Читать книгу "Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая"

А подружка ее, кажется, так до сих пор дышать и не начинала, так что Лисса, выудив побыстрее из общей кучи одно из тех украшений, что были преподнесены ей кем-то из приятелей отца, сунула его девочке в руки.

Та, слава Светлому, протяжно выдохнула и неверяще воззрилась на дарительницу:

— Это… мне?! — и опять затаила дыхание, переводя глаза на вещь, лежащую на своей ладони.

На взгляд Лиссы — так, ничего особенного. Она прекрасно помнила украшения, которые носила мачеха — каждое в несколько раз крупнее и тяжелее любого из этих. Хотя, в общем-то, те непомерно яркие и тяжеловесные драгоценности девочке тоже не нравились. Для нее, в силу возраста и полного отсутствия практики в пользовании деньгами, стоимость вещи оценивалась только с позиции собственного вкуса и личности ее дарителя.

Так вот, заколка для волос из белого металла гномьей работы, что лежала на ладони Дымянки, казалась ей чересчур броской из-за количества цветов тех мелких камней, которыми был выложен ее витиеватый узор. А уж кто подарил сию вещицу… она и вовсе не припоминала. И, уж конечно, она даже мысли не держала, что цена за это маленькое украшение, возможно, могла равняться стоимости… всего обширного хозяйства старосты… включающего в себя и дом, и дворовые постройки, и даже всю домашнюю живность в них.

Впрочем, ее деревенская подружка, имеющая более практичное воспитание, что-то такое заподозрила и, отмерев, расстроено сказала:

— Дорогущая, наверное — у меня ее отберут сразу…

— А чтоб не отобрали, ты говори, что будут иметь дело со мной! — грозно сказала на это Лисса, и немного поразмыслив, добавила: — И с моим опекуном! — это, видимо, для тех, кто не впечатлится в первом случае.

Что еще сказать? Да только то, что примерно ко времени, когда была открыта вторая шкатулка, девочки уже перешли в обращении к друг другу на «ты» и по имени — так Лисса повелела. А то постоянные путания и спотыкания речи Дымянки на этих «ты» и «вы» ее быстро утомили — графской дочери, между прочим, тоже хочется нормального общения! И даже восторг от этого разрешения почти не уменьшился, когда было сказано, что не только ей, а еще и Вербу с соседнего двора такое же благоволение выдано. Хотя… конечно… Дымянке и подумалось, что какому-то простому пацану тыкать госпоже совсем и непотребно — сама-то она все-таки не «какая-то», а дочь старосты!

Но, как бы то ни было, но вот именно в такой компании — с Вербом и Дымянкой, и началось для Лиссы, то самое — неположенное воспитанной графской дочери лето в деревне. Потом, конечно, и другие ребята и девчата к ним присоединились, перестав дичиться госпожи. Но, понятное дело, никто из них тыкать ей и звать по имени так и не решился. Хотя ко второму летнему месяцу, к самой жаре, из-за недогляда тех, кто должен был этот догляд вести и непозволительности что-то ей вменить остальных взрослых, она и выглядела скорее как расхристанный пацан, а не благонравная девица, и уж тем более, богатая наследница. Босоногая, с подкатанными до колен штанами, в развевающейся не подпоясанной ничем долгополой рубахе, она носилась с деревенской детворой по лесам и полям. И только длинные не всегда должным образом заплетенные волосы, выдавали издалека в ней девочку, а не еще одного парнишку в их большой ватаге.

Были в то лето и походы в лес за ягодами-грибами, были и вылазки в луга за маленькими, пестренькими, безумно вкусными, но такими несытными, потому что их вечно было мало на такое количество детворы, перепелиными яичками. Были и уроки раскидывания силков от Верба — на рябчиков и зайцев в лесу, и на тех же перепелок в лугах. Были походы на прогревшееся уже озеро — купаться, и лазанье по полуразрушенным крепостным стенам и башням в поисках тайных ходов. Что, кстати, было категорически запрещено, как и Лиссе Корром, так и деревенским ребятам их родителями.

Еще одним из полюбившихся развлечений в то лето, доступное в основном только их неразлучной троице: ей — Лиссе, Вербу и Дымянке — это осмотр тянувшихся к замку обозов и наблюдение за продвигающимися работами в доме. Нет, конечно, телеги полные кирпичей и бочек с глиной, а также выкладка этих самых кирпичей и замазка трещин в стенах этой самой глиной, ребят ни в коей мере не интересовали. Но вот, например, повозки груженые металлическими полыми… как бы бревнами, никак не могли их не привлечь. А уж сами гномы, сопровождающие этот странный груз, и того больше. Ну, и конечно, мимо занятого своей работой мага, которого нанял Корр сначала для предупреждения дождя, а потом задержал и для других работ, дети пройти не могли точно.

В общем, к первым дням осени, когда восстановленное крыло замка было готово к заселению, Лисса совсем ужеоправилась от своего горя, окрепла, вытянулась и… довольно сильно одичала.

Они шли по новому дому, и Корр показывал ей, как теперь все изменилось в нем. А Лилейка и дина Клёна, продвигаясь за ними в нескольких шагах позади, поглядывали на девочку жалостливо, между собой переглядывались виновато, а тихие переговоры их звучали досадливо.

Они то, две клуши глупые, все гнездышко вили для своего птенчика, а на самого птенчика и не смотрели. Нет, они про нее ни на день не забывали — каждое утречко, и каждый вечер, Лилейя и Клёна, как и положено было им, наведывались в дом старосты. Но, вот беда, по большей части подопечная их или — уже, или — еще, спала. А они, выслушав дину Ледяну, что, дескать, госпожа кушает хорошо и гуляет много, в общем — здорова, весела и бодра, довольные отправлялись в замок наводить порядки. И вот…

Госпожа их шла сейчас перед ними, сверкая грязными заскорузлыми пятками, а одежда на ней, хоть и чистая, все же жена старосты, что могла — то делала, но какая-то обтрепанная. И длинные волосы ее, забранные в ни первого дня плетения косу, перемежались светлыми, выгоревшими на несколько оттенков, прядями. Женщины шли следом, разглядывая девочку, и причитали потихонечку, перечисляя то, что по их недогляду приобрела за лето госпожа: цыпки на руках и черные обломанные ногти, крестьянский загар и россыпь веснушек на носу, притом, что у темноволосой девочки их, вроде, и быть не должно.

А что опекун? Ну-у, пока он вел себя сдержано… но вот на его спокойном лице желваки под скулами ходили ходуном…

А дом ожил и, казалось, даже заулыбался — чистыми окнами, пускающими разноцветных зайчиков витражными вставками по отполированным плитам пола, светлой свежепобеленой штукатуркой стен и резвым радостным огнем в восстановленных каминах.

Осмотр дома они начали сверху. Первое, что бросилось в глаза, пока они поднимались по лестнице, это отсутствие завалов из тех проемов, что когда-то вели в основную часть замка. Теперь о них напоминали только оставшиеся фигурной кладки арки, а сами проемы были заложены кирпичом.

На неожиданно большой, в отсутствии каменного завала под самый потолок, площадке третьего этажа нынче находилась крепкая дубовая лестница на чердак и пять дверей в комнаты.

— Места у нас мало, поэтому я посчитал правильным разделить проходные покои на отдельные помещения. Здесь, я решил, будешь жить ты, — сказал девочке Корр, открывая центральную — двустворчатую дверь перед ней.