Читать книгу "Распеленать память - Ирина Николаевна Зорина"

опубликованной мною первой в жизни статьей по рабочему движению Мексики заинтересовался Тимур Тимофеев, сотрудник ИМЭМО.

Не простой человек был этот Тимофеев. Сын секретаря Компартии США Юджина Денниса. Настоящее имя его было Тимоти Райян. Всегда писал в анкетах, вплоть до последних дней: родился в Иваново в 1929 году, хотя в действительности появился он на свет в Сан-Франциско и немного раньше. Но в 1929-м его отец и мать, Пегги Деннис, опасаясь преследования, бежали из США в СССР. Сына отдали, как водилось в те годы у революционеров-интернационалистов, в детский дом в Иваново, в так называемую международную школу-интернат им. Е. Д. Стасовой, созданную по решению советского правительства для детей зарубежных активистов коммунистического движения.

Пока родители Тимоти делали революцию, правда, не знаю где, их сын стал настоящим «коминтерновским ребенком», как и сын Мао Цзэдуна – Мао Аньин. Но когда в 1935 году отец и мать решили вернуться на родину, в США, руководитель Коминтерна Дмитрий Мануильский не разрешил им забрать сына с собой. Тим Райян, будущий Тимур Тимофеев, возможно, остался в Советском Союзе в качестве своего рода заложника, обеспечив будущую лояльность руководителя американской компартии. Новое русское имя Тимур Тимофеев получил в 1959 году, когда Хрущев взял его с собой в США и там познакомил с отцом.

Тимуру всю жизнь покровительствовал Борис Николаевич Пономарев, заведующий Международным отделом ЦК, кандидат в члены Политбюро. Он относился к нему по-отцовски. Вот и сделал ему роскошный отцовский подарок – создал для него в 1966 году академический Институт международного рабочего движения (ИМРД). В этом институте в конце 1960-х годов собралась сильная команда интеллектуалов, которые оказались не у дел в наступавшие времена отката к сталинизму. Среди них были вернувшиеся из Праги, из журнала «Проблемы мира и социализма», Юрий Карякин и Мераб Мамардашвили. В те же годы в ИМРД пришли философы Соловьев, Пиама Гайденко, Юрий Давыдов, историки Г. Г. Дилигенский, И. К. Пантин, А. А. Галкин, С. И. Великовский, Л. А. Гордон, китаисты Л. П. Делюсин и В. Г. Гельбрас, культуролог, историк театра В. Я. Вульф. Все они к международному рабочему движению не имели ни малейшего касательства, но к свободной мысли в несвободной стране имели касательство самое непосредственное. О них в 2010 году сделал прекрасный телефильм «Отдел» Александр Архангельский на канале «Культура» (мне довелось в нем участвовать).

В августе 1960 года я оказалась в отделе кадров ИМЭМО, временно разместившегося на втором этаже огромного замысловатого, в виде замкнутого квадрата, здания в Китайском проезде, где ютились разные министерства и даже зловещий Главлит[9].

Первое, что поразило: в скромном кабинете начальника отдела кадров сидела молодая симпатичная женщина, почти ровесница, улыбчивая, доброжелательная, – Евгения Дмитриевна Демьянова. Попросила заполнить анкету, проверила документы и сказала, что пока я, по-видимому, буду работать в Отделе информации, а как начальство вернется из отпусков – решат мою судьбу.

Женя Демьянова, так ее звали почти все в нашем институте, проработала в ИМЭМО всю жизнь, до середины 1990-х годов, почти как я. Скольким сотрудникам она помогла! В 1978 году после сложной и не очень удачной операции по поводу рака щитовидной железы я потеряла голос, и мне давали инвалидность. Женя посоветовала: «Не нужна тебе инвалидность, придется урезать зарплату. Ты можешь оставаться до полугода на бюллетене. А как восстановится голос, придешь в себя, начнешь снова работать в полную силу». Так все и получилось.

Мой первый начальник

Мой первый начальник в ИМЭМО Владимир Михайлович Шамберг был одним из «привилегированных по родству». Он был внуком знаменитого революционера-подпольщика С. А. Лозовского, впоследствии заместителя наркома иностранных дел и начальника Совинформбюро. А отец его, Михаил Шамберг, тоже ответственный партийный чиновник, был близким другом Маленкова, на дочери которого Володя, к несчастью своему, женился. После убийства Михоэлса и разгона Еврейского антифашистского комитета, которым руководил Лозовский, Володиного деда арестовали в декабре 1949-го и в 1952 году расстреляли.

Пришлось Шамбергу-отцу писать покаянное письмо Сталину. Маленкову удалось спасти своего товарища от гнева вождя, упрятав его на работу в провинцию. Но вот с зятем, внуком «врага народа», да еще евреем, надо было расстаться, и поскорее. Сталин потребовал от Маленкова развода его дочери Воли с сыном Шамберга. Ослушаться хозяина Маленков не мог.

Впрочем, таких историй в последние годы жизни маразмирующего вождя было немало. Многие их герои оказались потом сотрудниками нашего привилегированного института.

Пожалуй, самым известным из «чужаков» кремлевской номенклатуры был Григорий Иосифович Морозов, первый муж Светланы Сталиной. Они поженились в 1944 году. Родился сын Иосиф, названный в честь деда. Но дед не одобрил выбора дочери. Патологический антисемит, он как-то бросил ей: «Это сионисты подбросили тебе муженька». Потребовал развода, а для острастки посадил отца Григория по обвинению в «клеветнических измышлениях против главы Советского государства». Тот находился в заключении до 1953 года, до смерти родственника. Но зятя вождь не тронул, боясь, что неуравновешенная дочь покончит с собой, как ее мать. Просто у Морозова забрали паспорт и выдали новый, без всяких отметок о браке.

С Морозовым мне пришлось работать в организованном им «Международном ежегоднике: политика и экономика», куда я каждый год писала статьи по странам Латинской Америки. Морозов считался (и справедливо) прекрасным специалистом по международным организациям, знатоком деятельности ООН.

Еще одним «высоким родственником» среди сотрудников ИМЭМО был Алексей Дмитриевич Никонов, зять Молотова и отец известного ныне депутата, председателя правления фонда «Русский мир». Скромный доцент, кандидат исторических наук, в прошлом работник НКВД, Алексей Никонов был уволен из МГИМО после того, как Хрущев снял Молотова со всех руководящих постов. Арзуманян приютил его в своем институте. Надо отдать ему должное: Никонов всегда держался скромно, корректно, понимая, что в новые времена кичиться родством с Молотовым было некрасиво, да и невыгодно. Но сейчас наступили другие времена. И внук, в отличие от отца, гордится дедом и 9 мая с портретом Молотова шагает в первых рядах в колоннах «Бессмертного полка» рядом с Путиным. Помню по своей лекторской работе Германа Михайловича Свердлова, сводного брат председателя ВЦИК Свердлова. Неприятный был тип, все время напоминал окружающим о своем «большевистском происхождении», которое нам представлялось весьма сомнительным. Впрочем, этот мартиролог можно продолжать до бесконечности…

Мое знакомство с Шамбергом произошло, прямо скажем, при весьма пикантных обстоятельствах.

В сентябре 1960 года начальство было еще в отпусках, а одна наша сотрудница Надя Ефимова (в последние годы она заведовала архивом института), узнав, что я неплохо танцую, пригласила меня готовить к празднику 7 ноября танцевальный номер