Читать книгу "Кто косит травы по ночам - Галина Артемьева"

Паша женился на балерине. В свидетели их не позвали. На свадьбу – тоже. Якобы свадьбы никакой не было. С Андреем они поддерживали связь. Балерина танцевала. Пашка процветал в качестве олигарха – успел-таки в нужное время раскрутиться. Детей не было. Потом они развелись. По Пашкиной инициативе, как рассказал Андрей. Невозможно, мол, было выдержать ревность жены.

– Больше всего к тебе Пашку ревновала, – смеялся Андрюша, – сумасшедшая просто.

Еще бы! Конечно, просто сумасшедшая. А если эта «сумасшедшая» завелась по полной программе и решила устроить сопернице веселую жизнь?

А муж?

Вот сколько всего навспоминала!

Оказывается, если хорошенько напрячься, такое можно накопать, столько потенциальных мстителей выявить!

Главное, себе самой не врать.

И если вспоминать всех-превсех, то как насчет собственного мужа?

Ну, давай, думай, если уж на то пошло.

Возраст у него, что называется, переходный.

Рабочий день ненормированный.

В деньгах подотчетности жене нет, хотя, понятное дело, все семейные траты обсуждаются сообща, но если он захочет, запросто может себе позволить левые траты.

Ну и допустим на сотую долю процента, что он заскучал. Подумал, что так мало изведал в своей мужской жизни.

И, допустим, пустился приобретать опыт.

И какой-нибудь объект женского пола посчитал себя вполне достойным стать супругой № 2. Они, объекты эти, почему-то особенно законных жен начинают ненавидеть. Не мужика, который им голову морочит и решительных шагов предпринимать не собирается, а именно его ни в чем не повинную и ни о чем не подозревающую жену.

Бабушка Наде рассказывала, как во время войны, страдая, что нет долго писем от мужа, делилась она горем с подругами, а те ей по-доброму отвечали:

– Сама попользовалась, дай теперь другим!

Изгибы женской психологии.

Да и по роду деятельности Надя не раз сталкивалась с терзаниями любовниц, больше всего задетых тем, что вот-де она мучается в неописуемой тоске и неутоленной страсти к любимому, а жена живет себе и в ус не дует, все хорошее ей достается.

В таком состоянии женщина готова на любую подлость по отношению к той, кого она считает препятствием на своем праведном пути.

Позвонить жене и пригласить полюбоваться тайными свиданиями ее благоверного – это просто азы поведения разгневанной любовницы.

Более опытные становятся несказанно изобретательными, они и отворот-приворот используют, и уличают в неверности ту, с которой не в силах расстаться предмет страсти.

Много есть способов. Кто знает? Может, сейчас такая вот дамочка и ставит над Надей свой эксперимент?

Нет, это уж дебри непролазные. Это получается, что враг ее добился того, чего хотел.

Андрей сейчас с мальчишками. Не один отдыхать полетел, хотя вполне мог бы и один. Если начать своих подозревать, до такого можно докатиться…

И тут Надя поняла, почему все предложенные ею кандидатуры, кроме, пожалуй, гипотетического наследника плюс еще двух-трех весьма зыбких подозреваемых, не кажутся ей подходящими на роль ее мучителя.

Во всех действиях, направленных против нее, было что-то сумасшедшее, маньяческое. Упорное и бестолковое одновременно. Это ж надо время, желание, терпение, своего рода страсть, чтоб постепенно раскручивать события. Чтоб как китайская пытка, капля за каплей. Никто из знакомых не годился на роль маньяка. Хоть какие-то странности у человека с психическими отклонениями должны наблюдаться? Хоть когда-то какой-то срыв?

Этот список ничего не проявляет. Кто же за ней наблюдает все это время? Кто-то решает, когда наступит подходящий момент для следующего удара. Причем каждый удар ощутимее предыдущего. Как от всего этого скрыться?

Надя поежилась.

«Смерть придет, у нее будут твои глаза…» – вспомнился Бродский.

Какие глаза будут у ее смерти? Пустые?

Уменьшенные очками для близоруких? Возбужденно горящие в преддверии конца погони за ее жизнью?

Взгляд из темноты

Она почувствовала на себе чужой взгляд сквозь стекло и даже сил вскрикнуть не нашла в себе. Оцепенела.

В доме свет. Ее видно всю. А за окном – тьма смертная. И там кто-то несомненно есть. И смотрит. А окна – высоко. Фундамент высокий. По лестнице надо забираться, чтоб заглянуть. Или на козлы встать, что у сарая валяются.

В окно энергично застучали.

– Надь! Привет, Надь! Это я, Никита! Открой, что ли! – услышала она, не веря себе, знакомый с детства говор.

Господи! Просто Никита! Друг с младенчества! Почти родственник. Вот счастье-то!

Никита – сын боевого заслуженного генерала и официантки из офицерской столовой.

Увлекся генерал на старости лет. Прежнюю семью бросил, оформил новый брак, народился сынок. Дачу новую молодой своей семье обустроил. Огроменную домину на въезде в поселок. Пожил-пожил со своими новыми пару-тройку лет, а потом взял да и вернулся к первой жене.

– Не туда зарулил, – объяснял он Надиному деду, – бес в ребро старому козлу.

Официантка была несгибаема в своей первозданной простоте и меняться в соответствии со своим положением супруги большого начальника не хотела. Генерал, привыкший жить по-офицерски четко и аккуратно, стал брезговать ее молодой расхлябанностью и неопрятностью.

– Мальчишку за собой тянет. Лентяя растит, – жаловался старый грешник.

Никиту он не бросил, навещал часто.

Парень действительно вышел весь в мать: курносый, добродушный, ленивый. Даже выговор ее немосковский перенял. Ни к чему он особо не стремился. Ему было хорошо и так. Как и матери его. Плыли себе по течению, брали, что дают, и другим не мешали.

Москву Никита не любил. Жил в поселке постоянно. На заре индивидуально-трудовой деятельности выстроил у себя на участке сараюгу из серых, подобранных, где плохо лежали, досок, и вывесил над ней гордое название: «Шиномонтаж. Европейское качество».

Надя с Андреем все прикалывались над Никитой: почему, мол, европейское? Скучно ведь. И так все теперь европейское, куда ни глянь. Тоже – знак качества нашелся. А ты напиши: азиатское качество! Круто! Неизбито! Свежо! Всем будет интересно! Народ так и попрет.

Однако народ вполне пер и с этой вывеской.

У Никиты было дешевле, чем в автосервисе, в машинах он разбирался досконально, и за время дачного отдыха автовладельцы имели возможность подремонтировать свои тачки у надежного своего мастера.

К тому же Никита работал их поселковым сторожем. И службу сторожевую нес честно. Традиционные зимние вторжения в пустые дачи происходили у них крайне редко.

– Что, напугал? А я смотрю: свет у вас, дым из всех труб валит. Что за гости? Калитку не заперли.