Читать книгу "Дочь последнего дуэлянта - Жюльетта Бенцони"

– Свободна? Вы что-то путаете, Франсуа! Она же выходит замуж!

– Я знаю. Но не отрекаюсь от того, что сказал. Подумайте сами! Теперь она не обязана давать отчет никому, кроме своего престарелого супруга, который проводит большую часть года в Нормандии. Он не станет выставлять себя на посмешище и запирать Анну-Женевьеву или следить за ней. Тем более что сам намерен продолжать свою связь с Монбазон. Так что, если наша кузина пожелает, она сможет иметь столько любовников, сколько ей вздумается.

– Мне кажется, вы кое о ком позабыли, милый друг, – сказала Изабель и с улыбкой посмотрела на брата.

– О ком же это, сердце мое?

– О падчерице! О Марии Орлеанской, дочери де Лонгвиля от его первого брака с мадемуазель де Суассон. Хотя ей немногим больше двадцати лет и она выглядит спокойной и уравновешенной, что-то мне подсказывает: она великолепно знает, чего хочет, и еще лучше знает, как этого добиться.

– Согласен. Но не думайте, что она будет жить вместе с мачехой. Она уже ее ненавидит и не имеет никакого желания жить с ней в одном доме. В самое ближайшее время она переезжает в великолепный замок Куломье, который, кстати, ей и принадлежит.

– Не будем все усложнять! Пока очевидно одно: я наконец-то избавлена от общества божественной Анны-Женевьевы, обладательницы великолепного особняка в Париже и…

– На вашем месте я не был бы так в этом уверен, потому что…

Договорить Франсуа не успел. Вспыхнув от гнева, Изабель схватила первое, что попалось ей под руку, а это была невинная бонбоньера, лежавшая на стуле, и запустила ею в брата.

– Вон отсюда, злонамеренный предсказатель! Можно подумать, вам доставляет удовольствие портить мне жизнь, предрекая всякие гадости, которые вы собираете по всем углам!

Фаянсовая безделушка не попала в цель, она разбилась о створку двери, за которой успел исчезнуть Франсуа, а все ее содержимое рассыпалось по полу. Изабель услышала, как хохочет брат, убегая, но не стала его догонять. Она собрала осколки и заодно, чтобы подсластить себе настроение, пожевала конфеты. А когда закончила, опустилась в кресло перед открытым окном и, вдохнув запах роз, которым веяло из сада, тоже вдруг рассмеялась. Ох уж этот Франсуа!

И все же…

Блаженное спокойствие, каким предполагала наслаждаться Изабель, продлилось недолго. Прошло всего несколько дней после свадьбы ее кузины, как были арестованы де Сен-Мар, де Ту и другие заговорщики, злоумышлявшие на жизнь кардинала и безопасность Франции. Донесла на них королева. Ее, очевидно, замучили угрызения совести. Или же осторожно подтолкнул на откровенность кардинал Мазарини, который стал правой рукой Ришелье и благодаря своему изощренному нюху о многом догадывался. Анна Австрийская, вероятно, осознала все значение и ответственность своего высокого положения, поняла, что, оставшись – возможно, и скоро – вдовой, станет матерью короля, и передала в руки своего заклятого врага Ришелье копию договора, который заключили заговорщики с Испанией. Среди заговорщиков оказался и герцог Буйонский, который в это время командовал армией в Италии. Он тоже был арестован, и его необходимо было кем-то заменить. Королевским указом герцог де Лонгвиль был безотлагательно отправлен в Италию и поставлен во главе армии. Так окончился для него медовый месяц.

Ничуть не опечалившись и не медля ни секунды, в Париж вернулась его молодая жена. Но вовсе не в особняк Лонгвилей.

– Я приеду и поживу у вас, – сообщила она матери с радостью, которая свидетельствовала о многом. – Моим особняком сейчас занимаются рабочие, обновляют его сверху донизу согласно моему желанию. Иначе я бы просто не смогла жить в нем! И потом мы с вами жили всегда так весело!

– Неужели в других местах вам скучно? Разве ваш супруг не чествовал вас праздниками в своей Нормандии?

– Конечно, чествовал! – воскликнула Анна-Женевьева де Лонгвиль с красноречивым вздохом. – Меня извели речами, фанфарами, комплиментами, нескончаемыми торжествами и пиршествами, во время которых каждый норовил пропеть хвалу моей красоте и сообщить о радости мне служить! Я уж не говорю обо всех прочих развлечениях, которые должны были бы повеселить меня.

– А разве эти развлечения вас не веселили? – осведомилась Изабель с самым невинным видом.

– Мне не по вкусу подобные незатейливые забавы, – ответила Анна-Женевьева той, которая отныне и навсегда была зачислена в стан ее врагов. – Они хороши для простушек. К тому же в Нормандии без конца льет дождь! Кто-нибудь знает, когда возвращается мой брат?

– А о моих новостях никто не спросит? – недовольно проворчал принц, который появился на пороге, только что вернувшись из ратуши и пожелав присоединиться к домочадцам, встречавшим Анну-Женевьеву.

Лицо дочери осветилось ослепительной улыбкой, и она заскользила навстречу отцу с той воздушной и неторопливой грацией, от которой страстно трепетали курители фимиама в салоне госпожи де Рамбуйе.

– Я как раз собиралась осведомиться о вас, отец! А о брате спросила в первую очередь, потому что он находится в армии и подвергается большим опасностям, чем вы, управляя городом Парижем.

– И в Париже можно получить смертельный удар ножом. Поговорите-ка об этом с вашей матерью, она вам расскажет! – бросил принц, передернув плечами, и тут же вернулся к тому, с чего начал разговор. – У меня и в самом деле есть для вас новость. Если вы, конечно, захотите узнать, в чем она состоит. Но я в этом совершенно не уверен.

– Мы в нетерпении, монсеньор! – постаралась поторопить его жена, которую до крайности раздражала манера принца выдавать новости по капле.

– Его Величество король лишился матери. Мария де Медичи скончалась в Кельне на берегу Рейна. И, судя по слухам, в нищете.

– В нищете?! – воскликнула его супруга. – Как это возможно, если она увезла с собой огромное богатство в ларцах с драгоценностями, которые обожала всю жизнь? Ни у одной женщины, ни у одной королевы или императрицы не было подобных украшений! К тому же она позволяла содержать себя как всем врагам Франции, так и врагам своего сына. Могу поклясться, что она была причастна к заговору де Сен-Мара, как и ко всем другим заговорам, которые были до него!

– Не стоит и клясться, все давно об этом знают. Скажу кое-что еще. Если верить Шатонефу, она потратила последние деньги на покупку мулов и необходимого провианта, намереваясь вернуться во Францию. Зная, что дни короля сочтены, она надеялась после его смерти возглавить регентский совет и снова управлять Францией.

Принцесса скривила губы и быстро перекрес-тилась.

– Подумать только! После смерти положено говорить: «Господь да примет ее душу!», но, будь я на месте Господа, я бы не знала, что с этой душой делать!

– Если я горюю, то вовсе не о ней, а о нашем короле. На том свете его матушка будет первой, кого он встретит! И вечность будет для него испорчена!

– Я попросила бы вас помолчать. Подобного рода шутки вредны для слуха юных созданий.