Читать книгу "Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - Витольд Шабловский"

Справедливость в Страсбурге

– Шесть гектаров и сколько-то там акров. Недурно, а? – уточняет Леди.

Именно столько земли соседи отняли у матери Алиции.

– Отец от нас ушел. Если бы жил с нами, не отняли бы. А так, мужика нет – вот и защищать некому. Мать была еще хуже калека, чем я. Ножка на табуретку, и так и сидела, встать не могла. Я ее обслуживала. Когда помоложе была, сил больше было, а как стала постарше – уже не справлялась. Она умерла несколько лет назад.

По словам пани Алиции, после смерти матери соседи начали покушаться на их участок и дом. Саму Алицию хотели отдать в приют.

– Я сказала себе: только через мой труп, – возмущается Леди. – В газете прочитала, что справедливость в Страсбурге. Мол, Страсбург помогает людям, которых польское государство обманывает. Купила я билет и поехала в этот их Страсбург.

– Как это?

– Запросто. Села в автобус и поехала. Думала, может, мне там квартиру дадут. Хотела там жить, потому что там тепло. И землю свою хотела отсудить.

– Не страшно было?

– Жуть как страшно! Я ж дальше Лодзи никуда не ездила. И на работу в Пабьянице. На трикотажной фабрике швеей была, подкладку для перчаток делала. Тяжелая работа, стоячая. А когда на пенсию вышла, то вообще из деревни не выезжала. У нас ведь дыра дырой! Но тогда я боялась куда-то ездить, ведь сильнее всего боишься, когда в первый раз куда-то едешь. И вот сижу я и думаю: ехать или не ехать? Если поляка какого-нибудь не встречу, то и объясниться не смогу! Так все и вышло. Я плакала как младенец. На улице стояли парень с девушкой. Девушка взяла меня под руку и отвела в этот большой Трибунал. А там человек, который в дверях стоит, мне сказал: “Зачем вы сюда приехали! К нам не ездят! Нам пишут!”

– А люди в деревне? Что говорили?

– Когда я сказала, что еду в Страсбург в суд на них подавать, они смеялись, издевались. Сказали, что у меня все равно ничего не выйдет. И оказались правы, потому что ничего у меня не вышло.

– Так стоило ли ехать?

– Стоило. Потому что я увидела, как все просто. Везде мне помогали, возили, спрашивали, что мне нужно. И я подумала, что, куда бы я ни поехала, наверняка найдется тот, кто калеке поможет. А когда я стояла у вокзала, один прохожий дал мне два евро. Только я руку протянула, как люди начали мне деньги давать! Я решила, что туда нужно будет вернуться.

Прошло несколько месяцев. Вместо Страсбурга Леди отправилась в Лондон.

– Мне говорили, тут полно поляков. И правда. Поляков тут больше, чем англичан. Мне все больше хорошие попадаются, очень помогают. Один мне гостиницу оплатил, две ночи по тридцать фунтов. Я даже бумажку на память сохранила. Второй плед дал и подушку. А еще доктор один заходит поболтать и поесть мне приносит. Господи, как же я рада, что их встретила! Поначалу боялась, что встречу одних алкашей да бомжей. Бабка, кричат, подкинь нам фунт или два на сидр. Это я вам буду подкидывать? А вы нажретесь и пьяными валяться будете? Не дождетесь!

Дед значит смерть

Путь до крыльца занимает пятнадцать минут. Сложнее всего преодолеть бордюр. Он слишком высокий. Леди Перрон семенит маленькими шажками; каждый шаг причиняет ей боль. Эта боль преследует ее с детства.

– Я ничего не могу, ни стоять твердо, ни подниматься, сразу падаю, – объясняет она. – Сейчас у меня ноги болят. А калекой я уже родилась: одна нога на три сантиметра короче другой и таз кривой. Родители отвели меня к врачу только во втором классе школы. Новорожденного быстро бы вылечили. А так – кости были уже слишком старые.

Наконец добираемся до нужного места. Леди нервно ходит из угла в угол. Ей нужно найти такое местечко, где не дует. Находит – у самого входа. Но уже через минуту нарисовывается молодая чернокожая девушка-охранник и нас прогоняет. “Эта женщина бездомная”, – пытаюсь объяснить я.

– Если вы не уйдете, мне придется вызвать полицию, – отвечает девушка, хотя ей явно неловко. Она предлагает принести бутерброд или стакан чаю. Но о том, чтобы спать у входа, и речи быть не может.

– Я ИН-ВА-ЛИД! – втолковывает ей Леди. Не действует. – Я покончу с собой, прыгну в реку или брошусь под машину!

Не действует. Девушка исчезает. Леди смотрит на меня с удивлением:

– Хорошо ты, пан, по-английски чешешь. Быстро. Но мне лучше ничего не понимать. Иногда на меня машут рукой: мол, все равно этой бабе ничего не объяснишь, ну ее, пусть спит, если хочется.

– А вы совсем ничего по-английски не знаете? – интересуюсь я.

– Пару слов знаю, вот и все. Говорю так: плиз, уотер хот. То есть: “пожалуйста, горячей воды”. Плиз, уотер колд: “пожалуйста, холодной”. Гуд морнинг, гуд найт. Ну и гудбай. А когда меня выгоняют, я говорю: дед. Дед – это смерть. Я умру тут в Лондоне, вы меня прикончите. Если не дадите мне денежки собирать, я с голоду умру.

Дайте мне мани…

Леди Перрон садится на чемодан. Рядом ставит тележку, а на землю кладет листок бумаги. Поляки с вокзала помогли написать на нем: “Я бездомная калека. Пожалуйста, помогите. Большое спасибо”. Попрошайничать она не любит. Впрочем, разве это попрошайничество? Это просто просьба о помощи.

– Сама я не подхожу, стесняюсь. Сижу себе, и если кто-то хочет дать мне денег, то только добровольно. А полиция ко мне цепляется, табличку отнимают, говорят: здесь не legal!

Однажды я рассердилась. Потому что на железнодорожном вокзале какие-то парни стояли и в желтое ведерко, как из-под селедки, деньги собирали. Якобы с ними несчастье приключилось. И я говорю полицейским: значит, как они попрошайничают, это legal, а как я – так нет?!

Полицейские меня все равно прогнали, но я подошла к парню с ведерком и говорю: “Извините, пожалуйста, дайте мне мани”. Прям так внаглую. А он молчит! Я опять: “Гив ми мани, я бедная”. Чем-то я его тронула. Дал мне фунт.

Лучше всего стоять при входе в метро. Только оттуда нещадно гоняют.

– Там мне люди хорошо подавали, – мечтательно вздыхает Леди. – За полчаса двадцать фунтов. Там и черные шли, и желтые. Простоять бы несколько часов – глядишь, и сто фунтов в кармане.

Англичане боятся бомб

Мы переходим на другую сторону улицы. Там находится эвакуационный выход из здания вокзала. Леди никогда еще тут не спала, но почему бы не попробовать.

– Только бы меня рано не разбудили. Я-то люблю поспать часиков до девяти-десяти.

Хорошее местечко есть возле баров, но там уже спит какой-то парень. “Я с ним рядом боюсь спать, потому что у мужиков только секс в голове”, – объясняет Леди.

Но при выходе из вокзала тоже ничего – место защищено от ветра. Я помогаю Леди втащить тележку по ступенькам, и она сразу же начинает распаковывать свои пожитки.