинстве народа, а в условиях демократии (или полудемократии), что является несомненной заслугой Горбачева, — эта же демократия открывает путь для активного общественного проявления этого социального недовольства населения, что отражается в росте забастовочных выступлений трудящихся страны, критики прессы, выступлений различных новых политических сил с новыми (внесистемными) идеями.

Горбачев, несомненно, человек с четкими демократическими установками, хорошо образованный, интеллектуал, ему было совершенно недостаточно обладать диктаторскими полномочиями во второй мировой державе. Он по зову сердца, в силу своей нравственной позиции, сделал свой тяжкий выбор. Если бы Горбачев просто стремился к необъятной власти — он ее получил, причем без предательства и заговоров, как это было на пути Ельцина к власти. И, скорее всего, находился бы по сей день на вершине политического Олимпа второй мировой державы (а не третьестепенной России).

Неудачи в области экономических преобразований — большую часть вины за которые я склонен относить за счет союзной экономической бюрократии, и прежде всего правительства СССР, — лишь подстегивали Горбачева в конце 80-х к крупным политическим изменениям. Он стремился изменить само лицо социализма, придать ему гуманистические, человеческие черты, осуществить синтез социальных завоеваний социализма с качественным расширением реальных политических прав граждан, превратить их в полноправных субъектов политики и реорганизовать всю систему власти таким образом, чтобы она избиралась народом и была ему подотчетна.

При этом одним из аргументов Горбачева в этом вопросе было то, что, по его глубокому убеждению, без «демократии» невозможно добиться успехов в экономических реформах. Он предложил внести самые серьезные изменения в действующую Конституцию СССР и конституции союзных республик, в частности существенно расширить роль законодательно-представительной власти при одновременном сокращении полномочий органов КПСС. Это, несомненно, был революционный шаг, требующий большого мужества.

В результате в 1989 г. на основе нового избирательного закона стал действовать новый двухуровневый парламент СССР — съезд народных депутатов как высший орган власти в СССР и избираемый им Верховный Совет — Парламент СССР Вскоре съезд народных депутатов СССР устранил из Конституции СССР (принятой в 1977 г.) статью о руководящей роли КПСС Это означало новый этап в развитии СССР — так оценивали его в советском обществе, приветствуя начавшуюся демократическую революцию Горбачева. Аналогичные изменения были введены и в конституции союзных республик, что укрепило их демократичность, резко повышало роль парламентов и всей системы представительных органов власти — советов. По существу, речь шла о новой Конституции СССР («горбачевской Конституции которая заменила «брежневскую Конституцию» 1977 года).

Именно на базе нового, горбачевского избирательного закона были избраны депутатами в парламент России (1990 г.) и мы, новые ее лидеры, — Ельцин (попавший в опалу и изгнанный Горбачевым из руководящего синклита в 1987 г.) и я, московский профессор, которого вряд ли «пропустила» бы партийная власть, если бы она сохранила догорбачевскую силу и влияние. Здесь, в области политических реформ, успехи горбачевской перестройки были очевидными и бесспорными.

Но процесс демократизации в обществе блокировался неудачами: в области экономики кризис все более углублялся. После того как в 1989 г. были проведены выборы в новый Союзный парламент и его главой стал Михаил Горбачев, он стал переносить центр политической силы из ЦК КПСС и Политбюро в государственные институты — Верховный Совет и Правительство СССР. Собственно, он стал больше уделять внимания своей деятельности руководителя государства и меньше — посту генерального секретаря ЦК КПСС. В этом как раз и обвиняла его высшая партийная бюрократия.

Основная концепция Горбачева, заложенная им в перестройку, заключалась в центральной идее, направленной на «возвращение к Ленину», который, согласно развернувшейся в тот период в обществе дискуссии, был «сосредоточием мудрости и человечности, непогрешимым политическим провидцем и реформатором».

Отсюда и тезис Горбачева — «Больше социализма!», который предполагал поворот всей экономики на обеспечение потребностей человека. Поэтому, согласно Горбачеву, нужна высокоэффективная экономика, способная производить самые передовые изделия и нужные человеку услуги. Формулировка и цели — верные, но задачи, как их решить — правительство и правящая элита не сумели понять и предложить обществу

Другое направление его политики — это сокращение военных расходов, конверсия военно-промышленного комплекса, ориентация на общечеловеческие принципы; все это — тот самый «переходный мостик» от горбачевского толкования ленинизма — к новому миропорядку, основанному на общечеловеческих ценностях. Так, похоже, мыслил Горбачев, избравший в основе философии своей политики традиционный европейский гуманизм. Эти идеи и привлекали к Горбачеву нас, московских интеллектуалов, да и всю российскую интеллигенцию, а поддержка гражданами страны перестройки вызвала огромный подъем в обществе в ожидании наступления всеобщего счастья и процветания.

Столичная творческая интеллигенция, публицисты и литераторы, драматурги и театральные деятели и пр. — все они бросились к поискам «нового, неизвестного Ленина» и его «верного ученика Николая Бухарина», клеймили позором Сталина и Берия, пытались в этом превзойти Никиту Хрущева. Интересно, что они не решились занять какую-то позицию в отношении Троцкого (между прочим, в этой «мелочи» — показатель их привычного оппортунизма). Все эти «властители умов» в тот период одержимо поддерживали устремления Горбачева по «реставрации ленинизма», отождествляя их с наступлением эпохи «просвещенного социализма» (чтобы через несколько лет обливать грязными помоями).