Читать книгу "Замок и ключ - Сара Дессен"

— Ага, как же, — цедила она сквозь зубы, когда Хизер Уэйнрайт начинала подробно анализировать символизм бедности в романе «Дэвид Копперфилд». — Ты-то, конечно, видела бедность. Из своего «БМВ» и особняка за миллион долларов.

— Ну-ну, — ворчала Оливия, услышав, как по просьбе мисс Коньерс один из качков с последнего ряда сравнивает свой жизненный опыт с тяжелой борьбой героя. — Расскажи нам о своих страданиях. А мы поплачем.

Иногда Оливия ничего не говорила, лишь громко вздыхала, качала головой и страдальчески закатывала глаза, давая понять, что она думает. Вначале меня забавлял ее маленький спектакль во время урока, но вскоре стал раздражать и отвлекать. Наконец, в пятницу, после того как она буквально воздела руки к небу при попытке одного из учеников дать определение понятию «синие воротнички», я не выдержала.

— Если тебе не нравится школа, что ты тогда здесь делаешь? — спросила я.

Оливия медленно повернулась ко мне, словно увидела впервые.

— Прости, что ты сказала? — спросила она.

Я пожала плечами.

— Ну, типа, она не из дешевых. Пустая трата денег, вот и все.

Оливия поерзала на стуле, устраиваясь удобнее, словно это помогло бы ей понять, какого черта я вообще с ней разговариваю.

— Извините, разве мы знакомы? — осведомилась она.

— Я всего лишь спросила.

Мисс Коньерс, стоя перед классом, рассказывала про понятие «статус-кво». Под пристальным взглядом Оливии я пролистала свои записи, потом повернулась и посмотрела соседке в глаза, дав понять, что смутить меня не удастся.

— А что ты здесь делаешь?

— Не было выбора, — сказала я.

— Вот и у меня нет, — ответила она.

Я кивнула. По-моему, вполне достаточное объяснение. Но тут Оливия продолжила:

— Меня устраивала школа Джексона. Это папаше приспичило перевести меня сюда, чтобы я могла получить грант на обучение в колледже. Лучшее образование, лучшие учителя. Друзья более высокого класса и все такое. Теперь довольна?

— А я и не жаловалась. Это ты вздыхаешь и ноешь.

Оливия подняла брови. Похоже, мне удалось ее удивить, что было непростым делом.

— Как, говоришь, тебя зовут?

— Руби. Руби Купер.

— Ясно, — кивнула она, словно услышала ответ на мучивший ее вопрос.

В следующий раз, когда я увидела Оливию в школьном дворе, она не прошла, как мимо пустого места, но и не заговорила первой. Просто наши взгляды встретились, и в ее глазах блеснуло понимание, только вот чего?

Итак, субботним утром я лежала в постели, прислушиваясь к доносящемуся со двора грохоту, за которым последовало несколько громких гудков. Я встала, подошла к окну и глянула вниз. Яма стала шире и глубже, рыжая глина и вывернутые камни резко выделялись на зеленой глади газона. Джеми по-прежнему стоял рядом. Засунув руки в карманы и раскачиваясь с пятки на носок, он задумчиво наблюдал за тем, как экскаватор вгрызается в землю. Роско сновал у его ног. Трудно было представить, что всего двенадцать часов назад двор выглядел чистым и нетронутым. Судя по всему, не так уж много времени требуется, чтобы что-то изменить, а на то, чтобы забыть, как это выглядело раньше, — еще меньше.

Внизу, на кухне, грохотало еще сильнее, в двустворчатой двери дрожали стекла. Я увидела Кору, уже одетую и с мокрыми после душа волосами, которая подошла к Джеми. Тот начал что-то объяснять, оживленно размахивая руками, а сестра лишь кивала головой, и вид у нее был далеко не восторженный.

Я насыпала себе хлопьев, решив, что иначе кто-нибудь вновь прочитает мне лекцию о том, как вредно пропускать завтрак, взяла со шкафчика пару выдернутых из газеты листов и уже было хотела сесть за стол, как хлопнула собачья дверца и в кухню вбежал Роско.

Увидев меня, он поднял уши и кинулся обнюхивать мои ноги. Я осторожно перешагнула через него и направилась к столу, но пес потрусил за мной — дурацкая привычка, приобретенная им после вечера с лазаньей. Я нравилась псу, и все мои попытки его разубедить не имели успеха.

— Знаешь, — заметил Джеми пару дней назад, увидев, как Роско не сводит с меня преданного взгляда больших выпуклых глаз, — на самом деле это довольно странно. Он не всех любит.

— Я равнодушна к собакам, — призналась я.

— Ну, он не обычный пес, — ответил Джеми. — Это же Роско!

Как бы то ни было, меня не очень радовала перспектива стать свидетелем утреннего туалета Роско, включавшего в себя шумное вылизывание прямо у моей ноги, особенно сейчас, когда я только-только собралась спокойно почитать свой гороскоп.

— Эй, — сказала я, поддев пса носком туфли. — Немедленно прекрати!

Роско поднял голову. Один глаз у него слезился, похоже, это было обычным состоянием. Мгновение спустя пес вернулся к прерванному занятию.

— А, ты уже встала, — донесся сзади голос Коры. — Дай-ка угадаю почему. Мешали спать.

— Вроде того, — ответила я.

Сестра налила себе кофе и подошла к столу.

— Вообще-то я хотела бассейн, — со вздохом заметила она, усаживаясь и опуская руку, чтобы погладить Роско.

Я посмотрела на Кору, перевела взгляд на экскаватор, зачерпнувший очередной ковш грунта.

— Пруд тоже хорошая штука. Зато у вас будут рыбки.

Она вздохнула.

— Вот-вот, как всегда. Он уже тебя обаял.

Пожав плечами, я перевернула страницу.

— Я не становлюсь ни на чью сторону.

Все время, пока я просматривала кинопрограмму, Кора изучала меня взглядом. Затем она поднесла кружку к губам, отпила кофе и сказала:

— Думаю, нам надо поговорить.

Едва она произнесла эти слова, как экскаватор во дворе заглох и стало вдруг очень тихо. Я сложила газету и оттолкнула в сторону.

— Хорошо, начинай.

Кора бросила взгляд вниз, просунула пальцы в ручку кружки. Немного помолчав, она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Наверное, правильно будет сказать, что эта ситуация… несколько неожиданна для нас обеих. И нам надо как-то к ней приспособиться.

Я отправила в рот ложку хлопьев, затем взглянула на Роско: распластавшись, как лягушка, он лежал у Кориных ног, вытянув морду на передние лапы.

— Несомненно.

— Самое главное — по крайней мере для меня и Джеми — это чтобы ты обвыклась здесь и в школе. Устоявшийся порядок — первый шаг к нормальной жизни.

— Я не младенец и не нуждаюсь в режиме, — возразила я.

— Ты не поняла, я просто хочу сказать, что нужно действовать постепенно. Конечно, не все пойдет гладко, но очень важно, чтобы мы признали право на ошибки и научились извлекать из них пользу.