Читать книгу "Я знаю все твои мысли - Сара Миллер"

Гидеон тут же бросается к левому окну ванной и осторожно, не слишком высовывая голову, смотрит вниз на крылечко. Метеоритный дождь! Микки Айзенберг не соврал! Капитан Яйцеголовый сидит на раскладном стульчике в двух метрах от входной двери в здание общежития, слегка задрав голову к небу. Лунный свет отражается от его лысины. У его ног сидит его сын Тим и смотрит на небо, задрав голову под тем же благоговеющим углом. Гид знает, что малый просто притворяется, что ему интересно, что хоть ему всего лишь десять лет, он уже научился притворяться, что ему нравятся звезды и подобные вещи. Тогда папа будет считать его хорошим любознательным мальчиком, а не потенциальным малолетним преступником, которого хлебом не корми, дай посбивать прохожих на своем скейтборде, бормоча под нос припев из песни «Blink 182». Гид думает, следует ли ему пожалеть Яйцеголового Тима, но в этот момент Пилар выглядывает из душевой кабинки.

— Гее-де-он, — говорит она громче, чем необходимо.

— Ш-ш-ш, — шикает он на нее, заталкивая обратно в душ. Наркотики сделали ее тело податливым и неустойчивым, точно внутри у нее гигантская пружина.

Она хихикает:

— Ты делаешь мне больно! — У нее насмешливый тон; на самом деле ей совсем не больно, понимает Гид. Она просто копирует истеричную дамочку из какого- нибудь фильма. Что ж, можешь шутить сколько угодно, дорогая, но никто случайно не оказывается в мужском общежитии в двенадцать часов ночи, не имея определенных намерений!

Но Гид влюблен, он не видит ничего, кроме бархатной мягкости ее карих глаз и ее гладкой атласной кожи, поэтому не способен на критику. Абсолютно не- способен.

— Пилар, — говорит он нежно и храбро, положив ей ладонь на голову и поглаживая волосы, как ребенку, — зачем ты сегодня сюда пришла? Ведь Микки сказал тебе, что это плохая идея.

Пилар пожимает плечами, и Гид — бедняга Гид — только и может смотреть, как свет переливается на ее плечах, когда те двигаются вверх и вниз.

— Таблетки кончились, — отвечает она.

Так, значит, Пилар Бенитес-Джонс подсела на «экс- тази»! Становится все интереснее и интереснее. В тот самый момент открывается дверь ванной. У Гида воз- никает идея, как в кино, закрыть Пилар рот рукой. Он так и делает. Ого! Это так приятно.

— Гид, ты здесь? — Каллен.

Пилар поднимает глаза. Что нам делать, как бы спрашивает она. Гид качает головой — ничего не говори. Она кивает.

— Знаешь, Гид что-то помалкивает насчет того, кто из девчонок ему на самом деле нравится, — это уже голос Николаса. — Он на удивление молчалив для парня, у которого никаких шансов. — Гид хочет провалиться сквозь землю. — Я заметил, конечно, как он заглядывается на девиц… Но знаешь, мы с тобой все время оцениваем, кто из них сексапильнее, а он ничего не говорит. Для деревенщины…

— Не называй так Гида, — обрывает его Каллен. — Он нам как брат.

— Говорю, как есть. Мне он нравится, но он совсем не крутой.

— Честно говоря, — замечает Каллен, — думаю, как раз это и делает его крутым. Но тебе-то откуда знать, ведь ты у нас круче некуда — и именно поэтому ты такой придурок.

— Пошел ты, — огрызается Николас. — Сейчас речь не обо мне. Как бы то ни было, для парня, которому особенно не на что надеяться, он как-то слишком безразличен, когда речь заходит о девчонках. Может, ему нравится Келли, второкурсница с огромными серьгами и таким же задом? Роуз-Мэй, цыпочка с Юга? Или Пилар Бенитес-Джонс?

Каллен смеется. Гиду хотелось бы истолковать этот смех как-то иначе, но он знает, что такой смех — громкий, резкий, пронизанный сарказмом — может означать только одно: да куда ему до нее!

— Наверняка пошел в подвал тайком выпить колы, — говорит Каллен. — В странном мире мы живем: можно курить марихуану сколько угодно, но кола запрещена.

— Кола — это яд, — мрачно бормочет Николас.

— У меня в штанах тоже яд, — бросает Каллен, открывая дверь ногой, — но все равно все хотят туда за- лезть. — Николас снисходительно фыркает. Дверь закрывается.

Пилар делает глубокий вдох, видимо, желая что-то сказать. Гид отчаянно трясет головой и снова зажимает ей рот. Ее губы двигаются у него в ладони, он чувствует стенку ее зубов. Почему девчонки так возбуждаются каждый раз, когда кто-то упоминает их имя? Гид смотрит ей прямо в глаза. Она кусает его руку между большим и указательным пальцем, и Гид крепче прижимает ее к стене. Он возбужден. Они стоят так, пока Николас с Калленом не уходят.

Но когда он убирает руку, она сама хватает ее и, не прекращая смотреть ему в глаза, кладет его ладонь… скажу лишь, что мне не хочется говорить о том, куда она ее кладет, поэтому сами можете догадаться.

А что же делает Гид? Тем, кто подумал, что он хватает ее и они под душем занимаются страстным сексом, скажу одно: вы его переоцениваете. А может, вы реши- ли, что он коснулся ее щеки и прошептал: «Нет, Пилар, только не здесь. Не так быстро»? Мне бы тоже хотелось, чтобы вышло именно так, но все случилось иначе. Хотя будьте уверены, то, что произошло между ними, вовсе не похоже на то, что вы видите в кино. Потому что, хотя Пилар и красива, как манекен, Гидеон всего лишь обычный парень.

За это он мне и нравится. И именно поэтому ему приходится так нелегко.

Ночевка

Гид стоит в душе уже десять минут, глядя, как Пилар то выходит из алкогольного ступора, то снова погружается в него, и размышляет над моральными дилеммами, связанными с пьяными девушками и сексом. В мыслях то и дело мелькают желтые трусики. Наконец Пилар приоткрывает трепещущие веки и бормочет:

— Давай сделаем это.

Гиду кажется, что он умрет от счастья. Но она пьяна в хлам и говорит несерьезно. Хотя, может, все-таки серьезно? Ее глаза открыты. Она явно не спит. Он поднимает два пальца.

— Сколько пальцев я показываю? — спрашивает он.

— Мир, — бормочет она, закрывает глаза, потом снова открывает… и закрывает.

Он отматывает из диспенсера большой кусок бумажного полотенца и подкладывает ей под голову.

— Дай мне поспать всего пятнадцать минут, — шепчет она. Значит, она не спит! И понимает, что говорит. Он выглядывает за дверь и, не увидев признаков жизни, бежит в комнату.

Его соседи спят, хотя даже во сне, в бессознательном состоянии, остаются собой. Каллен лежит на спине, широко раскрыв рот; верхнюю часть его тела поддерживает белая груда подушек (которые, если верить его россказням, украдены из четырехзвездочного отеля в Токио). Голова слегка наклонена влево, словно даже во сне он понимает, что под таким углом мышцы его шеи и плеч выгоднее всего освещаются полосой света от уличного фонаря. Николас лежит на боку, уютно свернувшись клубочком и зажав руки меж колен. Каллен громко дышит ртом, а вот Николас не издает ни звука — воздух словно проплывает сквозь него.

Гид слышит тихий, но решительный звук шагов по ковру. Это не Пилар. Шаги слишком… сердитые.