Читать книгу "Мюнхен - Роберт Харрис"

Уже в сотый раз Пауль бросал взгляд на часы. Три минуты двенадцатого. Фон Ностиц и фон Ранцау тоже сидели на своих местах у окон. Они смотрели на улицу, как будто ожидали каких-то событий. За все утро никто не произнес больше десятка слов. Ностиц, работавший в протокольном департаменте, состоял в партии; фон Ранцау, которому, пока не разразился Судетский кризис, светило поехать в Лондон вторым секретарем посольства, в ее ряды не вступал. Они не такие уж плохие парни, думал Хартманн. Ему всю жизнь приходилось вращаться среди таких: патриотичные, консервативные люди, приверженные своим кланам. Для них Гитлер – кто-то вроде неотесанного егеря, который при помощи какой-то хитрой уловки стал управляющим их родового имения. В этом качестве он против ожидания добился успеха, и эти аристократы в обмен на беззаботную жизнь готовы прощать ему прорывающиеся время от времени дурные манеры и вспышки насилия. А теперь они вдруг поняли, что не могут избавиться от него, и вроде как начинают жалеть о своем упущении. Хартманн прикинул: не стоит ли довериться им? Нет, слишком рискованно.

Резкий телефонный звонок заставил всех троих подпрыгнуть. Пауль взял трубку:

– Хартманн слушает.

– Пауль, это Кордт. Немедленно приходите ко мне в кабинет.

Долгие гудки. Хартманн повесил трубку.

– Что-то стряслось? – Ранцау не сумел скрыть прозвучавшего в голосе беспокойства.

– Не знаю. Меня вызывают в дом через дорогу.

Хартманн закрыл папку с документами по Рузвельту. Под ней лежал конверт, переданный ему фрау Винтер. Следовало спрятать его где-нибудь, когда он зашел домой переодеться, но ему так и не удалось подобрать достаточно безопасное место. Пауль сунул конверт в пустую папку, отпер левый нижний ящик письменного стола и положил ее туда, похоронив под кипой документов. Запер ящик и встал. Если что-то пойдет не так, он может никогда уже не увидеть своих коллег. Он ощутил неожиданный прилив симпатии к ним. «Не такие уж плохие парни…»

– Если что разузнаю, дам вам знать, – сказал Пауль.

Он взял шляпу и выскочил за дверь – пока лицо не выдало его чувства или ему не задали других вопросов.

Назначенный министром иностранных дел еще в феврале, Риббентроп предпочитал руководить из своей старой штаб-квартиры на противоположной стороне Вильгельмштрассе – массивного правительственного здания прусских времен. Его штат делил один этаж с сотрудниками заместителя фюрера Рудольфа Гесса. По пути к кабинету Кордта Хартманну пришлось миновать группу из пяти-шести облаченных в коричневые мундиры чиновников нацистской партии.

Кордт сам открыл дверь и пригласил Пауля пройти внутрь, после чего заперся на замок. Обычно в кабинете присутствовала секретарша, но теперь ее не было. Должно быть, Кордт ее отослал.

– Только что заходил Остер. Говорит, началось. – Глаза уроженца Рейнланда бегали за толстыми стеклами. Он выдвинул ящик стола и извлек два пистолета. – Дал мне это.

Кордт осторожно положил оружие на стол. Хартманн взял пистолет. Это был вальтер последней модели – маленький, всего около пятнадцати сантиметров в длину, легко спрятать. Пауль взвесил его в ладони, снял с предохранителя и снова поставил на него.

– Заряжен?

Кордт кивнул. Он вдруг захихикал, как школьник:

– Поверить не могу, что это происходит. В жизни не пользовался оружием. А вы?

– Мальчишкой ходил на охоту. – Хартманн навел пистолет на шкаф, его палец слегка надавил на спусковой крючок. – Из винтовки стрелял по большей части. Из дробовика.

– Это разве не одно и то же?

– Не совсем, но принцип такой же. Так что происходит?

– Этим утром передал вашу копию ответа Гитлера Чемберлену генералу Гальдеру в штабе верховного главнокомандования.

– Кто такой Гальдер?

– Преемник Бека на посту начальника Генштаба. Если верить Остеру, Гальдер был ошеломлен. Он определенно с нами: еще более оппозиционен Гитлеру, чем Бек.

– Он даст армии приказ выступать?

Кордт покачал головой:

– У него нет полномочий. Его дело – осуществлять планирование, а не командовать. Он собирается поговорить с Браухичем, главнокомандующим. У Браухича есть власть. Не окажете ли любезность положить эту штуку? А то я нервничаю.

Хартманн опустил пистолет.

– А Браухич сочувствует нам?

– Вероятно.

– Так что же теперь?

– Вам следует пойти в канцелярию, как мы и уговорились накануне вечером.

– Под каким предлогом?

– Только что позвонили из британского посольства. Похоже, Чемберлен отправил Гитлеру новое письмо – бог весть, что в нем, – и Хендерсон просит аудиенции, чтобы передать его фюреру как можно скорее. Запрос требует подтверждения Риббентропа, а тот сейчас как раз у фюрера. Полагаю, вам удастся пройти с докладом к министру.

Хартманн поразмыслил. Это могло сработать.

– Отлично.

Он попытался спрятать пистолет, попробовав разные карманы. Лучше всего подошел внутренний в его двубортном пиджаке, с левой стороны, рядом с сердцем. Можно вытащить оружие правой рукой. Если застегнуться на все пуговицы, почти совсем не заметно, что в кармане что-то есть.

Кордт наблюдал за ним почти с ужасом.

– Звоните мне, как только получите ответ Риббентропа. Я приду и присоединюсь к вам. Ради бога, помните: ваша задача состоит только в том, чтобы двери были открыты. Не встревайте ни в какую перестрелку – это для Хайнца и его людей.

– Понял. – Хартманн расправил жилет. – Хорошо. Мне пора.

Кордт отпер дверь и протянул руку. Пауль стиснул ее. Ладонь друга была ледяной от ужаса. Он ощутил, как напряжение передается ему, словно инфекция, выдернул руку и вышел в коридор.

– Я позвоню вам через несколько минут, – сказал он достаточно громко, чтобы его услышали партийные функционеры.

При его приближении те отодвинулись, давая ему пройти. Пауль сбежал по лестнице, миновал коридор и вышел на Вильгельмштрассе.

Свежий воздух бодрил. Молодой человек миновал брутальный современный фасад Министерства пропаганды, переждал, пока проедет грузовик, затем пересек дорогу на пути к рейхсканцелярии. Двор перед зданием заполняли два или три десятка чиновничьих автомобилей: длинные черные лимузины со свастикой на флажках, у некоторых были эсэсовские номерные знаки. Создавалось впечатление, будто половина деятелей режима спешили стать свидетелями исторической минуты истечения срока ультиматума. Хартманн предъявил полицейскому у ворот удостоверение личности и изложил свое дело. Он, мол, сотрудник Министерства иностранных дел, у него срочное сообщение для герра фон Риббентропа. Сам повтор этих слов придал ему уверенности – в конечном счете это настоящая правда.

Полицейский отворил калитку. Пауль проследовал по периметру двора к главному входу. Пара эсэсовцев преградила ему путь, затем расступилась, даже не дослушав до конца его объяснения.