Читать книгу "Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир - Maxim Samson"

на все три независимых государства, привело к тому, что некоторые пострадавшие сегодня получают не более 5 долларов в месяц.

 

Eyam

Некоторым проповедь просто напомнила о том, что за неизвестное преступление они были приговорены к неопределенному сроку наказания. И хотя многие приспособились к заточению и продолжали жить как прежде, нашлись и такие, кто взбунтовался, и их единственной идеей было вырваться из темницы.

Альбер Камю, "Чума

Апарт плачет. Больше не будет. За считанные дни вся семья стала жертвой невидимого ужаса, который, кажется, бесшумно переходит из дома в дом. Нельзя сказать, что не предпринимается никаких усилий, чтобы предотвратить распространение этого рокового заболевания. Людей призывают носить маски. К деньгам относятся с осторожностью. Люди встречаются на открытом воздухе - в крайнем случае. Мы не покидали деревню уже несколько месяцев.

Понятие границ приобрело особый резонанс в связи с бедствиями, причиненными пандемией COVID-19, и различными мерами, принятыми в ответ на нее. В Европе политика Шенгенской зоны, предусматривающая свободное перемещение через национальные границы, временами приостанавливалась. Многие страны даже создали внутренние границы, чтобы ограничить передвижение между штатами и провинциями. В меньших масштабах были введены различные процедуры социальной дистанцированности, включая рекомендации, подразумевающие невидимую линию, отделяющую человека от других, чтобы свести к минимуму контакты между людьми и тем самым смягчить распространение коронавируса. Однако в и без того поляризованном контексте протоколы по борьбе с COVID-19 и даже само существование болезни вызывали ожесточенные споры. Искались козлы отпущения. Осуждались люди и компании. В то время как одни охотно встречались лично, другие предпочитали изолироваться от внешнего мира. Таким образом, границы, которые мы наблюдали в период разгара COVID-19, были не только физическими, но и психологическими, социальными и политическими.

Пандемия часто казалась беспрецедентным событием висториичеловечества. В каком-то смысле так оно и было: ее масштабность, обеспечиваемая глобальной связью, к которой мы так привыкли. Тем не менее, начиная с его катастрофических последствий и заканчивая процедурами, предпринятыми в надежде ограничить его распространение, существует множество предшественников: чума Антонина во II веке н. э., чума Юстиниана в середине VI века, маньчжурская чума 1910-11 годов и пандемия гриппа 1918 года, и это лишь некоторые из них. Однако, когда речь заходит о границах, пожалуй, нет лучшего сравнения, чем вспышка бубонной чумы ("черной смерти") в 1665-6 годах и конкретный случай в Эйаме.

Расположенная в 50 километрах к юго-востоку от Манчестера, эта небольшая деревушка в английском графстве Дербишир уже давно стала чем-то вроде учебного пособия для будущих поколений, страдающих от страшных последствий заразных болезней. Бубонная чума, периодически опустошавшая население Европы начиная с XIII века, пришла в деревню в конце августа 1665 года в посылке с тканью, отправленной из охваченного борьбой Лондона местному портному Александру Хэдфилду. Получив посылку, помощник Хэдфилда Джордж Викарс заметил, что она сырая, и разложил ее у огня, неосознанно выпустив блох, которые переносили болезнь. В считанные дни Виккарс стал первой из 257 жертв в деревне.

Только в июне 1666 года были предприняты серьезные меры по борьбе с болезнью. Вся деревня должна была быть помещена в карантин, что было относительно непонятным понятием в то время. Этот термин происходит от отличительной санитарной меры, принятой Венецианской республикой во время предыдущей вспышки бубонной чумы в XIV веке, которая требовала, чтобы корабли стояли на якоре в течение сорока дней (quarantena на венецианском языке), прежде чем пассажирам будет разрешено сойти на берег, а грузы можно будет выгружать. В течение следующих четырех месяцев Эйам был отрезан от внешнего мира, погрузившись в раннюю версию общинной изоляции.Еще более необычным в случае с Эйамом стало то, что вместо того, чтобы навязывать эту политику сверху, она была принята путемуговоров под руководством молодого приходского священника Уильяма Момпессона и бывшего настоятеля деревни Томаса Стэнли. Когда несколько запаниковавших жителей попытались уйти, Момпессон убедил их, что это поставит под угрозу жизни других людей. В итоге ему почти не пришлось следить за своими сверстниками. Одну женщину, уехавшую в соседний Тайдсвелл, узнали как жительницу Эйама и быстро выгнали из деревни, забрасывая при этом простейшими ракетами и криками "Чума! Чума!

Несмотря на то, что в то время религиозные лидеры, как правило, пользовались большим уважением в обществе, а болезнь считалась божьей карой, и поэтому следование указаниям священника могло рассматриваться как путь к покаянию, все же примечательно, насколько охотно жители Эйама шли на риск смерти ради защиты других, особенно если учесть, что большинство смертельных случаев в деревне произошло в течение нескольких месяцев после введения карантина. В Лондоне в 1666 году был введен комендантский час, согласно которому жители должны были возвращаться домой к девяти часам вечера, но, согласно таким источникам, как морской администратор и дневник Сэмюэла Пиписа, который позже в том же году задокументирует большой пожар, опустошивший старый город, жестокость, с которой осуществлялась охрана порядка, вызвала значительный антагонизм: "Постоянно... ночью и днем ведется наблюдение, чтобы удержать людей внутри, чума делает нас жестокими, как собаки, друг к другу". Более того, короля Карла II и многих лордов страны критиковали за то, что они не оказали никакой помощи во время Черной смерти и вместо этого удалились в отдаленные загородные поместья. В отличие от них, духовенство Эйама, взяв дело в свои руки и обязательно выяснив мнение местных жителей, несомненно, спасло большое количество жизней на воле, выполнив то, что проповедовали, и заполнив пробел в руководстве, оставленный политическими властями страны. Чума захлестнула деревню в течение всего лета 1666 года, но люди все равно подчинялись ограничениям. В конце концов, что очень важно, общая цель карантина была реализована: болезнь не распространилась из Эйама.

Валун из песчаника, прозаически называемый "Пограничным камнем" и расположенный в нескольких минутах ходьбы от соседнего Стоуни-Миддлтона, до сих пор обозначает часть санитарного кордона, который был установлен, чтобы препятствовать движению в деревню и из нее. Во время существования кордона он представлял собой тонкую, но на деле непроницаемую границу, которую уважали те, кто находился по обе стороны от него. Многие никогда больше не пересекали поля, окружающие деревню. Более того, Пограничный камень и другие подобные ему валуны не только обозначали периметр Эйама в интересах внешнего мира, но и играли важную практическую роль для тех, кто находился внутри. В классическом случае, когда отчаянные времена требовали отчаянных мер, и в качестве предтечи более широкого использования бесконтактных платежей вместо наличных во время COVID-19, жители Эйама оставляли монеты в отверстиях,