Читать книгу "Драконье серебро - Марина Суржевская"

Я хмыкнула, разворачиваясь. А Анни торопливо сбросила на кресло свертки и поставила на стол лампу — внутри пузатого стекла, оплетенного грубыми железными ободами, ровно горело оранжевое пламя. Я поморгала, привыкая к свету.

— На чем горит этот огонь?

— На чем? — не поняла девочка, сноровисто подхватывая сброшенное на пол алое платье и складывая в аккуратный рулон. — Зачем ему гореть на чем-то? Это ведь живое хёггово пламя! Засыпает только, но встряхнул — и снова проснулось!

Я ничего не поняла. И задумчиво снова подула на стекло.

— Нельзя дышать на льдинку в окне! — всплеснув руками, воскликнула прислужница. — Дырка же будет!

— Дырка? — растерялась я, покосившись на остатки снежного сада на окне. — А почему?

— В твоих землях нет снежных хёггов? — с пониманием спросила девчонка. И деловито отпихнув меня от окна, потерла стекло краем своего рукава, стирая затихающее волшебство. — Они мастера делать такие вещи, то в окна льдинки наморозят, то вещицы всякие красивые. Вроде и лед, а в руках не тает. Только дышать на них нельзя.

— Я не знала, — с сожалением глянула на окно.

— Так оно и видно, что ты чужачка, — хмыкнула девочка. — Говоришь не так, делаешь не так, и сама вся…

— Не такая?

— Другая, — дружелюбно улыбнулась Анни. Бояться меня девочка явно перестала и сейчас глазела с детской непосредственностью, но без враждебности. И я поневоле улыбнулась в ответ.

— А вот ты мне все и расскажешь. Чтобы я говорила и делала так!

Девчонка посмотрела с сомнением. И вздохнула так, словно ей предстояло как минимум спасти мир от глобальной катастрофы.

— Для начала тебя надо одеть, лирин. И волосы расчесать, а то снова напугаешь кого!

Тут я не могла не согласиться и покорно отправилась в уже знакомую мне тесную и темную комнатку с каменной бочкой. На этот раз железная труба фыркнула и выплюнула в углубление струю еле теплой и, кажется, не слишком чистой воды.

— Смотри, как замечательно, — восхитилась девчушка, — вода сама течет! И таскать из колодца не надо, и даже греть! Я и не знала, что у риара так все обустроено! Как в Варисфольде, ну надо же!

Я не стала комментировать детские восторги Анни, лишь глянула с жалостью. Дрожа от холода и зябко ежась, стянула свой меховой наряд и ступила под фыркающую струю.

— Холодно, — буркнула я, переступая с ноги на ногу на каменном днище.

— Сейчас тепло, — «утешила» девочка. — Вот через месяц хуже станет, ко дню зимнего солнцестояния. Тогда ветер и буран так воют, что и звери пугаются! Так что ты проси у нареченного больше мехов и нарядов!

— Не буду я ничего просить. Не муж он мне, чтобы просить, — невнятно буркнула я, торопливо смывая с лица подсохшие грязь и кровь. Не муж и не будет им — уточнять не стала.

Анни воровато оглянулась на дверь и склонилась к моему уху.

— Да что ты такое говоришь, лирин! Как жених венец надел — так надо действовать! И хитростью, хитростью! — жарко выдохнула она. — Риар к тебе до свадьбы прикасаться не смеет, так ты сделай так, чтобы прикоснулся! Посмотри ласково, улыбнись, ненароком плечом тронь… или сделай вид, что падаешь, он и поймает! Или можно, когда мужчина хмельной, под одеялом ногу закинуть или голову на грудь положить, а наутро сказать, что он сам! И за каждое прикосновение подарок взять — ткань там или украшение. А если под одеялом полежите без меча, то и вовсе сундук с добром проси! Так что ты не робей, хоть первый раз неприятно, говорят… Но зато подарки! За месяц до свадьбы чем больше наберешь, тем лучше! Все так делают, ты не знаешь, что ли? И украшать себя надо по-особенному, лицо красить, волосы завивать, чтобы больше даров получить! И ресницами, ресницами вот так! Жениху-то до пояса свадебного ничего нельзя, а он же мужчина! А у тебя и вовсе черный хёгг. Он же без женской ласки никак не может! Огненный ведь… Так что не удержится, тронет! Вот и дары тебе будут! Главное, не робей!

Я с изумлением уставилась на невинное дитя четырнадцати лет, которая учила меня, как разводить жениха на подарки! Глаза юной девушки сияли искренним желанием помочь и поделиться хитрой наукой. А я не знала, плакать мне или смеяться на такое учение.

— Слушай, а ты откуда все это знаешь? — заподозрила я неладное. А то мало ли, вдруг в байке о семерых детях, ожидающих прислужницу, есть хоть доля правды? Ну хоть одна седьмая? — Ты что же…

— Я? — округлила глаза бывшая кухонная прислужница. — Ой, да кто же мне венец наденет, я же сирота! Меня риар не пометил и дочерью Дьярвеншила не назвал. Такую никто женой не возьмет, а без венца я сама к себе не подпущу, в нос дам и сбегу, если что! Это все прислужницы рассказывали друг другу, а я слышала. Я умею быть незаметной.

В ее голосе не прозвучало горечи, а мне вот стало грустно.

— Скажи, а что надо сделать, чтобы стать дочерью Дьярвеншила?

— Полезной стать, нужной этому городу, — легко пояснила девушка. И сразу сбросила меня с небес на землю: — Только это лишь риар может определить. Была бы я мальчиком, могла бы пойти в воины, они получают имя и без риара, кровью и силой. А мне вот можно лишь надеяться, что риар однажды захочет назвать вольнорожденной девой, подарить новое имя, свою кровь и защиту. Может, лет через двадцать я заслужу такую честь, если перворожденные будут ко мне милостивы.

Я хмуро уставилась на стекающую в дыру грязную воду.

— А как ты вообще в башню попала?

— Так прежний риар Ингольф-хёгг разрешил остаться две весны назад! Увидел возле хлева, я там у прежней хозяйки по хозяйству помогала, и велел в башню идти. Сказал, что пару лет подождет, а потом я пригожусь!

Я до хруста сжала челюсть, слушая болтовню девочки. И с ужасом понимая, почему старик решил оказать милость прислужнице. Анни была на редкость хорошенькой даже сейчас, а года через три расцветет в настоящую красавицу. Пару лет подождет? Вот сволочь старая! Да она же ребенок! Даже не понимает, чего избежала со смертью риара.

— А новый риар… — заранее холодея, спросила я. Кто знает, какие тут порядки?

— Жених твой? — удивилась девочка. — Он меня даже не видит.

Мы помолчали, пока я пыталась промыть волосы под брызгающей струей. И всерьез задумалась, не легче ли с такими условиями жизни вовсе отрезать пряди, чтобы не мучиться. Останавливало лишь то, что на фьордах короткие стрижки не приняты, а я и так отличаюсь от местных. Боюсь, за модную ультракороткую прическу могут и побить!

Усмехнувшись своим мыслям, я снова плеснула в лицо и вылезла из так и не нагревшейся бочки.

— Вот, так-то лучше, теперь ты и не похожа на йотун-шагун, лирин! — радостно улыбнулась Анни и протянула мне тряпку, чтобы вытереться. — И платье я тебе утром принесу, как почищу и пришью заплатки! И завтра же начну шить новое, ткань мне Брида дала.

— Она тебя не обижала? — всполошилась я.