Читать книгу "Счастливый ребенок. Универсальные правила - Андрей Курпатов"

«Не понимает», – отвечает доктор.

«Я и так ему уже, и этак! Уже и цыганочку с выходом устраивала, и подарками задаривала, и лупила его! Ну все сделала! А он прогуливает школу, и все! И что тут сделаешь?! И ведь взрослый уже совсем – десять лет все-таки! Одиннадцатый! Вот что тут непонятного – его из школы из этой выпрут, а возьмут его только в Четыреста двенадцатую, а там образования – ну никакого! Разве он этого не понимает?!»

Что отвечает на это доктор? Правильно: «Не понимает».

«Четырнадцать лет! Четырнадцать! И я нахожу у нее презервативы в сумке! Нормально?! Я, конечно, с ней поговорила. Я, конечно, ей все объяснила. Я, конечно, предупредила ее… А она смотрит на меня, как на дуру, и все тут, хоть тресни. Конечно, я не сдержалась. По первое число ей досталось. Но я не жалею. Я думаю, что, если она по-хорошему не понимает, будем по-плохому!»

«Не поймет», – отвечает доктор.

Все это совершенно не значит, что с детьми не надо говорить. Все это совершенно не значит, что им ничего не следует объяснять. Нет, разумеется! Надо и следует. Только необходимо иметь в виду это ограничение: мы никогда не сможем объяснить своим детям то, что мы думаем, мы можем объяснить им только то, что они способны понять, а это разные вещи. И пока это правило для родителей не норма жизни, а абстрактная конструкция, ничего не получится.

В общем, давайте не будем торопиться с выводами. Если вы хотите, чтобы ребенок понял то, что вы ему говорите, начните с того, чтобы понять самого ребенка. И даже не просто его позицию, но и сам его способ думать.

Дети больше походят на свое время, чем на своих родителей.

Арабская пословица

Так я не понял, о чем речь, собственно?..

Вы никогда не задумывались над вопросом – почему детей в школу берут только с шести-семи лет, до третьего класса говорят, что они учатся в «начальной школе», а программу «среднего неполного образования» заканчивают к моменту, когда подросткам исполняется пятнадцать, и вот уже только с пятнадцати дают «полное среднее образование»? Ведь известно же, что чем младше ребенок, тем лучше ему все дается и память у него лучше работает. По крайней мере, языки иностранные он в этом возрасте легко осваивает.

Или вот ходят же дети в детский садик, учат там некоторые вещи. Почему бы им сразу в школу не пойти? Ну, пусть там режим будет попроще, отношение к детям помягче, но наука образовательная загружается в голову, почему нет?

Если ребенок с четырех лет в школу пойдет, он к восемнадцати уже институт закончит, работать сможет, сам себя обеспечивать. Хорошо же – на родительской шее не сидит, в армию пойдет уже подкованный на все сто! Красота! Куда там – в министерстве образования – смотрят? Непорядок!

По всей видимости, какой-то резон в этом все-таки есть, не с потолка же они взяли эти цифры… Но какой? Может, тут лимит по физическому развитию? Или просто детей детства не хотят лишать раньше времени? Возможно, но боюсь, мотив здесь был несколько иной.

Изначально, надо думать, вся эта практика возникла спонтанно, на опыте, методом тыка. Пробовали учить детей и в том возрасте, и в другом, а стало понятно, что одно они хорошо осваивают, когда им семь, другое – когда им десять, третье – когда двенадцать. Выяснили, определились и успокоились.

Но ученые люди – не из тех, кто готов довольствоваться эмпирическими данными, они, как правило, хотят докопаться до самой сути. И были проведены, без преувеличения, тысячи разнообразных экспериментов. Копали и докопались…

На самом деле нетрудно догадаться, что речь идет прежде всего об особенностях организации мышления ребенка. Оказалось, что на разных этапах своего развития он думает совсем по-разному. И не потому, что он так решил думать, а потому, что по-другому он пока просто не может.

Как же в сжатом виде выглядят эти этапы развития детского мышления?

Первый этап – это совершенно бессловесное мышление. Ребенок еще не знает и не понимает слов, но как-то он уже думает. То есть, по всей видимости, опирается в своем мышлении на чувства и ощущения. Они-то и диктуют ему «логику принятия решений».

Сластями, печеньями и конфетами нельзя вырастить из детей здоровых людей. Подобно телесной пище, духовная тоже должна быть простой и питательной.

Роберт Шуман

В этом периоде ребенок начинает осваивать слова, но пока не воспринимает их как некие вербальные знаки, обозначающие вещи. Пока это просто звуки вещей. Пусть их издают не сами вещи, но соответствующие звуки (слова, произносимые родителями) издаются в связи с этой вещью.

Метроном не кормит собаку, но тиканье метронома – это условие появления еды. То есть, грубо говоря, еда сообщает собаке о своем «приближении» тиканьем метронома. Кто его включил, почему его включили, связано это как-то с едой или нет? Все это, на самом деле, никакого значения не имеет – еда тикает, и баста!

А теперь, чтобы лучше вникнуть в суть этого периода, представьте себе, что вы чуть выпили спиртного и начали изображать из себя иностранца: «Мистер тейбол кволите икскюзми пасижур интернешенел пикчерс эксклюзив стайл энд вот ю вонт май дарлинг соу бьютифул месседж интродьюс». Может получиться очень забавно, не правда ли? С одной стороны, понятно, а с другой – непонятно, но от этого еще веселее.

Вот так же рассуждает и наш ребенок, этот «человек играющий». С одной стороны, слова, которые он слышит, ему «понятны», точнее даже сказать – «знакомы», но смысл все равно остается призрачным. Чем-то таким, на что хочется или просто покивать головой, или, если интонация взрослого не слишком позитивна, напротив, напрячься и убежать.

Немало можно добиться строгостью, многого – любовью, но больше всего – знанием дела и справедливостью, невзирая на лица.

Иоганн Гете

В целом, как мы помним, это стадия, на которой ребенок осваивает себя, как неопытный водитель – новую машину. Он ищет ощущений, которые помогут ему получить какую-то определенность в окружающем его мире. Ребенок слушает, разглядывает, кричит, ударяет, мнет, сгибает, бросает, толкает все, что попадается ему под руку. И на основе ответных реакций (то, как среда и мы – родители – реагируем на его действия) начинает мало-помалу связывать разные события друг с другом.

То, что эта связь является наивной, – это слабо сказано. Это очень-мега-наивная связь. Представьте себе самую абстрактную из всех абстрактных картин Пабло Пикассо, и вы, возможно, примерно поймете, что творится в голове у младенца. Разница между оригиналом и копией, находящейся в голове малыша, «так далеки, как “да” и “нет”», и «рампы свет их разлучает».

Заканчивается данный, не боюсь этого слова, хтонический (читай – доисторический) период развития детского мышления к двум годам. Хотя, конечно, о каком-либо окончании чего-либо в такой ситуации говорить трудно. Просто у ребенка появляются новые возможности, которые он будет активно реализовывать, чтобы подойти к своим трем годам во всеоружии.