Читать книгу "Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк"

А потом всю жизнь срывала на нем досаду за «нескладывающуюся семейную жизнь». Все жаловалась подружкам, что женщину с ребенком мужики рассматривают лишь в качестве постельного варианта, а брать ответственность за чужое чадо никто не хочет. Чмырюк оказался единственным, кого не остановило наличие «прицепа». Но, как потом выяснилось, он не собирался тратить на пасынка ни время, ни деньги, ни душевные силы и при первой же возможности сбросил «балласт» за борт.

Выходит, кара божья постигла его, Павла, гораздо раньше, чем он успел нагрешить. И, если следовать логике батюшки, карму свою он подпортил еще в прошлой жизни… Фигня какая-то получается!

Ночь была бесконечной, мысли невеселыми, жизненный тонус низким. «Скорей бы наступил новый день!», – подумал Паштет и наконец впал в забытье.

Утром он пасюка не обнаружил. Тот уже смылся в свою крысиную банду, оставив на память о себе продолговатые зерна какашек. «Вот злыдень!» – чертыхнулся мужчина, смахивая экскременты на пол.

Подниматься со шконки ему не хотелось – сильно недоспал. Лежал и смотрел, как Лялин делает на турнике «солнышко». Молодец, додумался вбить трубу в удачный проем: до потолка далеко, по бокам просторно. Только б эта перекладина с места не соскочила – там живого весу пудов семь, не меньше. Бык стоялый, а не мужик.

Сам Пашка «солнышко» делать не умел. Для этого нужны ловкость, хорошая координация, сильные руки. На зоне он часто висел на турнике, но совсем с другой целью.

Рост у него был совсем никакой – метр семьдесят. Что это за рост для дерзкого мужика? Девки не замечают, рослые парни посматривают высокомерно, зеки и дубаки всерьез не воспринимают. Он долго пытался преодолеть свой комплекс – не вышло. Тогда решил побороться с природой. В зоновской библиотечке нашел книжку «Изменить себя», где вычитал, что, ежедневно вися на перекладине, можно вытянуть позвоночник на два сантиметра и больше. Оказывается, во время висения снимается нагрузка на позвонки и хребет растягивается. В таком положении следует продержаться минуты три, затем сделать перерыв и приступить ко второму подходу. А если еще и прикрепить к ногам гири, со временем увеличивая их вес, то рост можно вытянуть даже на шесть-восемь сантиметров.

На турнике Пашка висел ежедневно и по утрам иногда добивался небольшого результата, но к вечеру отвоеванный сантиметр утрясался обратно, оставляя парня в полном разочаровании. Причиной неудачи он считал невозможность достать гири. После того, как один из сидельцев гантелей разбил охраннику голову, на все тяжелые спортивные снаряды был наложен запрет. А без гирь, считал Павел, позвоночник не удлинишь.

На завтрак сварили кукурузу, оказавшуюся вполне съедобной. Раньше Тетух считал ее кормом для свиней и ел лишь однажды – в деревне у Чмырюков. Сейчас же признал «удобоваримой» и даже попросил добавки – бытие определяет сознание.

Не успели приступить к работе, как послышалось лязганье замков. Сегодня кавказцы явились во внеурочное время, обычно они дожидались ночи. Состав группы несколько изменился. Вместо Нияза, Умара сопровождал бородатый толстячок с четками в руках. Его широкая куртка-разлетайка не могла скрыть объемное пузо, а наброшенный на голову капюшон – глубокие залысины.

– Как зовут этого чуркобеса? – одними губами проартикулировал опер.

– Заман, – подсказал белорус. – Слава богу, что сегодня нет вонючки.

– Как заказывали, – оттопырил Паштет большой палец. – Наркот вмазался и «отъехал».

Бандиты поставили на пол большой картонный ящик, нажали на кнопку подъемника и тот поплыл вниз.

– Как поживаете, гяуры? – криво улыбнулся чернобородый.

– Бывало и получше, – ответил ему Лялин, погружая на платформу мешки с готовой продукцией. – А у вас?

– А чиво нам зыдэлается? – раздвинул Умар мощные акульи челюсти, улыбнувшись на ширину приклада.

– Какое у него хайло выразительное! – вполголоса «восхитился» Паштет. – Такое надо в кино снимать или в цирке показывать.

– Чиво-чиво? – сузил тот свои стеклянные глаза.

– Говорю: всякое бывает. В области вон грипп свирепствует. Власти кипишуют, что эпидемия надвигается.

– На все воля Аллаха! – закатил Заман глаза к потолку.

– А у нас говорят: на бога надейся, а сам не плошай! – подвел итог Тетух, косясь на монаха.

Пересчитав мешки и заглянув в один из них, Умар громко свистнул. Через мгновение, на свист прилетело тощее небритое существо по кличке ППП и, взвалив на спину тяжелую поклажу, понеслось наверх.

«Стало быть, он не глухой, – подумал Паштет. – Просто немногословный».

Следом за ним, к машине направился и навьюченный мешками Заман.

– Эй, Умар! Че твой шнырь молчит, как рыба об лед? – пристал к бандиту любопытный Пашка. – Ни тебе «здрасьте», ни мне «покедова»…

– Многа лишнева разговарывал – язык и отрезали. Аслан болтунов не любит. Ты минэ понял?

Паштет кивнул и заткнулся, обдумывая степень серьезности прозвучавшей угрозы.

Появившиеся на верхней галерее носильщики схватили новую порцию груза и исчезли с глаз. Умар же, поставил на платформу картонную коробку от телевизора и нажал на кнопку спуска.

Самодовольная гримаса исказила его, и без того уродливое, лицо.

– Прэмия! Джигит сыказал – джигит сыделал.

В коробке оказались две буханки белого хлеба, две пачки сливочного масла, упаковка сахара-рафинада, двухсотграммовый пакет «чая черного байхового мелколистового».

– Антибиотики где? – поднял глаза на чеченца Лялин.

– Нэт биотик. Тетка сказал: «Рецепт давай». Адыяла тожэ нет. Есть три куртка военный, два шерстяных кофта с Олымпиада, шапочки на лыжи и один носки теплий.

– Тааак… А где мышеловки, моющие средства, полотенца?

– Следующий раз, если Муса разрешит.

– А ручки, карандаши?

– Какой ручка? Зачэм писать?

– Мы же договаривались с тобой, – блефовал опер. – Я тебе вчера объяснял, что, упаковывая дозаторы с таблетками в ящики, мы подсчитываем их количество и без конца сбиваемся. Если б у нас были ручки и карандаши, мы бы прямо на коробках делали пометки и не теряли время на новый пересчет.

На челе джигита отразилась интенсивная работа мысли, в межбровье залегли глубокие морщины, стеклянные глаза застыли, как у свежемороженого окуня. После некоторого молчания он испустил благодушное кряхтение:

– Ладна, слэдущий раз.

Глава 8

Положительная динамика

После ухода бандитов Лялин приступил к распределению материальных благ. Каждый получил по лыжной шапочке с игривой надписью «Мачо». Высокие, до самых колен, вязанные из толстой пряжи носки были отданы Владику, у которого не было ни нормальных брюк, ни толковой обуви. Три куртки никак не делились на пятерых. Первую Юрий опять-таки отдал Владику, вторую – батюшке. За третьей подскочил было Бурак, но «обломался».

– Ты и так кудряво живешь. У тебя барахла, как у кота Матроскина гуталина, – кивнул опер на его чемодан.

Иван поджал губы куриной гузкой, всем своим видом демонстрируя справедливость известного афоризма об