Читать книгу "Надежды леди Коннот - София Джеймс"

– Уехал. Он прислал записку; пишет, как он разочарован.

Сефора уткнулась в подушку. В ней нарастал гнев. Он разочарован?! Он не знает, что такое разочарование… в отличие от нее.

– Я не хочу его видеть.

– Что ж, Сефора, – в голосе мамы слышались и сила, и убежденность, – по-моему, сейчас и он не хочет тебя видеть. Но имей в виду: если он откажется взять тебя в жены, вряд ли на тебе женится кто-то другой.

* * *

Фрэнсис сидел в библиотеке. У него болела голова; кроме того, он вывихнул руку. Тем не менее посидеть спокойно ему не дали.

– Уверяю вас, лорд Дуглас, девчонка – настоящая дикая кошка. Сорванец! Никогда за все годы, что я была гувернанткой, я не встречала ничего подобного! – Голос Селии Биллингхерст прерывался от слез; в одной руке она держала платок, которым время от времени утиралась, а в другой сжимала порванную книгу.

– Она не слушает ничего из того, что я ей говорю. А сегодня она… просто сбежала от меня, и я целых сорок минут не могла ее найти. Я думала, она умерла!

– Где она сейчас? – с трудом спросил он, так как у него болела челюсть после соприкосновения с сапогом Ричарда Аллерли, герцога Уинбери.

– За дверью. Я велела ей сидеть и ждать, пока ее не позовут.

Сердце у него упало. Мало ему фиаско в доме Коннотов, придется еще разбираться с неурядицами в собственном доме. Что за день!

– Миссис Биллингхерст, я поговорю со своей кузиной наедине, а после сообщу вам о результате.

– Разумеется, сэр. Хотя мне очень нужна работа и у меня превосходные рекомендации… вам вряд ли удастся найти другую гувернантку.

– Безусловно.

– Кроме того, мне кажется, что девочка что-то скрывает… что-то важное. По-моему, она боится чего-то из своего прошлого.

– Благодарю вас. – Фрэнсис подождал, когда она уйдет, и налил себе выпить; ему необходимо успокоиться перед разговором с кузиной.

Кроме того, он по-прежнему беспокоился за Се-фору Коннот. Что произошло после его ухода? Пришел ли в себя Уинбери? А ее мать? Кто-нибудь внес Сефору в дом, выслушал ее рассказ, постарался понять, отчего у нее крапивница?

В дверь тихо постучали, и он обернулся. В библиотеку вошла его кузина; в ее черных глазах плескались тревога и раскаяние.

В голову пришла неожиданная мысль: вот еще одна девочка, которой нужно, чтобы ее поняли. Еще одна юная особа, которая прежде была пешкой в игре окружавших ее взрослых. Он заставил себя улыбнуться и велел ей сесть.

– Анна, миссис Биллингхерст недовольна твоим поведением.

– По-моему, я ей не особо нравлюсь. Наверное, она думала, что я буду хорошенькой, а я совсем не красивая.

Что-то новенькое.

– Почему?

– Она сказала, что мне нужна другая одежда, что мне нужно ходить и говорить по-другому. Еще она твердит, что у меня непослушные волосы и что мой язык… ужасен.

– А ты не хочешь меняться?

– Не особенно. Ну, может, немного. А она хочет, чтобы все было по-другому.

– Может быть, начнем с твоего имени? Ты бы хотела, чтобы тебя отныне называли не Анной Шерборн, а Анной Сент-Картмейл?

– Сент-Картмейл? Как вас то есть?

– Как нас. Ты – тоже Дуглас. И будет правильно, если ты начнешь носить имя, доставшееся тебе от предков.

Видя, что девочка молчит, Фрэнсис сменил тему.

– Куда ты сегодня убегала? По словам миссис Биллингхерст, она сорок минут не могла тебя найти. Она очень беспокоилась за тебя.

Анна покраснела, но отвечать не стала.

– Разве тебе здесь не нравится?

Она посмотрела ему в глаза:

– Нравится, сэр. У меня красивая комната, здесь хорошо кормят, и книги я люблю.

– Но насколько мне известно, одну из них ты порвала.

– Это была книга для малышей. Миссис Биллингхерст сказала, что я должна ее читать, как настоящая леди.

– Леди?

– Как леди, которая говорит вот так. – Она сложила губы бантиком, передразнивая гувернантку, и он невольно улыбнулся.

– А что предпочитаешь читать ты?

– Книги о дальних странах. Рассказы о путешествиях, биографии людей, которые много где побывали.

– Какие авторы тебе нравятся?

– Джонатан Свифт. Даниэль Дефо. Леди Мэри Уортли Монтэгю.

– Ее письма из Турции?

– Вы их читали? – удивилась девочка.

Жена британского посла писала о мусульманском Востоке, и Фрэнсис не мог поверить, что этой маленькой и простой девочке понравился такой сложный трактат.

– Приходи завтра утром ко мне в библиотеку, и я покажу тебе книги, которые когда-то нравились мне.

– Значит, мне можно читать в моей комнате одной?

– Да.

Анна вскочила, как будто боялась, что он передумает.

– Да, мне бы хотелось стать Анной Сент-Картмейл. Мне бы хотелось стать Дуглас, как вы!

С этими словами она ушла. На фоне темных стен ее фигурка казалась особенно хрупкой. Хотя вид у нее был по-прежнему затравленный, Фрэнсис радовался за нее. По крайней мере, она начинает сознавать, что у нее появился дом. Есть место, где она своя.

Боже! Ну и денек сегодня! Он не знал, что делать, что было для него необычным. Ему вдруг захотелось, чтобы Сефора Коннот оказалась рядом и дала ему совет, подсказала, как вести себя со своенравной и сердитой девочкой почти двенадцати лет от роду… Он покачал головой и допил остатки коньяка.

Все в его жизни перемешалось. Едва ли «ангел светского общества» захочет погрузиться в этот хаос. Он такой же ущербный, как и Анна, возможно, даже больше, и даже его дом у него на глазах разваливается на части.

Он надеялся на одно: что Сефора в безопасности и покое, кто-то гладит ее по голове и уверяет, что все будет хорошо.

Со вздохом он позвонил и попросил Уолша позвать к нему Селию Биллингхерст. Он должен сообщить ей о своем решении. Анна занимает свое место в доме по праву рождения, а не по воле случая.

Коннотов перестали куда-либо приглашать. Ни на следующий день, ни через день никто не звал их на балы и ужины. Ричард тоже не приезжал и не писал. И хотя такая черствость немного огорчала Сефору, в глубине души она испытывала огромное облегчение.

– Сефора, давай все же выйдем, – предложила Мария, которая уже вернулась домой. – Давай погуляем час или два. Нам ведь не придется ни с кем разговаривать. – Сестра попыталась вытащить Се-фору из кресла, в котором та сидела вот уже несколько часов.

– Я не уверена, что прогулка со мной пойдет тебе на пользу. Все произошло по моей вине. Если тебя увидят со мной на публике, твоя репутация тоже пострадает. Достаточно того, что меня изгнали из общества. У тебя еще есть шанс в нем остаться, и думаю, что тебе следует им воспользоваться.