Читать книгу "Семейный быт башкир.ХIХ-ХХ вв. - Наиль Валеевич Бикбулатов"

одеяния взрослых девушек и молодых женщин, разве что был ярче, добротнее.

Проводы невесты Скыз Самым ярким моментом в проводах невесты было оҙатңу). Причитания прощание с родными, сопровождавшееся причита-(сеңлэу). ниями сеңлэу и песенными куплетами. В более

полном виде обряд сеңлэу до недавнего времени сохранялся в Курганской и Челябинской областях и граничащем с ними Учалинском р-не Башкирии.

Автору этих строк несколько раз пришлось быть очевидцем обряда сеңлэу. Ниже приводится краткая запись обряда, сделанная в 1959 г. в с.Ново-Соболево Челябинской обл. по непосредственным наблюдениям. Отъезд невесты в этом районе приурочен к последнему дню свадьбы. Уже во время прощального обеда хуш ашы во дворе родителей невесты и на улице собралось много народу: молодые женщины и девушки, ребятишки, мужчины. Мужчин было немного, и стояли они в некотором отдалении. Подруги вывели невесту.

Была поздняя осень, уже выпал снег. Невеста была одета в пальто домашнего шитья (кэпе); на голове - покрывало кушъяулык. концы которого спускаются через плечи и спину почти до колен поверх пальто; на ногах - валенки. На макушке покрывала нашит четырехугольный кусок белой ткани, свисающий на лицо. Таким образом, кушъяулык и эта ткань полностью закрывают лицо невесты. Две подруги поддерживают невесту с двух сторон, приподнимая лицевое покрывало, направляют ее движения, сообщают, кто из близких родственников находится поблизости. Еще одна девушка несет кучу подарков - полотенца, головные и носовые платки, кисеты и т.д.

Наиболее голосистые девушки затевают соответствующую обряду песню һамак, Аамактау, остальные подхватывают мелодию. После каждого куплета все хором под ту же мелодию завывают (сеңлэу, севдэу), имитируя плач. И Һ амаҢлау, и сеңдэу имеют свою, присущую только им мелодию. Имеются записи этих мелодий из районов Челябинской и Курганской областей, Учалинского р-на Башкирии. Мотив всюду в основе один и тот же, наблюдаются лишь незначительные местные особенности.

Под звуки сеңлэу невеста подходит (при этом ей помогает ближайшая подруга) к старшему брату или дяде, с плачем обнимает его и с причитаниями говорит слова прощания. Другая подруга кладет на плечи того, с кем прощается невеста, или дает в руку невесты с тем, чтобы та вручила брату, дяде, назначенный подарок - полотенце, кисет, вышитую рубаху, отрез ткани. Называется это курешеу, күрешеп биреү. Принимая подарок, брат или дядя произносит слова утешения и отдаривает ее деньгами или

скотом, птицей - мал эйтэ. Обычно дарят молодняк и птицу с будущим приплодом. Таким способом невеста прощается с каждым в отдельности родственником, со всеми братьями и сестрами, с дядьями и тетками, с дедом и бабкой, с подругами и невестками, ближайшими соседями (ут күрше). Бывает так, что невеста успевает проститься непосредственно только с одним представителем родственной семьи - с мужем или женой, в тех случаях она передает через него подарки другим членам семьи -жене, детям.

Должно быть, заранее планируется, кому и что подарить. Но невеста с подругой обладают и некоторой свободой. Пробираясь в толпе, невеста и подруги определяют, с кем нужно в данный момент проститься; направляясь к нему, невеста говорит подруге, что ей подать. Бывает и так, что невеста с воплем неожиданно бросается на шею какой-либо девочке, мальчику или женщине, не имеющей особой родственной близости к невесте, а подруга в таком случае вполне самостоятельно решает вопрос о подарке - дает лоскуток ткани, нагрудную повязку (түшелдерек) и т.д.

Вообще наиболее значительные подарки - полотенца, головные платки - даются только близким родным, а остальным - лоскутки (йыртыш), плетеные шнурки (кысмау) и др. Женщины отдаривают невесту монетами, пришивая их к ткани на кушъяулыке, мужчины, как отмечалось выше - деньгами, скотом. Число людей, с которыми прощается невеста, довольно большое, и сеңләү длится долго - до часу и более. Иные застенчивые родные, младшие братья и племянники пытаются избежать сцены прощания, скрывшись в толпе, их ловят и приводят к сестре. После всех невеста прощается с отцом.

В прощальных куплетах Аамак оплакивается горькая девичья доля, обреченность девушки, которая неизбежно должна оставить родной кров; судьба девушки противопоставляется судьбе юноши, который по праву остается в родительском доме, выражается тревога за будущую жизнь под властью свекрови, среди людей чужих и, возможно, черствых. В них нашли своеобразное отражение уклад жизни и быта башкирского аула и башкирской семьи, правовое положение и взаимоотношения членов семьи, та роль, которую сыграл или мог сыграть каждый из них в судьбе девушки.

Значительная часть прощальных Вамак посвящена отцу девушки, отчему дому, многие из них представляют прямое отношение к отцу. Содержание куплетов чрезвычайно противоречиво. С одной стороны, в них девушка рисует дни, прожитые в отцовском доме, как самую счастливую пору жизни, без забот и горя, в окружении близких людей, в тепле и достатке, с другой - обращаясь к отцу и матери, обвиняет их в том, что они не давали ей спокойно жить, всячески притесняли (кактығыҙ ҙа Ауктығыҙ), видимо, боясь, что слишком долго засидится в девушках. Во многих куплетах отцу в лицо бросаются прямые обвинения в том, что он продал собственную дочь за скот, за богатство, не подумав о том, как сложится ее жизнь, пожалев для нее кусок кислого хлеба. Нередко куплеты заканчиваются вопросом: мало ли было своего скота, своего богатства, отец? В одном из куплетов говорится, что отец, когда выдавал дочь, думал, что продает скотину. Из всего контекста вырастает образ отца как человека жесткого, безжалостного, способного ради собственного благополучия и благосостояния семьи поступиться интересами и естественными желаниями дочери. В упрек ему ставится (и звучит это веским обвинением) то, что он продал дочь, позарившись на богатство, и выдал в слишком молодом возрасте. В целом образ этот вполне соответствует роли и значению отца - главы феодально-патриархальной, а позднее -капитализирующейся семьи.

Куплеты о матери также содержат упреки в ее адрес. Но упреки эти иного рода: матери ставится в вину ее собственная покорность, ее пассивность, то, что она не заступилась за дочь, не сказала того, что могла сказать, не сделала того, что могла сделать. Слова, обращенные к ней, проникнуты теплотой, глубокой любовью и сочувствием, в них содержится просьба не забывать родную дочь, навещать ее и т.д.

Тем горше звучат слова, исходящие от девушки-сироты, о том, что нет у нее родной матери и собственного отца, которые могли бы ее пожалеть, к которым она могла бы обратиться за лаской и сочувствием.

Здесь мы не приводим текстов причитаний, ограничиваясь лишь кратким обзором их содержания. Хочется отметить в них высокую силу художественно-поэтической и эмоциональной выразительности, точность и меткость сравнений. Все это говорит