Читать книгу "Тигр Железного моря - Дональд Кэммелл"

Впервые после выхода из тюрьмы Энни и Барни были благодушно настроены по отношению друг к другу. Вероятно, плеск волн действовал на них умиротворяюще.

Энни выкрикнул:

В решете они в море ушли, да-да-да!

В решете по бурлящим волнам…

Барни невольно усмехнулся. Когда-то давно Энни научил его этой дурацкой песенке Эдварда Лира и даже книжку ему купил со стишками этого чудака. По ней Барни и выучился читать. И парень из Тупело, с реки Миссисипи, запел в ответ, разрывая голосом черноту ночи:

Невзирая на то, что друзья говорили,

Они твердо решили уплыть и уплыли

В решете по бурлящим волнам!

Воцарилось молчание, потом Энни сказал:

— Я не понимаю, она живет в такой отвратительной части города, но имеет шикарный дом. Такая по-настоящему красивая и изящная.

— Хочешь, чтоб я его хорошо настроил? Тогда помалкивай, — отозвался на это Барни.

— На ней было белое шелковое платье. Она бы тебе понравилось, Барни. На руках у нее были кольца и всякие другие украшения. У нее ум как у мангуста. — Энни постучал пальцем по седому виску. Капитанская фуражка была ему мала на один размер, но это, как ни странно, Энни нравилось. — У нее на все есть ответ. Знаешь, мне не доводилось встречать китайских фифочек, которые бы так хорошо говорили по-английски.

— А я знал одну такую. — Барни так и продолжал стучать по одной клавише, вытягивая более высокий звук. — По-английски она болтала даже лучше меня.

— Она настоящая деловая леди. — Энни перекусил нитку. — Она не похожа на всех этих богатых китайских женщин, которые сидят в четырех стенах и никого не видят. Эта свободна и живет как хочет.

Энни отложил рубашку и уставился на кота по кличке Лорд Джим. На самом деле Лорд Джим был не котом, а кошкой, но Энни и в голову не приходило поменять животному кличку. Кошка запрыгнула ему на колени, а он очистил дынное семечко и дал ей. Кошка принялась его лизать, она питала слабость к очищенным дынным семечкам.

Энни проявил мудрость и не сказал Барни о деньгах. Его так и подмывало, но он знал, что Барни сильно расстроится и ничего не поймет. Он будет кричать, стенать и причитать. Энни пытался оставить эту тайну при себе, и потому время от времени повисало тягостное и продолжительное молчание. Любой здравомыслящий человек, зная непредсказуемый характер Энни, сказал бы, что он окончательно спятил, отказавшись от такой сногсшибательной суммы в золоте. В оправдание он мог сослаться только на интуицию. Это было как бы пари с самим собой. Так себе это объяснив, Энни мог жить с решением, которое принял, пусть даже и безумным. Его молчание скрывало глубокие размышления о том, как глаза мадам Лай Чойсан, похожие на лучи из романа Уэллса, сумели заглянуть в самые потаенные глубины души белого мужчины.

— Что за чертовка! — воскликнул Энни, обращаясь к Лорду Джиму.

Барни витиевато выругался.

— Да заткнись ты, мать твою. Какого черта ты решил молоть всю эту чушь, а я должен слушать! — Вращающийся стул, на котором он сидел у пианино, медленно развернулся, и он подозрительно посмотрел на Энни: — Ну понятно, ты хочешь, чтобы я тебя спросил. Ну я и спрашиваю: «Ты ее трахнул?»

Энни покачал головой, вздохнул и с досадой хмыкнул. Досада относилась не к вопросу Барни, а к общей вульгарности его мысли.

— Послушай, ты лучше не спрашивай меня ни о чем. Никогда не говори со мной, когда я насыпаю корм моей птичке, то есть кошке. Ты мешаешь мне сосредоточиться.

Глава 4

Игры мадам Лай

Пока доллары не успели испариться, требовалось заняться ремонтом «Морского флюгера». А то — стаканчик здесь, девчонка там, и он снова окажется на мели.

