Читать книгу "Цыганочка, ваш выход! - Анастасия Туманова"

Но вот чего Семён в самом деле не ждал – того, что Меришка окажется здесь. Бабка сказала: «Она тебя дожидалась». Его? Сеньку? Обычного безграмотного парня, которых в любом таборе пруд пруди? Он не мечтал об этом. Даже думать о таком себе не давал. Со снами, конечно, ничего не поделать было… Но они, к счастью, снились редко.

…Но если Меришка ждала его, то почему, едва увидев, кинулась прочь?

Месяц вошёл в облако. Серебристый туман на холмах потускнел, из степи длинными клиньями потянулись тени, река потухла. Семён приподнял голову. Он знал: Меришка там, в глубине шатра, откуда доносится негромкий шёпот. Сидит там с Симкой, сидит с самого вечера, не вышла даже к костру поужинать… Чёрт их разберёт, это бабьё, сами не знают, чего хотят… Вот какого лешего она там приросла?! Сенька снова лёг навзничь, вытянулся, окунув лицо в холодную, мокрую от росы траву. Сердце стучало, как ошалевшие часы, кровь билась в виски. Что толку врать самому себе… разве не о ней он думал весь этот проклятый год? Сколько раз Семён видел во сне, как Меришка сидит возле палатки в рваной юбке, скрестив по-цыгански ноги, сколько раз, просыпаясь, чертыхался, гнал от себя эти мечты… Разве не затем он ушёл из табора, чтобы больше никогда не видеть её – не видеть, как она уйдёт к своим, уйдёт навсегда, потому что здесь она всем чужая… Но чужая ли? Полтора года в таборе – и совсем стала цыганка. Парни сватают её, говорят, хорошая добисарка, красавица, плясунья… никому не дала согласия. Ждала его? Так вот он, здесь! Валяется, как последний дурак, у костра, когда давно пора спать, прислушивается к её шёпоту в палатке. Что она, чёрт возьми, делает там с Симкой?! Сколько можно чесать языками?! Семён мрачно засопел, перевернулся на спину и закрыл глаза, собираясь заснуть – назло проклятой девке – любой ценой.

– Боже мой, да как же это? Как это можно?.. – горестно прошептала Мери, вновь и вновь ощупывая састэра на Симкиных ногах, словно от её прикосновений тяжёлое кованое железо могло исчезнуть. Путы были замкнуты через колесо телеги, которую на ночь закатили под шатёр. – Да зачем же они так с тобой?..

Симка не отвечала подруге: она горько, безутешно плакала, уткнувшись растрёпанной головой в колени.

– Всё… равно… всё… равно… он… за… мной… вернётся… Я… знаю… знаю…

– Конечно, вернётся… Конечно, придёт, Симочка, куда же он денется… – шептала Мери, у которой от острой жалости сжималось сердце.

У Мери неплохо складывались отношения с таборными девушками – этим чумазым и смешливым народцем, который был горазд и на пляску, и на песню, и на каверзу. Княжну-раклюшку цыганочки не обижали. К тому же никто лучше Меришки не мог рассказывать страшные и любовные истории вечерами у костра. Таборным девчонкам и в голову не приходило, что городская подружка попросту пересказывает им прочитанное в гимназические годы: и Гоголя, и Пушкина, и Крестовского. Мери нравились эти задиристые, оборванные девочки, она искренне старалась наладить с ними дружбу, но по-настоящему близка стала только с Симкой. Та была моложе на четыре года, но из-за своей задумчивости казалась взрослее. Цыганочки иногда беззлобно подсмеивались над этой большеглазой молчальницей: «Глядите, опять наша Симка в небеса вознеслась! Дыкхэн-дыкхэн[29], чяялэ, – и не слышит ничего! И не мигает даже! Эй! Симка! Очнись-пробудись! Да что ты там видишь-то?! Божья пятка с облака свесилась?!» Симка и в самом деле могла подолгу сидеть неподвижно, глядя на волнующиеся под ветром волны травы, на медленно идущие по небу громады облаков, на тени от этих облаков, бегущие по пыльной дороге. На шутки подруг она не обижалась, лишь вздрагивала, словно разбуженная, хмурила широкие «смоляковские» брови и отворачивалась. Симкина мать сошла в могилу от грудной болезни год назад, отец умер ещё раньше, и сироту воспитывала бабка Настя. И гадать, и просить Симка умела неплохо, но ещё лучше разбиралась в травках и корешках, которые всё лето собирала по лесам и косогорам, а потом ими более-менее успешно лечился весь табор. Симке ничего не стоило полдня проходить по лесу в одиночестве и вернуться на таборную стоянку обвешанной пучками листьев и ветками с ягодами. Всё это «сено» они с бабкой потом разбирали и сушили, развешивая по жердям шатра.

