Читать книгу "Маскарад в лунном свете - Кейси Майклз"

— Да, это я заметил, юноша. Как от лошади и немножко как от дикого козла, — ехидно сказал Дули и, плюхнувшись в кресло, воззрился на Томаса. — Мы должны встретиться с этим самым сэром Ральфом на Бонд-стрит в каком-то заведении, называемом «Джентльмен Джексон», меньше чем через час. Он прислал записку сегодня утром, после того как ты отправился на свое свидание. Почему, как ты думаешь, он изменил место встречи, — вот что меня интересует. И не вздумай кидать рубашку на пол.

Томас, насупившись, посмотрел на рубашку и галстук, которые он только что снял с себя, пожал плечами и положил их на стул.

— «Джентльмен Джексон»? В самом деле, Пэдди? — он жестом предложил Дули пройти за ним в спальню.

Вода в кувшине, стоявшем на умывальнике, была холодной, но он все равно вылил ее в таз, окунул в воду лицо, плеснул рукой на шею и плечи. Затем поднял голову и потряс ею как вылезшая из пруда гончая, избавляясь от излишков воды. Намылив лицо, руки и грудь, он еще раз подверг себя холодному омовению, потом, не глядя, вытянул руку, зная, что Дули подаст ему полотенце. Милый Дули. Все делал лучше любого лакея, хотя никто ему за это и не платил. Наемный лакей, не дай Бог, мог услышать разговоры, не предназначенные для его ушей.

— Ну вот, уже лучше, спасибо, Пэдди, — Томас бросил полотенце и взял рубашку, которую держал его друг. — Тебе там понравится, — заметил он, пытаясь найти в комоде свежий галстук.

Он повязал галстук, не глядя в зеркало, висевшее над умывальником. Галстук свободно повис у него на шее, придавая Томасу вид человека, который, понимая, что белье у него должно быть чистым, не считает нужным тратить время на то, чтобы выряжаться как-то по-особому. Кроме того, он знал, что достаточно молод и хорош собой, чтобы позволить некоторую небрежность в туалете. Он провел расческой по волосам, затем пригладил пальцами усы.

— «Джентльмен Джексон» — это боксерский салон, Пэдди. Я много о нем слышал. Там любой джентльмен может за определенную плату выйти на ринг и сразиться с бывшим чемпионом Англии ради сомнительной награды получить сломанный нос от кулака этого великого человека. Они также устраивают поединки друг с другом, и это, наверное, весьма интересное зрелище. Как ты думаешь, Хервуд вызовет меня на бой?

— Нет, если у него есть хоть капля мозгов. Впрочем, если мозгов у него и в избытке, он, как и любой англичанин, будет думать, что с легкостью сумеет повозить тебя твоим ирландским рылом об пол, — ответил Дули, ухмыляясь, и протянул Томасу бутылочного цвета сюртук. Томас к тому времени уже натянул лосины и свежевыглаженные светло-желтые бриджи, аккуратно заправив внутрь полы рубашки. — Надень туфли. Сапоги доставят тебе неудобство, если ты и вправду захочешь попробовать силы на ринге, потому что я не собираюсь исполнять роль лакея в центре Бонд-стрит.

— Кто сказал, что я собираюсь отколошматить кого-нибудь? Хотя, должен признаться, мысль об этом поднимает мне настроение. А ты, Пэдди, начинаешь слишком много о себе воображать, — подшутил над приятелем Томас, роясь в ворохе одежды и газет, сваленных на столе, в надежде найти свою шляпу. — Можно подумать, что я стану просить тебя о помощи. Я уже взрослый, сам могу о себе позаботиться.

— Твоя шляпа в другой комнате, висит на канделябре, а твоя трость стоит на полу рядом с ним, — сообщил Дули, направляясь к выходу из спальни, которую они с Томасом делили вот уже три недели. — Ну а теперь пойдем, малыш, пора заняться государственными делами и, если повезет, набить морды парочке англичан.

