Читать книгу "Французская вдова - Галина Куликова"

Мужчины хором, перебивая друг друга, что-то доказывали сидящей в роскошном бархатном кресле маленькой женщине. Все курили, и Петя из-за сигаретного дыма не сразу разглядел ее лицо. Но когда разглядел, то ему показалось, что он лишился одновременно всех положенных нормальному человеку чувств, кроме зрения. Возницын перестал ощущать запахи и слышать звуки: весь мир сосредоточился для него в одной точке – там, где сидела великая актриса, без которой он себе уже не представлял жизни.

– Вот и наш юный друг пожаловал, – пророкотал Иван Фомич. – Зовут Петр Возницын. Полюбуйся, дорогая, на этого молодца. Ведь это он снабдил нас платьями, о которых ты сейчас так лестно отозвалась. Проходи, Петя, познакомься с нашей примой. Ей теперь носить кое-что из запасов твоих высокородных знакомых. Да проходи, не стесняйся!

Однако сделать хоть шаг бедному Пете было не под силу. На помощь ему пришел тот же Иван Фомич.

– Ну как, понравился спектакль? – И, обращаясь к собравшимся, пояснил: – Наш молодой человек впервые приобщился к искусству Мельпомены.

– Насчет Мельпомены ему еще предстоит разобраться, но вот Клавочка его явно заворожила, верно? – захохотал администратор.

– Не смущайте мальчика, – проворчал костюмер. – Он и так дар речи потерял, весь пунцовый.

– Замолчите сейчас же, – капризно надула хорошенькие губки Лернер. И, посмотрев прямо на Петю, сказала: – Не обращай на них внимания, это они так шутят. Петя тебя зовут? Нет, ты взрослый юноша, буду называть тебя Петр. Красивое имя, по-настоящему мужское. Скажи, тебе понравился спектакль?

Петя нашел в себе силы лишь кивнуть.

– Искусство – народу! – провозгласил Борис Яковлевич. – Народ всегда поймет настоящее искусство.

– Боря, прекрати, – фыркнула актриса. – Для человека это событие, а ты все стараешься опошлить.

Она гибко потянулась, поднялась из глубокого кресла, опершись на галантно протянутую руку администратора.

– Все, я пошла переодеваться, устала дико. Бенефис – это приятно, но уж больно тяжело. Не ждите, мальчики, пить шампанское сегодня не буду, банкет – без меня. Мне теперь пару дней в себя приходить.

Мужчины принялись громко протестовать, но прима была непреклонна. Уже на выходе она потрепала бледного Петю по плечу и по-свойски сказала:

– Приходи смело на все премьеры, где я буду щеголять в платьях, которые ты принес. Жду! Боря, ты слышал? Обеспечь юношу контрамарками.

– Будет исполнено, – прогнулся в шутливом поклоне администратор.

Когда Мишенька вместе с Борисом Яковлевичем удалились, реквизитор поинтересовался:

– Что, слишком много впечатлений для неокрепшей юной души?

– Не знаю…

– Ну вот, – огорчился Иван Фомич. – Опять не знаешь. Что, пойдешь домой? Дела ведь у тебя, мать больная. А на премьеры приходи, сама Лернер пригласила. Значит, запомнила тебя, память у женщины – о-го-го.

– Скажите, – вдруг решился Петя. – Мне нельзя остаться работать у вас?

– У меня? – озадаченно переспросил Фомич. – Да мне по штату помощник не положен.

– Не у вас, – путано стал объяснять Возницын. – Вообще в театре вашем. Рабочим, ящики таскать или полы мыть.

Жизнь, о которой Петя мечтал, неожиданно открылась перед ним во всем своем блеске. Театр – это тебе не завод, где от грохота станков закладывает уши и где целую смену приходится стоять на ногах. Это иной, волшебный мир, и в этот мир он может окунуться, проникнуть в него, остаться в нем!

Ивана Фомича его желание удивило.

– Отчего же вдруг? – спросил он. – Тебе же здесь все было непонятно, все не нравилось.

– Теперь мне все тут нравится, – взмолился Петя. – Хочу видеть спектакли.

– Неужто Лернер тебя так потрясла? – озадачился реквизитор. – Впрочем, неудивительно. Такая актриса… Кого хочешь затянет в омут.

– Я очень прошу, возьмите меня, – Петин голос дрогнул.

– Действительно хочешь к нам?

– Очень, пожалуйста.

– Ладно, чем бы ты ни руководствовался, а желание поступить на работу похвально. Устраивайся, хоть бы и к нам. А то, боюсь, не по той дорожке пойдешь. Разыщешь какие-нибудь вещички не там, где надо… Да еще и мать у тебя больная… Сейчас схожу в кадры, спрошу, есть ли вакансии.

На следующий день Петя, прихватив свой замусоленный паспорт, пришел оформляться на работу в театр революционного искусства РИСК. Для него нашлась должность ассистента главного режиссера. Вдобавок ему было поручено помогать театральному реквизитору и костюмеру.

Так началась для Петра Валерьяновича Возницына новая жизнь, которую правильнее было бы назвать медленной, сладкой смертью.

* * *

Марина застала Федора врасплох. Он только что принял душ и еще не до конца застегнул рубашку.

– Хозяйка приехала проверить, не сбежал ли ее жилец, – улыбнулась Марина, входя в комнату и смущаясь оттого, что Федор полуголый. Ну, или не до конца застегнутый.

Он же, напротив, нисколько не смущался и не особенно суетился с пуговицами.

– Жилец на месте, – отрапортовал он. – Как раз собирается завтракать. Хотите присоединиться?

– А как же ваш пост? – спросила Марина, показав глазами на распахнутое окно. – Вы планировали неотрывно следить за соседним домом.

– Я уже выследил кое-кого, – ответил Федор, усмехнувшись. – И вынужден признать, что первая ниточка позволила мне ухватиться за хвостик другой, гораздо более перспективной.

– Может быть, расскажете? За завтраком?

– Только завтрак будет на выезде, – предупредил Федор. – Конечно, можно поесть и на полу, подогнув под себя ноги, но у меня от раскладушки спина болит.

– Да уж, вижу, не приучены вы к спартанской жизни.

Марина шутила, но глаза ее были тревожными. С тех пор как Федор взялся за расследование смерти ее брата, она стала плохо спать. Все думала о том, удастся ли ему отыскать убийцу и насколько это может быть опасным.

– Отвезу вас в отличное кафе, где варят крепчайший кофе. А еще подают овсянку а-ля Коко Шанель – понятия не имею, почему она так называется, но у вас есть шанс выяснить это на месте. Готовы к экспериментам?

– Если речь об овсянке, несомненно, – Марина улыбнулась. – Знаете, Федор, если верить народным приметам, вам должно икаться день и ночь. Я думаю о вас постоянно. Как вы сидите тут один, смотрите в окно, размышляете…

– Вы просто не в курсе, что я уже перешел к фазе активных действий, – заметил Федор. – Поедемте, чашка кофе поможет мне связно рассказать о том, что произошло.

В дороге они решили о делах не разговаривать, и лишь когда добрались до разрекламированного Федором кафе и заказали завтрак, Марина задала вопрос, который все это время вертелся у нее на языке: