Читать книгу "Божественные соперники - Ребекка Росс"

сообщить ему.

Покинув утром «Вестник Оута», она отправилась в похоронное бюро, чтобы оплатить кремацию мамы. Там ей дали маленькую урну с прахом, и Айрис, не зная, что с ней делать, решила пойти домой.

Но теперь у нее был план. Ей не терпелось уехать из Оута. Здесь было слишком много воспоминаний, а в этих стенах таилось слишком много призраков.

Завтра она отправится в «Печатную трибуну» узнать, не возьмут ли ее военным корреспондентом. Если нет, то она наймется к военным хоть в каком качестве. Она не боец, но может стирать белье, готовить и убирать. У нее две руки, и она быстро учится. В любом случае она надеялась, что новая работа приведет ее к Форесту.

Айрис продолжила печатать:

Спасибо, что ответил тогда. Что рассказал о Дел. Знаю, мы не так уж долго переписывались (по крайней мере, ты не так уж долго писал, чего нельзя сказать обо мне), но несмотря на это… в письмах время ощущается иначе.

Я унесу то, чем ты со мной поделился, в мои новые приключения. Прощай.

Айрис отослала письмо через портал, пока не успела передумать. Потом выбрала одежду на завтра – лучшие юбку с блузкой – и начала готовиться ко сну, стараясь не обращать внимания на то, какой пустой была квартира и какими глубокими казались тени.

Она ждала ответа, хотя и сказала себе, что, наверное, ждать не стоит, и уснула, не затушив свечу. Глубокой ночью ее разбудил громкий шум. Айрис села с колотящимся сердцем, пока не поняла, что это кто-то вышел из квартиры внизу. Оттуда донесся громкий и совершенно пьяный гогот.

Был час ночи. Затуманенным взглядом Айрис посмотрела на пол и заметила письмо.

Она не знала, чего ожидала, но письмо оказалось очень скупым:

Можно спросить, куда ты едешь?

Ей это показалось странным.

Они оба решили сохранять анонимность, и хотя не обсуждали другие ограничения в переписке, Айрис полагала, что на местонахождение секретность также распространяется.

Она решила, что не будет отвечать, и положила это последнее письмо к остальным, которые хранила перевязанными ленточкой.

Верная свеча наконец погасла, догорев до конца.

Айрис не могла спать в темноте.

Она вглядывалась в эту бесконечную тьму, прислушивалась к шуму города за окном, к скрипу стен. Так странно быть так близко к людям и вместе с тем – так далеко, чувствуя себя такой одинокой. Ночью все ощущалось острее и отчаяннее.

«Я должна была пойти искать ее. Нельзя было просто сидеть в квартире и ждать. Если бы я нашла ее, она была бы жива».

Чувство вины грозило задушить. Айрис пришлось сесть ровно и заставить себя дышать, дышать, потому что казалось, будто она тонет.

Она встала на рассвете, готовая избавиться от чувства вины. Айрис сомневалась, что военному корреспонденту нужно завивать волосы и красить губы, но подготовилась как могла, не желая полагаться на случай.

В этот момент через порог пришло очередное письмо.

Айрис долго смотрела на него, раздумывая, стоит ли читать. В итоге она так и не прикоснулась к письму и принялась собирать вещи в потрепанный мамин саквояж. Она решила взять с собой любимые брюки, летнее платье, несколько блузок и косынку. Туда же положила письма от загадочного корреспондента, томик любимых бабушкиных стихов, тщательно запечатанную урну с прахом мамы и тренч Фореста, поскольку в последнее время стало слишком тепло для верхней одежды.

Очень много вещей пришлось оставить, но Айрис решила взять только то, что для нее важно. И даже если она добьется невозможного и станет военным корреспондентом, разве ей позволят брать большой багаж?

Она хотела было прихватить смятый номер «Печатной трибуны» с расплывшимся рисунком эйтрала, но решила оставить газету на столе, сложенную и перевернутую вниз рисунком.

Осталась еще одна последняя вещь, которую она хотела взять с собой.

Айрис прошла в гостиную, где оставила коробку с мамиными вещами, к которой не притрагивалась с тех пор, как принесла домой. Порылась в ней, пока не блеснуло что-то золотое – цепочка с медальоном, которые мама носила после отъезда Фореста.

Айрис повесила цепочку себе на шею, спрятав под блузкой. Медальон холодил кожу, и девушка накрыла его ладонью. Она знала, что в медальоне: миниатюрные портреты ее самой и Фореста. Свой ее не интересовал, но лицо брата… она молилась, чтобы портрет привел ее к нему. А не молилась она уже очень давно.

И, наконец, последнее, что ей понадобится, – печатная машинка.

Айрис нашла в гардеробе футляр, аккуратно обошла письмо, которое по-прежнему валялось на полу, и упаковала печатную машинку вместе с оставшейся у нее бумагой и печатной лентой. Футляр был тяжелым, с двумя латунными замками и деревянной ручкой. Девушка взяла его в одну руку, саквояж – в другую и в последний раз окинула взглядом спальню.

Письмо снова попалось ей на глаза.

Айрис было любопытно, что он написал, но у нее сложилось странное впечатление, что в письме окажется всего лишь настойчивая просьба ответить. А если он узнает, что она решила стать военным корреспондентом, то попытается отговорить.

Айрис приняла решение – решение окончательное. Она уже слишком устала, чтобы спорить.

Девушка вышла из квартиры.

Письмо осталось лежать на полу в пятне солнечного света.

Часть вторая

Вести издалека

15

«Третья Алуэтта»

В «Вестнике Оута» было тихо.

Роман сидел за своим столом, заваленным заметками, и смотрел на чистый лист, заправленный в печатную машинку. Ему бы радоваться. Он закрепил за собой должность колумниста. Больше не нужно беспокоиться, что на его столе наведут беспорядок. Не нужно бежать к информационному стенду, чтобы перехватить задание. Не нужно притворяться, будто слишком занят, чтобы пойти съесть сэндвич.

Настала жизнь, которую он хотел… почему же она кажется такой пустой?

Он сходил налить себе еще чаю, подавляя искушение глянуть на пустой стол Айрис. Пока он клал в чай ложку меда, к буфету подошла одна из редакторов.

– Как-то странно без нее, правда? – спросила она.

– Без кого? – Роман изогнул бровь.

Редактор лишь улыбнулась, будто знала что-то неизвестное самому Роману.

Вечером он ушел последним – накинул плащ, выключил лампу. Он не написал ни слова и был раздражен.

По пути домой в трамвае он, нервно постукивая пальцами по бедру, размышлял над тем, как быть дальше, как лучше разрешить дилемму, с которой столкнулся. Если он не выкажет никаких эмоций, отец должен его услышать.

Придя домой, он сразу нашел отца