Читать книгу "Кати в Америке - Астрид Линдгрен"

Я подумала о прекрасных книгах в кожаных переплетах из библиотеки Маунт-Вернона. Да, было время, когда в Америке читали Шекспира. Однако много воды утекло с тех пор в Потомаке...

На другой день Боб укатил обратно в Нью-Йорк. А я после его отъезда проплакала целых четверть часа.

XIII

Никогда в жизни! — заявила Тетушка. — Никогда в жизни — это мое последнее слово! — произнесла она, когда я в первый раз предложила ей поехать в Новый Орлеан. С одной стороны, она ведь так и не избавилась от своей старой милой привычки — говорить «нет!» в ответ на все мои разумные предложения. С другой стороны, ее как раз угораздило прочитать газетную статью о ночной жизни Нью-Орлеана. Видимо, эта ночная жизнь была такова, что у Тетушки, стоило ей лишь подумать об этом, обозначалась морщинка у рта.

— Никогда в жизни! — повторила она. — Это мое последнее слово.

Когда поезд отошел от вашингтонского вокзала и Фред с Памелой и папа с мамой Боба исчезли вдали, я почувствовала острую боль в сердце. Увижу ли я когда-нибудь снова их самих и их белую виллу среди Цветущей сирени? Все они были так добры ко мне! Никогда не забуду аромат цветущей сирени в тот последний вечер, когда Боб был дома! Не забуду и маленького хорошенького mocking-bird[133]который каждое утро пел за окном в саду, да и наши уютные завтраки в уголке кухни! Нет, наши завтраки я буду вспоминать всегда! Пока все остальные в доме спали, Фред, Пам и я беспрепятственно хозяйничали в кухне. Фред замешивал тесто и пек вафли в электрической вафельнице (покажите мне четырнадцатилетнего парня в Швеции, который, прежде чем пойти в школу, печет вафли!), а Пам варила кофе и выжимала апельсиновый сок. Все происходило в быстром американском темпе. Они так привыкли обслуживать сами себя, что никогда и речи не было, чтобы мама вставала в такой ранний час.

— Невелика цена человеку, который не может приготовить завтрак самому себе! — хвастливо говорил Фред ломающимся голосом, кладя новую круглую вафлю на стол, который Пам так аппетитно накрыла к завтраку. Солнце струилось потоком в кухонное окно. Так приятно было пить кофе и видеть, как мистер Джонс из соседней виллы дает задний ход, выкатывая машину из гаража, меж тем как его собака прыгает и лает вокруг него, а жена возле цветочной клумбы срезает и подает ему фиалку, чтобы воткнуть в петлицу, и муж пускается в путь к своей конторе в downtown[134]. Никогда не забуду и то, с какой трогательной готовностью мама Боба возила меня по всему Вашингтону, показывая его достопримечательности — Капитолий, библиотеку Конгресса, Белый дом и многое другое. Она ничего не пропускала, и если бы могла преподнести мне на блюдечке мистера Трумэна[135], она бы это непременно сделала! Иногда я не могла не удивляться, когда она, собственно говоря, занимается домашним хозяйством? Уборщица приходила раз в неделю. А вообще все тяготы по хозяйству покоились на ее плечах.

Но, ax, никогда я не видела, чтобы эта ноша была менее обременительной, и все-таки в хозяйстве все шло как по маслу. Целые дни мы разъезжали на машине, а незадолго до обеда заворачивали в один из больших магазинов самообслуживания, которые мне так нравились. Приятно было видеть огромное количество первоклассных продуктов, собранных в одном месте. Я с таким удовольствием бродила среди гор овощей и фруктов, между прилавками, заваленными сочным мясом, и витринами, заполненными консервами, хлебом и деликатесами. Это зрелище радовало глаз, и было приятно взять в одном месте пучок спаржи, в другом — пару груш и несколько прекрасных котлет в целлофановой упаковке в третьем и продолжать в том же духе, пока наша маленькая тележка не наполнится доверху. А потом мы выкладывали все это перед молодой красивой дамой, стоявшей возле устройства, напоминавшего больше всего вертушку у входа в Скансен[136], и быстро все оплачивали.

Уж не знаю, как маме Боба все это удавалось, но не более чем через полчаса все семейство уже сидело вокруг аккуратно накрытого обеденного стола и ело отменно вкусный и прекрасно приготовленный обед. Затем все помогали убрать со стола и сложить грязную посуду в посудомоечную машину, а после этого мама Боба садилась за пианино и пела американские народные песни так, словно у нее никогда и в мыслях не было такого банального занятия, как работа по хозяйству.

Но теперь все это было в прошлом. Я сидела вместе с Тетушкой в поезде по дороге на the deep South[137], и Тетушка, которая так упрямилась, когда я впервые вынырнула со своим предложением, была теперь, похоже, в лучезарнейшем настроении. Она барабанила башмаками на пуговках об пол и жужжала нечто напоминавшее, как она наверняка думала сама, песню «Заснеженный Север — наша отчизна...». Очевидно, для того, чтобы the deep South был любезен запомнить это!

Я изучающе наблюдала за ней.

— Право же, не каждый день ты встаешь с песней на устах! — сказала я. — Ты уверена в том, что абсолютно здорова?

— Здоровее, чем всегда, — заявила Тетушка. — Я уже давным-давно не была в таком хорошем настроении.

— Как же так? — спросила я. — Ради бога, почему?

Потому что, откровенно говоря, страшновато было

видеть ее такой возбужденной. Это так ошеломляет, словно маленькая злобная гремучая змейка приползла и попросила тебя почесать ей спинку!

Я быстро вычислила, откуда взялась ее резвость. Она радовалась, что мы уехали из Вашингтона и от семьи Боба, а прежде всего — от самого Боба. Она смертельно боялась, что я всерьез прилипну к Бобу. Так вот, оказывается, где собака зарыта! Теперь Тетушка наверняка полагала, что настало время протрубить: «Отбой тревоги! Опасность миновала!» Поэтому она и барабанила каблуками по полу так высокомерно-торжествующе.

— Вот что, Кати! — сказала она. — Никогда не выходи замуж в Америке, это принесет тебе только несчастье. Этот Боб!..

Она закончила свое высказывание фырканьем.

Нет, нет, если бы Тетушке дозволено было распоряжаться, я никогда не вышла бы замуж ни в Америке, ни в какой другой части света. И ныне и присно я должна оставаться лишь Тетушкиной маленькой любимицей.

Между тем в настоящий момент я была слишком переполнена новыми переживаниями — путешествием поездом по Америке — и не в силах была даже вот так сразу решить, как будет со свадебными колоколами: как, где и когда зазвенят они для меня.