Читать книгу "Новая Ты - Кэролайн Кепнес"

Она достает еще одни наушники, я придвигаюсь ближе. Это чистый секс. Все, что она делает, – чистый секс. С Эми были какие-то шутки да подколки. Тут все откровеннее. Чувственнее. Эротичней. Она потирает локоть, а у меня уже встает. Она чихает.

Пишу: «Будь здорова».

«Спасибо».

Мой ход: «Я Джо. Ты?»

Облизывает губы.

«Привет, Джо. Я Лав[6]».

Наши ноги и руки почти соприкасаются, и эта близость сводит с ума.

«Лав?»

Прикрывает ладонью улыбку.

«Мои родители постарались. Но я уже привыкла. А вообще, да, странно называть себя любовью. Привет, нарциссичная сволочь, так?»

С Лав весело.

Пишу: «Привет, нарциссичная сволочь».

Она улыбается. У нас спонтанное безмолвное свидание вслепую. Я острю. Лав фотографирует мои шутки об актрисах и кому-то отсылает. К нам заглядывает официант. Я пишу: «Чизбургер, средней прожарки, картошка фри, водка с содовой». Лав закусывает губу, смотрит на официанта и показывает «пацифик» – два. У нее все получается просто, воздушно и красиво, как в рекламе. Даю себе слово не сравнивать ее с Бек (с той было тяжелее) и с Эми (скучнее). Нельзя, чтобы старая, болезненная, мертвая, ошибочная, блудливая любовь находилась рядом с новой, сладкой, медовой Любовью. Надо жить здесь и сейчас.

Лав щелкает пальцами и показывает на экран. Я шучу. Когда возвращается официант с нашим заказом, она от души смеется. Привстаю, чтобы достать кошелек, но Лав останавливает меня и сама расписывается в чеке. А я начинаю хохотать, потому что мне вдруг приходит в голову прописная истина: секс ярче, когда по Любви. Она смотрит на меня и пишет: «Извращенец».

Однако не отводит глаза, когда мы встречаемся взглядами. Эми треснула бы меня, скорчила мину или отмочила циничную шутку. Бек надулась бы или начала обсуждать этимологию слова «извращенец». Лав же просто смотрит на меня, и я знаю: она не меньшая извращенка, чем я.

16

Я не верю в любовь с первого взгляда. Зато верю в электричество – в его мощный энергетический потенциал. Я прямо чувствую, как исцеляюсь. Когда приходит сообщение от Дилайлы, отвечаю: «Уехал к дяде на пару дней».

Лав достает жвачку и протягивает мне. Я раскрываю ладонь, ожидая, что она положит мне туда пару подушечек. Но она пишет: «Можешь запустить руку». Намек понял…

Из переписки я узнал, что она – продюсер этого фильма. И работает в паре с каким-то хмырем, которому и пересылала мои шутки. Ей я наврал про соседку, которая пробуется на роль.

Когда Лав это прочитала, с ней произошло то, что обычно происходит с девушками, когда они узнают, что понравившийся им парень свободен, – она заулыбалась, и отвела глаза, и немного покраснела, и прищурилась, и… Да!

Пишу, что моя соседка «очень высокая блондинка», и спрашиваю, видела ли она ее.

Ни секунды не раздумывая, Лав мотает головой.

«Нам нужна миниатюрная девочка. Высоких блондинок не было; по крайней мере, я не запомнила. Есть фотография?»

Развожу руками.

«Все это уже не важно».

Ее улыбка становится шире.

Вдруг в наушниках раздается резкий мужской голос:

«Прием, прием, это Форти. Заканчиваем, Лав».

Вечно у меня первые свидания обрываются на самом интересном месте…

«Твой парень?»

Она смеется и мотает головой.

Я выдыхаю. Это мой пропуск, мой ключ, моя надежда. Стаскиваю наушники. И целую ее – она отвечает. Ее губы – закрытый частный клуб, бархат и мрамор, только для членов. На большее я пока не претендую, поэтому отрываюсь первым. Она говорит «привет», и голос ее одновременно чарующе порнографический и сдержанно отстраненный, будто она дает показания на суде или просит «не распускать руки».

– Голос как будто чужой, – смеется Лав. И я смеюсь вместе с ней. Пахнет она божественно. – Пойдем, познакомлю тебя с братом. Объявление о пробах писал он.

Лав рассказывает, что в молодости их родители обожали большой теннис (смотреть, не играть) – отсюда у них с братом такие странные имена[7]. Сама Лав редко выходит на корт (это хорошо!), а Форти вообще спорт не уважает (ну и плевать!). Удивительно, сколько всякой бесполезной личной информации умудряются вываливать о себе девушки без всякого запроса. Мы выходим в зал, она здоровается направо и налево. Лав – мой пропуск, как Рей Лиотта в «Славных парнях» или Джулианна Мур в «Ночах в стиле буги». Ей открыты все двери.

Подходим к кинозалу. Прежде чем войти, она смотрит на меня и говорит:

– Наберись терпения. С братом бывает непросто.

В комнате накурено и пахнет лобстерами. Форти разговаривает по телефону. Увидев нас, жестом показывает, чтобы мы вели себя тихо, пока он обхаживает своего агента. А я смотрю на него и не верю глазам: он как две капли воды похож на безвременно почившего актера Филипа Сеймура Хоффмана. Видимо, вопреки расхожему мнению, тот решил не отправляться к праотцам, а реинкарнировался в Форти Квинна, кривоногого светловолосого здоровяка с мальчишеской улыбкой, в клетчатых шортах и в футболке с портретом Стива Миллера. Лав говорила, что они с ним близнецы, однако брат выглядит лет на десять старше ее. У него грубая кожа, испорченная кокаином и выдубленная солнцем на назначенных судом общественных работах. А вот волосы, расчесанные на прямой пробор, напротив, шикарные, мягкие и блестящие, будто пересаженные от куклы.

– Он очень напористый, – шепчет Лав.

– Вы в хороших отношениях?

– Мы близнецы.

Это не ответ на мой вопрос, но я не настаиваю. Она убирает волосы за уши и принимается наводить порядок. Мы заказали два чизбургера, а Форти, похоже, все меню. Я держу себя в руках и стараюсь не заводиться из-за такого безответственного расточительства. Сегодня нельзя облажаться.

У Форти с губы свисает сигарета; время от времени он вынимает ее небрежным жестом и стряхивает пепел в пустую бутылку от «Дом Периньон».

– Нет, девицы из театра импровизаций не подходят, – заявляет кому-то в трубку. – Мне нужны глубокие чувства. А с Нэнси я еще поговорю – просил ведь: никаких истеричек и юморичек. – И кидает трубку.

Лав уже рядом.

– Форти, – увещевает его она тоном учительницы начальных классов, – успокойся. Все будет хорошо.

– Но пока-то плохо! Мы так ее и не нашли.

– Найдем. Кстати, знакомься, это Джо. Который с чувством юмора.