Читать книгу "Оле, Мальорка! - Стенли Морган"

В четвертой пальма первенства досталась Писбоди.

Счастье решительно отвернулось от меня. Я проиграл четыре голубка кряду.

Подкатил Мустафа.

— Еще выпьете, сэр?

Он произнес это так, словно я и впрямь нуждался в том, чтобы промочить горло.

Д'Арблэ выиграл в пятой партии, Бирскин — в шестой. У меня не получалось ровным счетом ничего. Три моих броска закончились коброглазом уже после двух или трех попыток. Мне это уже начало надоедать — да и в голове немного зашумело. Мустафа наливал мне практически чистую водку.

— Твой черед, Тобин, — сказал Бирскин.

Это был седьмой раунд и вдруг, словно по мановению волшебной палочки, все изменилось. Недаром говорят, что новичкам везет. В этом раунде фортуна улыбнулась мне: все остальные выбросили коброглаза, и я вышел победителем всего лишь с одним удачным броском. Затем я выиграл следующий тур, а за ним ещё один, обойдя Бирскина лишь на одно очко. После этого разок отличился Д'Арблэ, а потом настал нескончаемый тобинозой — эра Тобина. Фартило мне совершенно бессовестно, ведь до этого я играл в кости всего раз в жизни. Клянусь, что я ничего не делал — просто тряс кости в стаканчике, но всякий раз выпадало нужное число. Мы уже играли больше часа, но вот, после моей десятой подряд победы, Бирскин отбросил в сторону ручку и процедил:

— Ну и прет же, блин, этому парню! Все, с меня хватит. Он разделал нас под орех — на десять конов. Расплатитесь с ним — с каждого по три тридцать три.

Черт побери — я обставил каждого из них на три доллара и тридцать три цента. Десять долларов… почти четыре фунта! Пожалуй, свожу Патрика в ресторан…

Плюх… плюх… плюх… Передо мной выросли три стопочки зеленых бумажек.

— Спасибо большое, — произнес я, но моих партнеров уже и след простыл; расплатившись со мной, они дружно устремились к распростертому на подушках Стиву Реммику, окруженному гурьбой девиц.

Я сложил доллары вместе, немного смущенный своим выигрышем. И тут мой взгляд впервые упал на них. Перед глазами вдруг все поплыло. Сердце екнуло. Сверху лежала стодолларовая купюра!

Первая мысль — кто-то из игроков ошибся. Все они давно были под мухой. Должно быть, один из них по ошибке достал стодолларовую бумажку.

Я отодвинул её, чтобы проверить остальные банкноты и — едва не упал с табурета. Еще одна сотня! И еще! Затем двадцатка… десятка… три однодолларовых бумажки… и опять сотня! И ещё одна! И еще!.. Черт побери, на что же я играл!

Я осторожно огляделся по сторонам, ожидая, что взгляды всех присутствующих прикованы ко мне, но увидел, что все заняты своими делами, не обращая на меня ни малейшего внимания. Даже Ибрагим куда-то отлучился. Я распихал деньги по карманам, дрожащими пальцами вынул сигарету и закурил. Мне вдруг показалось, что я очутился в каком-то нереальном мире. Неужели это и впрямь я? Я потянулся к своему стакану и едва осушил его, как подкатил Ахмед — он, оказывается, ходил за льдом.

— Игра закончена? Хотите ещё выпить, сэр?

— Да, пожалуйста… А где здесь гальюн?

— "Гальюн", сэр?

Как называется уборная у этих чертовых янки?

— Этот… как его — сортир?

— В углу, сэр, за раздвижной ширмой.

Я слез с табурета и нетвердой поступью проковылял через огромную гостиную. Пора, пожалуй, завязывать с коктейлями, решил я, чувствуя, как заиграл в голове хмель, и, завернув за ажурную ширму, увитую лианами, вошел в туалет. Господи, ну и заведение — настоящий чертог с белоснежными и раззолоченными стенами. Впрочем, любоваться на пышный декор я не стал, а, уединившись в кабинке и заперев дверцу, дрожащими руками извлек из карманов свой выигрыш и снова воззрился на него. Я пересчитал деньги трижды, прежде чем окончательно убедился, что это не сон. Да, я выиграл тысячу долларов, или, чтобы быть точным — девятьсот девяносто девять. Четыреста фунтов!

При мысли о том, что я ставил на кон по сорок фунтов, мне едва не стало дурно. "Голубком" эти чертовы снобы именовали сотню зеленых. Подумать только — после первых шести раундов я проигрывал шестьсот баксов! А вдруг бы я проиграл, и не десять конов, а двадцать… Или тридцать!

Что ж, поделом тебе, Тобин. В следующий раз потрудись хотя бы узнать, какова ставка, прежде чем ввязываться в игру. И что за голубок такой? Собственная выдумка? Студенческий жаргон? Воистину говорят: век живи — век учись. Интересно, чему ещё я научусь, пока не покину эту яхту. Если честно, то грызть гранит науки меня вовсе не тянуло. Я мечтал только об одном — как бы дать деру.

Я вернулся в бар в состоянии полуоцепенения. В гостиной, казалось, стало ещё более шумно, весело и накурено. Две пары кружились в интимном танце. Стив Реммик избавился от рубашки, а одна из девиц, распростершись у его ног, вылизывала ему грудь, покусывая за волоски. Д'Арблэ, Бирскин и Писбоди валялись неподалеку в окружении других шаловливых красоток в разном состоянии раздетости. Все они совершенно беззастенчиво целовались и лапались. Похоже, наклевывалась настоящая оргия.

Я взгромодился на прежний насест у стойки бара, недоумевая, куда пропали Каролина и Кларенс. Впрочем, по большому счету, мне было на них наплевать. Абдулла добился своего: голова кружилась, ноги предательски отяжелели. Я взглянул на часы; было почти одиннадцать. Меня нестерпимо тянуло домой. Я решил, что прикончу последний стакан и отправлюсь на поиски матроса, ответственного за катер. Попытаюсь уговорить его переправить меня на берег. В Пальме возьму такси. Хватит с меня этих аристократов — я сыт ими по горло.

Отвернувшись к стойке, чтобы допить свою последнюю на сегодня водку, я взглянул в огромное зеркало и… стакан замер на полпути к моим губам.

Должно быть, она уже давно стояла за моей спиной, разглядывая меня. Боже — ну и глазищи! А личико! Невыразимая прелесть! Оливковая кожа, облегающее леопардовое платье тончайшего шелка… Самое сексуальное существо, что я когда-либо видел.

— Что-то я вас прежде не встречала, — улыбнулась незнакомка. Голос низкий, грудной, обволакивающий. Американский Юг, решил я. От её пристального взгляда во мне взыграла тобинская кровь. Сердце колотилось так, что грозило перевернуть яхту вверх килем.

— Да, верно, — проквакал я.

— Как это приятно. Я — Ханичайл Лэзер.

— А я — Расс Тобин.

Она улыбнулась, ослепив меня сверкающими ровными зубками.

— Мне кажется, для начала это неплохо — а тебе?

— Лучше не бывает.

Не сводя с меня томного, гипнотизирующего взгляда, она обратилась к Мустафе:

— Али, сооруди-ка нам с Рассом парочку твоих самых особых коктейлей, да побыстрей. Нам ведь с ним предстоит срочно наверстать упущенное.

Прихватив по здоровенному стакану "особого", наполненному таинственной бледно-зеленой жидкостью, мы с Ханичайл присели на диванчик. Говоря "присели", я имею в виду "провалились" — я и впрямь почти утонул в мягчайшей подушке.