Читать книгу "Налда говорила - Стюарт Дэвид"

– Но как только он это сделал, – сказал я Мэри, – как только он оказался в воде, на небе появилось облако. И тогда он не смог найти луну в реке, чтобы ухватиться за нее. И утонул.

– Ухватиться за луну? – спросила Мэри, и я кивнул. Потом Мэри улыбнулась, глядя на отражение луны в пруду, и сказала мне, чтобы я сам попробовал. Но я покачал головой. – Сегодня нет облаков, – сказала Мэри. – У тебя получится. – Но я все еще качал головой и смотрел в воду, чтобы увидеть темную спину рыбы. Потом я посмотрел на наши тени, которые лежали рядом на траве у пруда.

Из-за того, как светила луна, и из-за того, откуда она светила, получилось так, что наши тени были ближе друг к другу, чем мы сами. И я вот что сделал, когда был точно уверен, что Мэри не смотрела на наши тени, – я протянул руку так, что моя тень дотронулась рукой до тени Мэри, хотя наши собственные руки были далеко друг от друга. Потом, когда Мэри повернулась ко мне снова, я убрал руку. Довольно быстро.

А еще я тогда подумал: сейчас Мэри скажет, что ей уже пора, но она этого не сказала. Она сказала не это. Вместо этого она сказала, что луна плавает на поверхности пруда среди упавших листьев, а белые и золотые рыбки плавают под ними и эта часть сада напоминает ей о том, как она представляет себе японский сад.

– Как ты думаешь? – спросила она. – Похоже?

Но я сказал, что не знаю, потому что я никогда себе не представлял японских садов.

– Ну, это просто так, как я себе это представляю, – сказала Мэри. – Кроме того, что там все должно бы быть побольше – кроме деревьев. Пруд должен быть побольше, и рыба тоже, и даже отражение луны. Но деревья должны быть меньше, потому что в Японии они обычно маленькие. Ты знал?

Я покачал головой.

– Ну, это так. У них там очень маленькие деревья, очень красивые и очень маленькие.

– Ты была там? – спросил я ее, а она сказала, что нет, но она всегда думала, что хотела бы.

– Иногда, – сказала она, – если я по-настоящему устаю приходить сюда день за днем, когда меня начинает тошнить от коридоров и всех этих больничных палат, я очень хочу оказаться там. И потом мне становится очень грустно, потому что я думаю, что никогда не смогу себе этого позволить и застряну здесь навечно.

И я неожиданно разволновался. И поэтому, и потому что хотел, чтобы Мэри оставалась со мной подольше, а еще потому, что я все равно хотел это сделать, и совершил самую опасную вещь из всех, что я делал. Я сказал, что однажды, если она захочет, я мог бы ее туда отвезти. Даже навсегда, если она захочет. А она рассмеялась и сказала, что у меня, скорее всего, денег даже меньше, чем у нее.

И тогда я рассказал ей, как это может получиться.

Я рассказал ей все: про моего отца, про брильянт, про то, как мы заперлись в маленькой комнате, про то, как он дал мне его проглотить. Я так разволновался, что даже забывал хвататься за минуты, пока рассказывал, и время прошло быстрее, чем мне бы хотелось. И прежде чем я сам это заметил, я рассказал о своем ожидании и только потом понял, что я поспешил и позволил минутам ускользнуть.

– Наверное, из всех историй, что ты мне рассказывал, эта мне нравится больше всего, – сказала Мэри, когда я закончил. И потом я рассказал ей, что, как только появится мой брильянт, я смогу увезти ее туда, а она улыбнулась и сказала, что будет очень ждать.

Но я мог сказать – так же, как и раньше, – что она думала, будто это неправда, и что я снова что-то для нее сочиняю. Но это не имело для меня большого значения. Единственное тут важно – она обещала ждать, и когда появится моя драгоценность, она сразу об этом узнает. И мы сможем поехать туда по-настоящему.

Но давайте я расскажу вам про самую особенную вещь. Давайте я расскажу вам вот о чем.

Как только я закончил свою историю, Мэри сказала, что ей надо идти, а мы еще стояли рядом с прудом, и я смотрел на наши тени на траве. Но когда Мэри пошла к газону, я посмотрел на нее внимательно, и она сделала вот что.

Она подняла руку. И потом она поднесла пальцы к губам и поцеловала их. Но перед тем, как сказать, что мы увидимся завтра, и перед тем, как она повернулась, чтобы уйти, она поднесла ладонь к губам.

И я не знаю, поверите вы или нет, но, честное слово, перед тем, как уйти, она закрыла глаза… и послала мне воздушный поцелуй.

18

Мы все изменили несколько вечеров назад, Мэри и я. Вот какое это было изменение – Мэри больше не приносила по вечерам для нас еду в белых пакетах, вместо этого я готовил больше, чем обычно на обед для себя. А Мэри приходила и ела.

С тех пор, как я рассказал Мэри секрет о своей драгоценности, я не мог остановиться и рассказывал ей и другие вещи, даже если знал, что она думает, будто это просто придумки. И когда она приходила по вечерам обедать, я просто рассказывал и дальше.

Я рассказал ей о том, как мы раньше работали в саду, когда я был совсем маленький, о том, как Налда навела какое-то колдовство, чтобы я мог спрашивать людей, есть ли у них работа для нас. И еще я рассказал ей о том, как выглядела Налда, в своих юбках, кольцах и с шелковым шарфом на голове.

Я даже рассказал ей много вещей о нашем маленьком трейлере в конце дороги и о диване, который стоял снаружи.

Ей нравилось все это слушать, Мэри. Она всегда внимательно слушала, когда мы ели, и всегда задавала много вопросов. И пока она спрашивала, а я рассказывал, я всегда потихоньку разглядывал ее локоны, которые лежали у нее на плечах, и ее глаза, когда она смотрела себе в тарелку.

Давайте я расскажу вам, что уже происходило несколько раз, несколько раз с тех пор, как мы в первый раз сделали все вот так, в тот вечер, когда мы оба ели рыбу, которую я приготовил.

Кажется, Мэри попросила меня рассказать еще о Налде, и я говорил про нас с Налдой и про ее истории, как она рассказывала мне обо мне самом и как я всегда просил ее самые хорошие истории снова и снова. А потом я рассказал ей, как приходили какие-то люди и пытались забрать меня в школу, а Налда меня прятала. Я даже рассказал немного о том, как Налда начала кричать, случайно, просто вырвалось. Я не хотел рассказывать об этом много.

Это случилось, когда я закончил рассказывать все это и когда мы почти съели рыбу, которую я приготовил, тогда и случилось то, о чем я сейчас рассказываю.

Мэри положила вилку и нож вместе на тарелку и убрала локон за ухо. А потом облизнула губы и громко причмокнула.

– Вкуснятина какая, – сказала она и улыбнулась. А потом она стала говорить своим искусственным голосом: – Я думаю, мне надо пойти и припудрить носик. – И она встала с кресла и пошла в туалет.

И я вот тогда первый раз забыл убрать свою банку в безопасное место, и та все еще висела на крючке в туалете, когда пришла Мэри. А я не вспомнил об этом, пока Мэри не ушла.

Я все прибрал и почистил – свою вилку и все прочее, – и все это лежало вместе с лупой рядом с туалетом. Но я все равно немного волновался, что Мэри все это увидит. А еще я знал, что она не сможет использовать туалет, пока это все лежит там, и что ей придется вернуться, чтобы я смог это убрать. Так что я убрал тарелки в раковину, пока ждал, что она вернется, и проклинал себя.