У старого китайца, парусных дел мастера, которому Энни доверял, он купил подержанный, но все еще крепкий парус на грот. Убедившись, что Барни установил его должным образом, Энни спустился под палубу и провел там целых два дня и ночь. Он чистил и смазывал машину, чинил радиопередатчик. Таким образом, «Морской флюгер» был готов к трудным странствиям, а финансы капитана Долтри при этом, увы, иссякли.

Энни усмехнулся такой закономерности, а затем улыбнулся про себя, завидев сампан, подплывший к борту шхуны.

— Чего тебе? — крикнул он китайцу, который был почти такой же тощий, как и весло в его руках.

— Капитан Даути? — спросил китаец.

— Ну, он перед тобой.

Китаец сделал резкое движение рукой, и в вечернем воздухе Энни увидел, как к нему летит что-то белое. Описав дугу, предмет беззвучно утонул в его огромной ладони. Это был маджонг из шкатулки мадам Лай Чойсан. Этого Энни и ждал! Так радоваться ему теперь или страшиться?

— Один плыть? — спросил китаец.

— Почему один, вместе тобой, дружище, — ответил Энни.

Сампан скользил меж десяти тысяч джонок, старик работал веслом почти незаметно. На носу сидел маленький мальчик и из-под полей шляпы пристально смотрел на Энни. Небо темнело.

У Энни не было никаких мрачных предчувствий. Напротив, его охватила эйфория. Ноздрями он втягивал воздух, пропитанный ароматами цветов и запахом рыбы, с наслаждением наблюдал, как десять тысяч джонок почти одновременно зажгли фонари, момент, который никогда не утратит завораживающей тайны. Огни свидетельствовали о наступлении ночи, и тут же на всех джонках, больших и малых, зажгли, как и полагалось, ароматические палочки перед алтарем Диньхао, богини моря, покровительницы народа танка. По-китайски гавань Абердин называлась Хеанг Конг, что означало «благоухающая гавань». Возможно, вечерний дым от ароматических палочек, поглощавший запах цветов, рыбы и готовящейся пищи, и дал гавани такое название. Энни помнил, что плавучий город, частью которого он невольно стал, был матерью Гонконга. Правда, его «фундамент» раскачивался на волнах, но это ровным счетом ничего не значило. Все это Энни, не жалея слов, изложил мальчику, сидевшему на носу сампана. Лодка почти бесшумно скользила мимо деревянных жилищ этого своеобразного города, ощетинившегося мачтами и рангоутами, окутанного хриплым смехом. Энни поддался романтическому настроению и закурил сигарету.

Они вышли из гавани, обогнули мол, прошли с подветренной стороны островок Лей Пай и оказались в маленьком заливчике Тай Шу Ван, куда, боясь отмелей жидкой грязи, не заходили даже джонки. Здесь водный город кончался и стояли большие джонки — уже не борт о борт, а по отдельности, на якорях.

Они пересекли открытое пространство, и здесь ночь вступила в свои права. Плыли около часа, пока Энни не увидел огни и силуэт огромного корабля, неожиданно (возможно, Энни слегка задремал) выступивший из темноты.

Это была самая большая джонка из тех, что ему доводилось видеть, по размерам превосходившая даже старые торговые суда Фучоу, которые время от времени появлялись в Гонконге. Это был «ми-тинг», трехмачтовое торговое судно, построенное в кантонских традициях, с корпусом из прочного дерева, теперь ставшего большой редкостью. Возможно, судно было древнее, ибо китайцы умели подолгу содержать в исправном состоянии старые суда, а навыки кораблестроения, освященные традицией, не менялись у них в течение последних столетий. Полуют у этого корабля поднимался над водой на двадцать пять футов. Энни успел заметить, каким массивным был руль с квадратными отверстиями для увеличения его подвижности. Длиной по ватерлинии «ми-тинг» был таким же, как «Морской флюгер», а шириной значительно превосходил его. Поднимаясь по веревочному трапу на борт, Энни подсчитал, что судно способно перевозить никак не меньше двухсот пятидесяти тонн.