Читать книгу "Штормовое предупреждение - Мария Адольфссон"

— Доброе утро, — говорит Карен с широкой улыбкой. — Мы из полиции. Разрешите войти?

Ни слова не говоря, Габриель Стууб поворачивается и первым идет в дом. Бюле закрывает входную дверь, и они молча шагают по коридору в гостиную. Внутри все выглядит примерно так, как Карен себе и представляла. Два черных кожаных дивана, стеклянный журнальный столик и кресло-вертушка с подставкой для ног, книжные шкафы, набитые безделушками и моделями автомобилей, лодок и самолетов вкупе со считаными книгами и фотографиями. Карен и Бюле садятся рядом на край дивана.

Габриель собирается сесть в кресло, но, вспомнив о чем-то, быстро выходит в переднюю. Бюле порывается пойти следом, но Карен останавливает его, покачав головой. Если Габриель намерен сбежать, ему так или иначе сперва придется срочно кое-что сделать.

Она достает записную книжку, невинно поднимает глаза на Бюле, смотрит на свои ногти, откусывает заусенец, меж тем как оба терпеливо слушают журчание в туалете. Через несколько минут воду чин чином спускают, шум кранов, дверь отворяется, тяжелые шаги на кухню, шуршит дверца холодильника, щелчок и шипение — вскрывают банку, а через секунду в дверях материализуется Габриель Стууб, с зачесанными назад мокрыми волосами и алюминиевой банкой спортивного напитка в руке.

— Начнем? — с улыбкой говорит Карен.

Габриель медленно усаживается в кресло, кладет ноги на подставку. Откидывается назад, отпивает глоток из банки.

— Поехали, — говорит он. — Чего вам надо?

— Как вы наверняка понимаете, мы здесь в связи со смертью вашего деда. Прежде всего позвольте выразить наши соболезнования.

Габриель молча кивает.

— Для начала нам нужны сведения о вас.

Она быстро задает вступительные вопросы, Габриель отвечает, с безнадежной скукой на лице. Тридцать пять лет, двое детей, Локе и Лава, шести и четырех лет, с женой Катей несколько месяцев назад разошелся. Она уехала к своим родителям, в Турсвик на Хеймё. Нет, она родом не с Ноорё. Почему уехала она, а не он? Потому что все здесь, ясное дело, принадлежит ему. Он унаследовал от матери землю и сам построил дом. Катя ни гроша не внесла. Какие у нее планы, он понятия не имеет, и его это не интересует, пока она не скандалит из-за детей. Каждые вторые выходные ребята у него, не больше и не меньше. Да, о смерти деда он узнал в тот же день и от ноорёской полиции, и от священника. Да, насколько ему известно, он ближайший родственник Фредрика; нет, он не знает, оставил ли Фредрик что-нибудь ценное, они не поддерживали очень уж близких контактов. Почему? Ну, вероятно, Фредрику не нравилось, что внук вовсе не идеал.

— И все же вы встречались накануне убийства? — говорит Карен и, вскинув брови, смотрит ему в глаза.

Габриель медлит, будто вспоминая, потом разводит руками:

— Так ведь был сочельник.

— Стало быть, вы все же худо-бедно поддерживали контакт с Фредриком и его сестрой Гертруд, встречались время от времени?

— Ну, не сказать чтобы регулярно, не каждый день, но, ясное дело, встречались иной раз. Большей частью по праздникам. А что, мы ведь родственники и живем всего в паре километров друг от друга.

— Итак, в сочельник вы поехали к Гертруд. Вы заранее договорились?

— Утром она позвонила, а дети были здесь, ну и… я поехал туда. Думал, им не помешает повидать мою родню, а не только Катину. На следующий день собирался поехать в Турсвик и оставить их у нее.

— И поехали? В смысле, оставили детей у Кати?

Габриель Стууб отпивает большой глоток спортивного напитка, утирает рукой рот.

— Угу.

— В котором часу? Когда вы уехали из дому?

— Да не помню я. Сразу после восьми, пожалуй, в четверть девятого. Во всяком случае, успел на девятичасовой паром, но шуму было много.

— Что вы имеете в виду?

— Катя сердилась. Точнее, ее родители. Я обещал привезти детей самое позднее в девять, а привез на полчаса позже.

— Вы сильно повздорили? Раз они так негодовали, а?

— А что? Это ведь не имеет отношения к делу.

— Где вы работаете?

Тактика срабатывает. На миг Габриель Стууб совершенно теряется, от неожиданной перемены темы. Глаза перебегают с Карен на Бюле и обратно, словно он ищет опору.

— У Гротов, — покорно отвечает он. — Бутилирование и отгрузка.

— Кто ваш непосредственный начальник?

Секунду Габриель размышляет.

— Пожалуй, Йенс. Он вроде как начальник по сбыту или как его там, но в основном мы сами справляемся.

— Фамилия?

— Ясное дело, Грот. Йенс Грот, сын Бьёрна, которому принадлежит вся шарашка.

Карен делает пометку.

— В котором часу вы уехали от деда?

На сей раз перемена темы вызывает чисто физическую реакцию. Скулы Габриеля принимают зеленоватый оттенок, руки крепко стискивают подлокотники кресла, будто ему требуется опора. Секунду Карен опасается, как бы его опять не стошнило. Потом он проводит ладонью по лбу и глазам, медленно встряхивает головой.

— Не пойму я, о чем вы. Про что вы толкуете?

— Про вечер сочельника. Вы ведь подвезли деда домой, насколько я понимаю. Или вы с тех пор побывали там несколько раз?

С определенным облегчением Карен видит, как цвет его лица возвращается в норму. Габриель смотрит ей прямо в глаза.

— Нет, я там больше не был. Высадил его на подъездной дорожке и поехал с детьми прямо домой. Понятия не имею, в котором часу, наверно, около половины четвертого. И с тех пор я его не видел.

— И в доме не были? Может, искали там что-нибудь?

— Искал? Да за каким чертом мне лазить к нему домой?

— Может, за компьютером?

Габриель смеется. Слишком громко, думает Карен.

— Вы уверены, что он у него вообще был? У него был старый тяжеленный телевизор да транзистор.

— Ладно, однако ваш дед преподавал в университете. И занимался научно-исследовательской работой. Вы ведь не станете утверждать, что он работал с бумагой и ручкой?

— Ясное дело, на работе у него был компьютер. Может, и дома держал какое-нибудь старье.

— Как по-вашему, где он может находиться?

— Во всяком случае, я никакого хренова компьютера не крал. Может, старикан прятал его где-нибудь. Честно говоря, после смерти матери он малость повредился умом.

— В чем это выражалось? Деменция вашего деда, я имею в виду.

Габриель бросает на нее раздраженный взгляд, когда понимает деликатное замечание.

— Не знаю. Просто он вроде как зациклился на этом окаянном острове и всяких там исторических глупостях. Болтал про то, как все было раньше и что теперь народ только за деньгами гоняется, а на все остальное ему плевать. Чудил маленько, вот и все.