Мери, которая ещё в Москве успела закончить фельдшерские курсы, несколько раз увязывалась вслед за подружкой. Симка, убедившись, что «княжна» не будет над ней смеяться, охотно объясняла названия трав. Мери, в свою очередь, показывала ей, как правильно накладывать повязки и дезинфицировать в полевых условиях раны, чем Симка страшно интересовалась.

«Вон как, целых две докторицы в таборе сделались! – посмеивались цыгане. – Ну-ну, чяялэ… лишь бы прок был!»

«Как тебе свезло, что ты грамотная, как ты знаешь много! – иногда с завистью говорила Симка. – Вот кабы мне, как ты, фершалкой быть…»

«Да ты и так больше меня умеешь! – убеждала её Мери. – В больнице хорошо, там медикаменты есть, бинты, инструмент стериль… чистый! А в степи от тебя в сто раз пользы больше, чем от меня! Разве я столько травок, как ты, знаю?! Ведь это важнее здесь, глупая!»

Симка посматривала недоверчиво, но всё же улыбалась.

Когда в таборе появился раненый кишинёвец, именно им – двум «фершалкам» – доверили уход за больным под присмотром бабки Насти. Мери сразу же заметила, какими глазами смотрит подружка на некрасивого парня с краденым золотом и «наганом» в сумке. Этот бандит Беркуло был из чужих цыган. К тому же намного старше Симки. Можно было насчитать ещё с десяток причин, по которым Симку нужно держать подальше от кишинёвца. Но Мери никому не сказала ни слова. И сама не пыталась отговаривать Симку, зная: если такой гвоздь засядет в сердце, никакие уговоры не имеют смысла. И, узнав от подружки о том, что ночью они с Беркуло собираются бежать из табора, Мери только вздохнула: «Ну, с богом, Симочка! Я за вас молиться буду!»

Выходит, плохо молилась, с горечью подумала Мери…

– Симка, неужели нельзя это как-то снять?

– Как, дура?! – простонала Симка. – Ключ у деда!

– Гвоздём, может, поддеть?

– Ха! Кабы так просто – давно бы всех коней поуводили…

– А если достать напильник?

– И что?! Если выпиливать, так шум какой поднимется! Весь табор перебудим!

– Может, топором как-нибудь, Симочка?..

– Угу… Вместе с ногой… Ай, не знаю я, что теперь делать, не знаю, не знаю, не знаю-ю-ю… Чтоб он, Сенька, сдох, чтоб его черти своими вонючими хвостами задушили, чтоб у него нутро крапивой проросло, чтоб ему на собственной свадьбе в гробу лежать, чтоб…

– Не надо!.. – против воли вырвалось у Мери. В лунном свете мокро блеснули сощуренные злые Симкины глаза.

– Не надо?! Его тебе жаль? А меня?!

– И тебя… Тебя больше, глупая… – Мери поспешно обняла подругу, прижала к себе. – Не убивайся так, поешь давай, я вот принесла… И поспи… Завтра придумаем что-нибудь, я обещаю! И Беркуло непременно вернётся за тобой!