Читать книгу "Сталин. Путь к диктатуре - Абдурахман Авторханов"

Таков был смысл урока коммунистической политграмоты, который преподал Коларов Силоне и Тольятти…

Совершенно так же поступили в Коминтерне и с Бухариным. Сталин был и на этот раз силой, поэтому он был прав.

* * *

Теперь руки Сталина были развязаны и по международной линии. Дни Бухарина в Политбюро были сочтены. Сверхосторожный в таких делах Сталин, однако, не спешил. Прошло семь месяцев после апрельского пленума и четыре месяца после исключения Бухарина из Коминтерна, пока Сталин решился на созыв очередного пленума ЦК. Наконец в ноябре 1929 года был созван новый пленум ЦК. Пленум обсудил два основных вопроса:

1. О коллективизации сельского хозяйства.

2. О группе Бухарина.

По первому вопросу было принято решение о форсировании коллективизации и об усилении «наступления на кулачество». Замечу тут же, что еще не было никакой речи о «сплошной коллективизации» и «ликвидации кулачества» как «класса» на ее основе. Постановление по второму вопросу, опубликованное впервые только в 1933 году, гласило:

«Заслушав заявление тт. Бухарина, Рыкова и Томского от 12 ноября 1929 года, пленум ЦК ВКП(б) устанавливает следующие факты:

1. Авторы заявления, бросая обвинения апрельскому пленуму ЦК и ЦКК, что он будто бы поставил их в „неравноправное положение“, добиваются тем самым от партии „права“ противопоставлять себя Политбюро как равноправная сторона, „свободно“ договаривающаяся с партией, т. е. добиваются легализации фракционной группировки правых уклонистов, лидерами которых они являются.

2. Товарищи Бухарин, Рыков и Томский, вынужденные теперь — после позорного провала всех своих предсказаний — признать бесспорные успехи партии и лицемерно декларирующие в своем заявлении о „снятии разногласий“, в то же время отказываются признать ошибочность своих взглядов, изложенных в их платформах от 30 января и 9 февраля 1929 года и осужденных апрельским пленумом ЦК и ЦКК „как несовместимые с генеральной линией партии“.

3. Бросая демагогические обвинения партии в недовыполнении плана в области зарплаты и сельского хозяйства и утверждая, что „чрезвычайные меры“ толкнули середнячество в сторону кулака, лидеры правых уклонистов (тт. Бухарин, Рыков, Томский) подготовляют тем самым новую атаку на партию и ее ЦК.

4. Заявление тт. Бухарина, Рыкова и Томского в корне расходится с постановлением X пленума ИККИ, осудившего взгляды т. Бухарина как оппортунистические и удалившего его из состава Президиума ИККИ.

Исходя из этих фактов, пленум ЦК вынужден квалифицировать новый документ тт. Бухарина, Рыкова и Томского от 12 ноября 1929 года как документ фракционный, как фракционный маневр политических банкротов…

Отвергая ввиду этого заявление тт. Бухарина, Рыкова и Томского как документ, враждебный партии и исходя из постановлений X пленума ИККИ о т. Бухарине, пленум ЦК постановляет:

1. Тов. Бухарина как застрельщика и руководителя правых уклонистов вывести из Политбюро;

2. Предупредить тт. Рыкова и Томского, а также Угарова… что в случае малейшей попытки с их стороны продолжить борьбу против линии и решений ИККИ и ЦК ВКП(б), партия не замедлит применить к ним соответствующие организационные меры».

Резолюция эта была выработана самим Сталиным, но оглашена Молотовым от имени «комиссии» по делу Бухарина.

* * *

Кроме того, что сказано в этой резолюции пленума ЦК, в партийной литературе или оппозиционных публикациях не сохранилось никаких следов и от этого последнего совместного заявления Бухарина, Рыкова и Томского от 12 ноября 1929 года. Однако даже беглый анализ резолюции пленума дает возможность установить следующие два важнейших факта:

1. Правые продолжали стоять на точке зрения своего заявления от 30 января и «платформы» от 9 февраля 1929 года.

2. Правые требовали «равноправия сторон» (сталинцев и бухаринцев).

Что же касается указания резолюции на то, что правые, говоря о «снятии» некоторых разногласий, задумали тактический маневр, то тут правда, вероятно, была на стороне Сталина.

Правые учитывали опыт борьбы с «левыми», которую они вели вместе со Сталиным. Ведь это правые (Бухарин, Рыков, Томский), по инициативе Сталина, не дали лидерам Объединенной оппозиции (Троцкому и Зиновьеву) обратиться к XV съезду партии, исключив их из партии за какой-нибудь месяц до открытия съезда (декабрь 1927 года). Остальных во главе с Каменевым исключил из партии сам съезд, хотя бы потому, что их лидеры уже числились во «врагах партии». Эту же вполне оправдавшую себя процедуру Сталин — Молотов — Каганович хотели применить сейчас к самим правым. Правые же не хотели дать для этого внешнего повода. Поэтому, не отказываясь от своих программных взглядов, они маневрировали тактически.

К этому их обязывали и серьезнейшие разногласия, существовавшие в низовой массе правых по поводу тактики («активисты» и «пассивисты»).

Маневр этот, однако, не удался. Бухарина вывели из Политбюро. Рыков, Томский и Угаров письменно, а другие устно были предупреждены. То, что Сталин — Молотов — Каганович все еще не осмеливались, имея очевидную возможность, вывести из Политбюро заодно и Рыкова с Томским, показывало их неуверенность в конечной победе. Еще более скандальным, а в истории большевизма и просто неслыханным, был другой факт: Сталин — Молотов — Каганович скрывали не только от страны, но и от собственной партии платформу правой оппозиции. И в этом, с точки зрения их собственных интересов, сталинцы были правы. Если бы, по примеру бывших оппозиций в ВКП(б) при Ленине и после него («левая оппозиция», «новая оппозиция»), сталинцы допустили до огласки платформу правых, то вся страна из нее убедилась бы в том, что:

1. Правые против грабительской индустриализации за счет жизненного стандарта рабочего класса.

2. Правые против крепостнической коллективизации для «военно-феодальной эксплуатации крестьянства».

3. Правые против международных авантюр за счет жизненных интересов народов России.

Программа Троцкого, независимо от субъективных намерений ее автора, выглядела как программа, противоположная бухаринской, и ее сталинцы охотно допустили и до печати, и даже до свободного обсуждения на партийных собраниях. Троцкий жил вчерашним днем революции и в глубине своей души был антинэпманом, а Россия, став нэповской, собиралась совершить еще один шаг — сделаться капиталистической. Тут на пути встал Троцкий. Здесь-то и произошел разрыв Троцкого не со Сталиным, а со страной. Поэтому точно так же, как Ленин нэпом убил внутреннюю контрреволюцию, Сталин от имени того же нэпа похоронил Троцкого, опубликовав его платформу к сведению всей страны.

Поступить так с платформой людей, которые на своих знаменах написали магический лозунг духа нэповской России — «Обогащайтесь!» — сталинцы не могли. Вот почему они не осмеливались опубликовать бухаринскую программу. Зато вся печать страны кричала: бухаринцы хотят восстановить в России старый царский строй капиталистов и помещиков! В это же время члены Политбюро Бухарин, Рыков и Томский, читавшие эту печать, как и вся страна, хранили абсолютное «молчание», а молчание, как говорят, есть знак согласия. Они молчат — значит, они и всерьез «реставраторы» — так мог рассуждать простой народ. Откуда было ему знать, что уста правых искусственно закрыты.