Читать книгу "Выстрел, который снес крышу - Владимир Колычев"

Хоть и затуманила Эльвира Тимофеевна его сознание, но все-таки в памяти отложился путь, по которому Дудник вывел его к складу. Торопов двигался в темноте, спотыкаясь и наталкиваясь на деревья, но все-таки вышел к зданию из силикатного кирпича. Правда, дорога вывела его к входной двери, запертой на амбарный замок. Здесь хранились материальные ценности, и поэтому склад мог охраняться. Эта мысль пришла к Павлу с запозданием, и, находись рядом со зданием сторож с ружьем, он мог бы оказаться в незавидном положении. Но на него набросилась только собака, выскочившая вдруг из будки, находившейся за грудой битого кирпича. К счастью, гавкающего пса удержала звенящая цепь, и Торопов отделался только испугом.

Павел бегом обогнул здание, затаился за кустом жимолости, что шелестел на ветру метрах в двадцати от склада. Он боялся, что собака своим лаем привлечет сторожей, но шло время, а к зданию никто не подходил. И пес успокоился, затих в своей будке.

Торопов понятия не имел, каким образом сумасшедший счетовод учитывал деревья в округе; не было на березах инвентарных номеров, и непонятно, какая из них первая, а какая шестьдесят восьмая. Пришлось обследовать каждую, и на одной из них Павел вскоре нащупал дырочки, очень напоминающие отметины от пуль. Четыре отверстия, и одно из них расширенное: видимо, счетовод постарался, когда пулю вытаскивал. И обратно он ее засунул, если ему верить. Торопов присел на корточки, пошарил рукой по мокрой траве и нащупал кусок толстой проволоки. Возможно, его бросил на землю счетовод после того, как достал пулю. Так или иначе, Павел воспользовался находкой именно по такому назначению и очень скоро извлек наружу кусочек свинца в сплющенной от удара латунной или медной оболочке. Замечательная находка, конечно, в том случае, если представится возможность сравнить образец с пулей, которая укоротила жизнь Горуханову.

Павел положил пулю в карман халата и еще раз осмотрел отверстия. Судя по всему, стрелок неплохо приноровился к привязанному к шарам пистолету. Две пули продырявили дерево вразброс на высоте, превышающей средний человеческий рост, а две легли одна к другой на уровне головы. Счетовод говорил еще про три такие же отметины, возможно, они также кучно примыкали одна к другой, но это, в общем-то, значения не имело. Не важно, как удачно тренировался киллер, главное, что он не промазал, когда стрелял в Горуханова.

Торопов стал искать второе обстрелянное дерево. Но найти его не смог. Ему помешал скрип засова, на который была закрыта дверь склада. И еще зазвенела цепь – это из будки выбежала собака, судя по всему, навстречу хозяину. Чужого бы она облаяла, а к этому человеку ластилась. Павел даже представил, как женщина гладит ее по шерстке, а она радостно виляет хвостом. Наверное, она что-то говорила псу, но если так, то слова глушило расстояние.

А на ум пришла именно женщина, а точнее, кладовщица, с которой спал Косынцев.

Павел осторожно приблизился к зданию, шагнул вправо, чтобы обойти его с одной стороны, но, вспомнив про собаку, спохватился. Нужно изменить направление и подойти к входной двери со стороны, откуда дул ветер, чтобы пес не учуял его запах. Но пока Торопов совершал маневр, дверь на склад уже закрылась, и ни одной живой души снаружи он не обнаружил. Тогда он вспомнил о ящиках, которые Дудник подставлял под окно склада с тыльной его стороны, и, стараясь не встревожить собаку, Павел повернул назад.

Ящики он нашел в траве в нескольких метрах от бетонной отмостки, окружавшей здание по периметру. Мокрые, скользкие и ненадежные, но ничего другого под рукой не было. Сложив ящики этажеркой, Торопов сначала зацепился пальцами за прутья решетки, а затем осторожно, стараясь не шуметь, забрался на них.

