Читать книгу "Дизайн под штампом - Адалин Альгаротти"

матери, что та права, не хотела, чтобы другие видели, какая она никчемная, а не расчетливая бизнес-леди, которой на всех наплевать. Она даже не хотела ею становиться. Переступить через свою гордость было всё равно, что закинуть на шею петлю.

Кофемашина звякнула, и Одри схватилась за кружку, как за спасательный круг. Таблетка уже лежала на столе, и она быстро выпила её, даже не запив водой или кофе. Письмо лежало на журнальном столике, где она оставила его ночью не в силах прочитать. Прихватив конверт, вышла на просторный балкон и прикрыла глаза, наслаждаясь утренней прохладой и свежим воздухом.

Одри разместилась в кресле, поджав колени к груди, и закутала ноги в плед. Она смотрела на письмо, оставленное ей отцом пять лет назад, и не могла найти внутри себя смелость, чтобы прочитать его. Сделав несколько глотков кофе, поставила чашку на стол и взяла письмо. Сделала глубокий вдох и раскрыла конверт, доставая аккуратно сложенный лист бумаги.

«Одри, девочка моя.

Я знаю, что многие мои решения ты можешь не одобрить так же, как и это письмо. Ты можешь злиться на меня или обижаться на то, что я оставил тебя и Камиллу, но, пожалуйста, продолжай жить дальше.»

Одри до боли закусила губу и, сдерживая слёзы, продолжила читать.

«Не злись на свою маму, девочка, ты же знаешь её уже не первый год. Она любит тебя, но по своему. Так же, как и я тебя. Не было ни дня, чтобы я любил тебя меньше. Наоборот. С каждым днём только больше.

Одри, огонёк, мне и так оставалось не больше трёх месяцев. Если ты читаешь это письмо, то значит я не сошёл с ума. Несколько месяцев мне кажется, что за мной следят, но я списываю это на опухоль…»

Одри заморгала, прогоняя пелену слëз. Она ещё раз перечитала последние слова. Ещё, ещё и ещё двадцать раз. Опухоль? Следят? Что за чëрт?! Почему он молчал? Девушка нахмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то, что могло бы тогда указать на то, что с папой было не всё в порядке.

Но либо память уже подводила и в голове оставались только нужные ей воспоминания с прогулок и совместных выходных. Или же Генри просто отлично держал маску.

Хотелось свернуться калачиком, уткнуться лицом в колени и завыть. Было больно, внутри как будто что-то скребло, принося новую боль. Почему правда всегда хуже, чем сладкая и красивая ложь? Почему она не заметила?! Возможно сейчас папа был бы рядом.

Одри никогда лично не сталкивалась с такими проблемами, но она не раз слышала, как некоторые люди, пусть и единицы, побеждали рак. Насколько это нужно было быть слепой и глупой девчонкой с розовыми очками?

Так сильно гналась за своей мечтой, пыталась сбежать из дома, который последние годы казался ей темницей. И при этом не замечала, что её самому близкому человеку было плохо. Она и вправду ужасная дочь и эгоистичный человек, как многие говорят.

«Я совершил не мало грехов в этой жизни и, возможно, за них и расплачиваюсь. Но это не значит, что ты или Камилла должны за них отвечать.

Всю свою жизнь после того, как твоя мама тебя родила, я старался быть хорошим отцом. Я очень надеюсь, что у меня получилось.»

Одри закивала головой, чувствуя, как по щекам скатываются солёные капли. Она даже не пыталась их стереть, потому что знала — появятся новые. Ещё она знала, что папа улыбался, когда писал эти строчки.

Он всегда улыбался, когда дело касалось её или сестры. Но она не могла и представить, как ему было больно. Не только физически из-за рака, но и морально, когда он писал… Прощальное письмо? Или как его ещё можно назвать?

«Я знаю, что ты у меня сильная девочка, но даже сильным людям нужна помощь. Пусть я всё ещё надеюсь, что мои догадки не оправдаются, я решил перестраховаться. Сегодня я встретился со своим давнем другом — Робертом Фостером. Ты и Камилла не знаете его, но он вас видел не раз, ещё когда вы были маленькими.

Ещё я знаю, что ты ни за что не бросишь свои мечты. И я очень тобой горжусь. Но тебе нужна будет помощь чтобы справиться со всем. Твоя мама достаточно непростой человек, и я понимаю, что, к сожалению, она будет одним из последних людей, к кому ты обратишься за помощью.

Роберт поможет тебе разобраться с проблемами, если они будут, и ты смело можешь обращаться к нему за помощью. Он друг нашей семьи уже очень долгое время, и я встречался с ним сегодня. Я рассказал ему всё, что нужно, и Фостеры тебе всегда помогут.

Я очень люблю тебя, моя маленькая девочка. И не смей дуться, когда будешь это читать. Даже несмотря на то, что тебе уже девятнадцать, для меня ты всегда будешь моей маленькой дочкой. И не запускай наш дом, Одри. Я знаю, как ты его любишь. Хотя, наверное, поле больше.

Цени каждый момент, огонёк.

С любовью, твой папа.»

Одри резко вытерла слёзы. Она не будет плакать, папа бы не хотел этого. Пусть она даже на долю не была такой сильной, как говорил папа, это не значит, что она из письма пятилетней давности.

— Папа! — девушка резко подняла голову и не поверила своим глазам. — Папочка, можно я возьму с собой Ариэль?

Даниэль Фостер собственной персоной стоял на соседнем балконе и смотрел на Мэри. Она показывала ему куклу, а в другой руке держала небольшой розовый рюкзачок.

Чёрт, сколько он тут стоит? И как вообще Даниэль оказался на соседнем балконе? Он её видел или это у неё начались галлюцинации?

— Конечно, — он улыбнулся малышке, и она, радостно взвизгнув, обняла мужчину. Девочка что-то прошептала, и улыбка Фостера стала ещё шире и мягче. — И я тебя люблю, родная. Беги собирайся, скоро поедем.

Мэри кивнула и развернулась, чтобы убежать обратно в квартиру, но заметила Одри.

— Мисс Расселл! — она подошла ближе, где заканчивался их балкон и начинался её. — Здравствуйте.

Девушка натянула улыбку и, быстро сложив письмо, положила его под блюдце с чашкой.