Читать книгу "Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина"

к наблюдателям? – опешил он. – Это же…

– …самоубийство? – я повела плечами. – Кто об этом думает в шестнадцать-семнадцать лет? Я проходила через любую защиту, я не оставляла никаких следов, моё пользование личным архивом не засекла сама Верховная… Да, полезла. Мне не хватало знаний о Вещей видящей. И для начала я подружилась с парой наблюдателей. Парни мне попались нужные – чтобы понравиться, они распушали хвосты и выбалтывали много полезного. А мне только и оставалось, что восторженно хлопать ресничками и трепетно выдыхать: «Да ты что!.. А у нас всего десять шкафов в ученическом архиве, а у вас пятьдесят? Да ты что!.. А что ещё есть интересного?.. И как всё помещается?.. Да ты что!..»

Приятель посмотрел на меня с оскорбительной недоверчивостью, смерил внимательным взглядом и явно чего-то недопонял.

– Илюх, – я улыбнулась, – я же не всегда была такой… не-подходи-убью. Я была нормальной девочкой и любила повилять хвостом. Это со времён отступничества у меня на первом месте инстинкт выживания, колено так ломит, что не до внимания, а наблюдателей хочется перестрелять практически поголовно. А в юности я… В общем, вытянула я из своих ухажёров по крупице информацию об устройстве наблюдательских архивов и пошла на дело.

Я глотнула чая, вспоминая недосягаемо далёкое и такое щемяще близкое прошлое.

– Вседозволенность, в некотором смысле всемогущество – это стало наркотиком. Я почти забросила учёбу, я недосыпала и недоедала, да и пожертвовала многим. Тот период жизни – одно сплошное «хочу» и «ещё». И на пути к бесценной информации об устройстве архивов меня ничто не останавливало. А архивная информация однажды потеряла ценность, главным было попасть в вожделенное место.

– Как ты не прокололась? – Илья нахмурился. – Как никто не заподозрил?..

– А их знаешь, сколько? – я фыркнула. – Наблюдателей? Там такой аппарат… Только мелких служащих первой-второй ступеней больше сотни. А есть ещё третья, четвёртая… седьмая. Совет и ученики. И мне хватило тогдашних мозгов выбирать тех, кто попроще, работающих в разных отделах, чтобы обойтись без пересечений на почве «общей подружки». Они реально думали, что я просто хочу пойти работать к наблюдателям, поэтому так всем интересуюсь. И, конечно, где-то повезло.

– И на чём ты споткнулась?

– Ни на чём. К счастью. Не тогда. Тогда… Моя младшая сестрёнка – а ей лет десять было – однажды подошла и спросила, почему я перестала с ней играть и больше её не люблю, – я закрыла глаза. – Меня как током ударило. Я вспомнила, что я не одна в этом мире, мне есть что терять – и кого терять. Родители, все в делах и заботах, мало обращали на нас внимания, меня после Ночи выбора и вовсе скинули на наставниц Круга… А вот сестрёнка заметила. И я затормозила. И вовремя… и не очень.

Я глотнула чаю, обнаружила, что «напилась» травы, и досадливо сплюнула в чашку. Отодвинула её и потянулась к рюкзаку за водой.

– Есть хочешь? Бери сам… В общем, лазить по архивам я прекратила, но если дар не использовать, то он использует тебя. Ко мне вернулись галлюцинации-кошмары, и в более страшном виде – теперь я наблюдала, как убивают людей. Ведьм. И их детей. И на этом-то… да, споткнулась.

Илья, добравшийся до булочки, аж перестал жевать.

– За несколько лет работы над даром я развила его так, что он вышел за пределы «кошек» и десяти метров до события. Он шагнул далеко за границы города. И за границы прежнего десятиминутного времени. Я видела то, что должно случиться за сутки, за несколько дней, за неделю. А ещё видение перестало быть однократным: сначала – галлюцинация, а сразу за ней – реальность. И я неделю наблюдала одно и то же постоянно, пока не… – я запнулась. – А дар будто говорил: «Давай поможем. Узнай местность, узнай людей, пойми, как добраться. И доберёшься. У нас есть время». И однажды это получилось.

Приятель отложил свой «ужин» от греха подальше.

– Встретившая меня немолодая ведьма – глава семьи, подлежащей уничтожению, – к счастью, поверила моему сбивчивому рассказу. Мне удалось переместиться заранее – за несколько часов до нападения, – и они спаслись. А ведьма сказала: «Уходи. Уходи к отступникам, не то подведёшь свою семью. Ты предупредила – и охотники начнут искать того, кто нас спас. И найдут. Уходи», – я вспомнила лицо ведьмы. – И напоследок она назвала имя твоей бабушки. Вернувшись, я решилась рассказать всё маме. Уйти просто так, исчезнуть и с концами, я не могла.

Я передала Илье бутылку с водой и продолжила:

– Мама выслушала, поверила и всё обставила в лучшем виде. Меня убила незарегистрированная нечисть – такое порой случается, да. Бывает, что и тела после не остаётся, только ошмётки окровавленной одежды. Я ушла из дома под первой чужой личиной, с подложными документами и кое-какими деньгами. А рядом шла Вещая видящая и стирала все мои следы. Меня искали, но так и не нашли. Наставница позаботилась.

– А у бабушки ты развернулась?

– И ещё как, – я улыбнулась. – Терять стало нечего, подводить – некого, а Удавка как связующее звено между всеми вынужденными отступниками была крайне заинтересована в информации, хранящейся в наблюдательских архивах. Я и подучилась, и развернулась. И по старым следам сходила, и новые архивы вскрыла. А твоя бабушка снабдила меня амулетами, чтобы снимать иллюзорные копии с документов – и они не исчезали как украденное, – я снова со значением указала на потолок, на гроздья артефактов. – Грязноватая, конечно, работа… зато я пролезла даже в сейф главы наблюдателей через его секретаря.

– Бедняга хоть выжил?

– Конечно. Я не убиваю без веских причин. Мы подчистили и подкорректировали ему память да отпустили восвояси. Правда, он лишился должности… но точно знаю, что выжил. А в сейфе, Илюх, – я наконец подошла к тому, ради чего с болью вспоминала любимое прошлое, – нашлись досье тех, кого мы называем безымянными. Несуществующие люди – да и вряд ли люди.

Повернувшись, я дотронулась до нужного камня и пальцем очертила символ-ключ. В воздухе один за другим замерцали голограммы первых страниц досье – фото, ФИО, список бюрократических сведений. Двенадцать неуловимых, несуществующих и бесконечно опасных подручных наблюдателей – бесцветные, неброские, неприметные. Илья резво отложил очередную булочку и вскочил на ноги, изучая выцветшие фотографии, вчитываясь в убористый текст.

– Обрати внимание на лица, – посоветовала я, снова устраиваясь на паласе, поджав здоровую ногу и вытянув «проклятую». – Они все похожи как близнецы. Цвет волос, цвет глаз, даже форма лиц и вроде как индивидуальные формы ушей. И каждый из них числится в мертвецах – героически погиб при