В окнах горел свет, была освещена комната, заставленная дощатыми стеллажами, и баулы с бельем, матрацы, подушки, больничные халаты, смирительные рубашки, алюминиевые баки, оцинкованные кастрюли, газовый баллон, стоящий возле двери. И еще внимание Павла привлекли двое, мужчина и женщина. Он сидел на диване, раскинув руки на спинке, она же находилась у стола, перед электрической плиткой, ставила на нее чайник. Погода на улице не подарок, холодно и мокро, так что горячий чаек сейчас в самый раз. Лишь бы только без галлюциногенной и психотропной отравы…

Женщину Павел узнал. Это была та самая кладовщица, которую он видел в объятиях Косынцева, но мужчину видел впервые. Внешне он ничем не напоминал Илью Макаровича, да и по возрасту был гораздо моложе. Лет тридцать пять ему, широкое и мощное основание черепа, жесткие курчавые волосы, заостренный лоб, массивные надбровья, скальными глыбами нависающие над раскосыми, глубоко посаженными глазами, крупный нос, чем-то напоминающий свиной пятак, верхняя губа тонкая, как нить, а нижняя – крупная и оттопыренная, как у папуаса. Неприятная наружность. И улыбка такая же отталкивающая. Вернее, ухмылка, скабрезная, похотливая. Он смотрел на кладовщицу свысока, пренебрежительно. И если он сейчас хотел обладать ею, то в грубой и даже унизительной форме.

Мужчина что-то сказал кладовщице, и она, с грустным видом кивнув, подошла к нему. Сначала расстегнула ему брюки, затем оседлала его. Она собиралась задрать юбку, когда послышался подозрительный шум. Спрыгнув с ящиков, Павел увидел человека, стремительно вышагивающего на него из темноты. Удивительно, но это был именно тот самый санитар Сергеев, который когда-то прогнал отсюда и его, и Дудника, вернее, за шкирку отбуксировал с одного места на другое. Санитар либо охранял этот склад, либо ему поручили персональную опеку над опасным пациентом. Если последнее, то Павла он прозевал и сейчас готовился исправить свою оплошность.

– Тебе что, медом здесь намазано?! – взревел парень.

Санитар надвигался со скоростью и неотвратимостью матерого медведя, вставшего на задние лапы, чтобы подмять под себя жертву. Крупный экземпляр, мощный, уверенный в своей силе. Но именно самонадеянность и сыграла с ним злую шутку.

Сергеев протянул к Павлу руку, намереваясь, как в прошлый раз, безнаказанно схватить его за шкирку, но тот уже не хотел быть жертвой, поэтому, поднырнув под руку, кулаком нанес концентрированный удар в печень. Пресс у санитара был крепким, но удар у Торопова оказался мощнее. Задыхаясь от острой боли, парень сложился вдвое, с яростным хрипом опустился на колени, а затем рухнул на бок.

– Ничего, бывает и хуже, – оглядываясь по сторонам, тихо сказал Павел.

Он мог бы переступить через поверженного противника, чтобы закрепить свою победу, но делать этого не стал. Во-первых, не до ритуальных церемоний, а во-вторых, опасность еще не отступила. Шум за окном мог привлечь обитателей склада, а еще вслед за одним санитаром могли появиться и другие.

Так и оказалось. Сначала до его слуха донеслись мужские голоса со стороны больничного корпуса, а затем он услышал, как хлопнула дверь склада. Недолго думая, Торопов побежал к забору. Все решилось само собой. Путь обратно в палату заказан, так что выход остался только один – на волю.

Вдоль забора из железобетонных плит рос колючий кустарник, но Павла это препятствие не испугало. Его остановила высота ограды. Плиты плотно примыкали одна к другой, ни выступа, ни выбоины – нечем было зацепиться ногой, чтобы дотянуться до верхнего среза, заблокированного, кстати говоря, колючей проволокой. Но должна же быть какая-то лазейка, которую мог устроить для себя клоун-убийца. Возможно, им был тот самый мужчина, которого Павел видел сейчас на складе. Может, он живет там с согласия Эльвиры Тимофеевны, а чтобы не мозолить глаза не посвященным в их отношения людям, пользуется автономным выходом – слабым местом в заборе вокруг больницы. Если так, то это место должно быть где-то неподалеку от склада. И там, куда в свое время спрыгнул Павел, преследуя ряженого киллера, там, где подставил свой затылок под нокаутирующий удар…