Почти целый час потребовался им в это время дня, чтобы добраться в наемном экипаже от Пиккадилли до Бонд-стрит. Томас коротал время, подкрепляясь мясным пирогом, купленным у торговца возле гостиницы, так что, когда они с. Дули вошли в боксерский салон «Джентльмен Джонсон»и спросили сэра Ральфа Хервуда, он чувствовал себя вполне сытым, хотя и испытывал некоторую жажду.

— Джентльменов ждут наверху, — сказал им лакей в ливрее, кланяясь и указывая рукой на лестницу.

Дули оглянулся на лакея, прежде чем они с Томасом начали подниматься по лестнице, и заметил:

— Ерунда какая-то, Томми! Раскланивающиеся лакеи, массивные люстры, китайские обои. Это как-то смущает, да. А… вот это уже другое дело. Какое место — одни кулаки, готовые к драке. По-моему, я умер, и ангелы забрали меня к воротам рая.

Томас остановился на верху лестницы и с улыбкой кивнул. Перед ними была огромная комната, поделенная на огражденные канатами ринги и очерченные краской квадратные участки, посыпанные опилками. Опилки — это было хорошо. Это означало, что дерутся здесь всерьез, до крови. Томас почувствовал зуд в ладонях и сильное желание расквасить кому-нибудь нос в дружеской стычке.

Повсюду, куда бы он ни обращал взгляд, были мужчины — одни обнаженные для пояса, другие — в уличных костюмах с бокалами в руках. И те и другие пришли сюда, чтобы посвятить какое-то время — в качестве участников или болельщиков — этому мужскому спорту в его лондонской разновидности.

В Филадельфии это выглядело бы совсем по-другому. Там бои проходили на открытом воздухе и правила были не такими строгими. Но и там и здесь пролитая кровь была красной, а кулак был лучшим оружием. Так что разница, если разобраться, была не столь уж и велика.

В комнате было очень светло, так как две стены были почти целиком заняты высокими — от пола до потолка — окнами. Пылинки танцевали в солнечных лучах, лившихся в эти незанавешенные окна. Было шумно, воздух был пронизан запахом пота и опилок. И нигде не было видно ни одной леди. Собственно, так оно и должно было быть, поскольку женщины способны лишь испортить то, чего не понимают. Они бы плакали и падали в обморок, увидев хоть каплю крови. Хотя Маргарита, мелькнула у Томаса мысль, возможно, сумела бы оценить эту сцену.

Здесь не было никаких недомолвок, никаких тонких намеков, с которыми Томас столкнулся, бывая в обществе, к которым прибегал сам в общении с Маргаритой. Никакой лжи, никакого лицемерия. Только кулаки и челюсти… и похлопывание по спине и выпивка, когда все было кончено. Никаких обид, никаких сожалений. Это был мужской мир, мужское царство, и Томас сразу почувствовал себя в своей стихии.

— Вон сэр Ральф, — прервал его размышления Дули, показывая на группу мужчин, стоявших у одного из рингов. — С ним Мэпплтон и какой-то незнакомый мне тип. Вот кто настоящая смерть — не нужно даже за ней посылать.

Томас посмотрел туда, куда указывал палец Дули, и увидел Хервуда с Мэпплтоном, но сразу потерял к ним интерес и принялся разглядывать третьего мужчину, который что-то горячо говорил им, а они слушали с таким видом, словно он сообщал им нечто чрезвычайно важное. Мужчина был высок — на полголовы выше Хервуда, — с массивной квадратной челюстью, широким ртом с тонкими губами, длинным орлиным носом, темными глазами и густыми черными бровями. Седина на висках нисколько его не старила, а скорее придавала его лицу значительность. Весь облик этого человека, одетого во все черное, с белоснежным шейным платком, завязанным высоко на горле, говорил о скрытой силе.

Смерть? Нет, не смерть, решил Томас, улыбаясь одной стороной рта. Опасность.