Читать книгу "Синдром Джека-потрошителя - Влада Ольховская"

– А с панелью что? – поинтересовалась Анна. – Тоже свекор подтолкнул?

– Сама вышла. Она уже по-другому ко всему относилась… Она мне как-то сказала: я была такой грязной, что мне было все равно. Так и получилось… А свекор умер скоро, аукнулась ему та травма. Квартира перешла ей, только было слишком поздно.

Жизнь Насти превратилась в замкнутый круг, годы пролетали мимо. Она, получившая возможность освободиться и начать новую жизнь, уже не хотела этого.

– Годы тут замечаются, только когда ты становишься старой – тебя перестают покупать, – хмыкнула Натаха. – Меня вот перестали… давно. Настюху еще брали, но редко. Она выживала за счет того, что работала там, где других не было, ну или по времени угадывала так, что она одна на дороге была.

А вот это уже было интересно. Это могло указать им на то, как ее нашел Джек.

Анна тоже поняла это, она спросила:

– И где же она работала? Тогда, когда на нее напали.

– Тут скорее «когда». Она ходила в морозы. Это ж вам не в квартире!.. Тут выдержка нужна, и чтоб себя не жалели… Некоторые девки решаются. Настюха была из тех, кто решался в большой холод. Я ей говорила, что это плохие дни: холодно, темнеет рано, все занесено так, что машине некуда съехать… Но она все равно ходила. И вот доходилась…

А ведь в этом и правда был риск – но не только для жертвы. Убийца тоже рисковал: зимой дороги становятся узкими, машины двигаются медленней, все, что происходит на обочине, привлекает больше внимания. Чтобы расправиться с Анастасией и не оставить следов, он должен был точно знать, где и когда она будет стоять. Но если она часто уходила в сторону, там, где у нее не было конкуренток, спланировать нападение не так уж сложно.

В любом случае он не следил за ней дома, в эту квартиру он не приходил, так что задерживаться здесь смысла не было. Натаху их уход не слишком огорчил – долгий разговор утомил ее, она то и дело косилась на полупустую бутыль с мутной жижей неопределенного происхождения. От того, чтобы сделать глоток при гостях, ее удерживала не скромность, а нежелание делиться. Поэтому когда они ушли, она даже не потрудилась закрыть за ними дверь, у нее были другие дела.

Свежий воздух казался особенно сладким после смрада, пропитавшего старую квартиру. Леон понимал, что все случившееся здесь давно осталось в прошлом и не имело к нему никакого отношения, но на душе было гадко. По сути, жизнь, целая жизнь, сломалась из-за одного неудачного решения. Если бы та девчонка после изнасилования ушла – даже не жаловалась, а просто ушла, все для нее сложилось бы по-другому. Или нет? Осуждать ее оказалось так просто, что Леону пришлось останавливать себя усилием воли.

За свои решения Анастасия расплатилась сполна.

– Ты печален, – заметила Анна. – Я понимаю почему, но не нужно. Печаль мешает мыслить здраво.

– А о чем тут мыслить? Ты видишь в этом какие-то указания на него?

– Пока – нет, но то, что мы услышали здесь, может оказаться важным позже. Думай об этом только так, но не думай о жертве.

– Как ты поняла, что я думаю о ней?

– Потому что ты ощущаешь себя виноватым и запутавшимся, – пожала плечами Анна. – Ты идешь к машине, которая стоит дороже, чем эта квартира, и не понимаешь, как можно было пойти на такие жертвы ради какой-то гнилой комнаты. Не надо. Тут не в материальном дело, если честно. Просто одна женщина сломает обидчику хребет за пощечину, другая будет много лет терпеть жестокие пытки. Никто тебе не скажет наверняка, почему так происходит, но осуждать это не нужно – вроде как она, такая дура, сама виновата!

– А что нужно?

– Помочь. Не можешь помочь – молчи. Можешь помочь – помоги, неважно как, хоть словом, хоть делом. Анастасии помочь было некому, и случилось что случилось.

– Согласен, если бы ее муж был жив, так бы не случилось.

Он открыл перед Анной дверь – Лидия всегда требовала этого, жест уже стал привычным. Она не удивилась, будто так всегда было между ними. В эти моменты Леон забывал, как мало они на самом деле знакомы.

– Может, не случилось бы… скорее всего, нет, – согласилась Анна. – А может, и случилось бы, все зависит от того, скопировал бы ее муж поведение собственного отца или нет. Муж сам по себе – не гарантия спокойствия и стабильности.

Он сел за руль и завел мотор. Машина плавно двинулась с места, словно желая побыстрее покинуть эти странные улицы, где рядом с ней останавливались, чтобы сделать фото.

– Сдается мне, что замужних дам среди проституток все-таки немного, – отметил Леон.

– И напрасно. Их и сейчас хватает, а во время Джека-потрошителя у большинства проституток были мужья – бывшие мужья, мертвые мужья, иногда – живые и здравствующие мужья. Мало кто отправлялся на улицы юной девственницей. Чаще всего проституция становилась последним шагом, когда что-то важное уже не получилось. Например, у Мэри Энн Николз, первой официальной жертвы Джека, был муж, с которым она развелась, и было пятеро детей.

– Я даже не знаю, что мне любопытней: почему ты снова приплела к делу Джека или почему ты выбрала именно эту жертву? Их у него вроде бы было пять!

– Потому что Мэри Энн Николз напоминает мне Анастасию Поворотову, – задумчиво произнесла Анна. – По возрасту, по образу жизни… да много почему! И по связи с убийцей тоже.

– Мне задать вопрос или ты сама расскажешь?

Он делал вид, что ему неинтересно, хотя уже был заинтригован. Но Анна, пожалуй, знала, что так будет, когда упомянула первую жертву. Это сходство было еще одной опорой для ее теории о новом Джеке.

– Сама расскажу. Итак, за свою жизнь Мэри Энн Николз побывала замужем, родила пятерых детей и развелась. Муж утверждал, что расстались они из-за ее пьянства. Ее отец утверждал, что из-за измен мужа. Что утверждала сама Мэри Энн Николз – никто и никогда не узнает, потому что до смерти она никого не интересовала. Что выпивала – так это правда, она не могла удержаться на приличной работе, ей только и оставалось, что бродить по улицам. Но для нее это не было травмой, если сравнивать с той же Анастасией. Такие, как Мэри Энн Николз, легко приспосабливались к жизни на улицах.

– Но не к смерти на улицах?

– К такому никто не готовится, уж поверь мне! Ее нашли ранним утром тридцать первого августа восемьдесят восьмого – лежала на улице в луже собственной крови. Никто ничего не видел, не слышал, не знал. Травмы были жестокими – множественные ножевые, как сказали бы сегодня, плюс перерезанное горло. Это, кстати, объясняет, почему никто ничего не слышал, хотя в то время ночные смены не были редкостью. Убийство сначала попало к местной полиции, но там далеко не продвинулось. Это вызвало быстрое возмущение общества – благодаря кому?

– Эмме Смит, – отозвался Леон, не сводя глаз с дороги.

– Начинаешь понимать ситуацию, поздравляю. Тогда и появились слухи о том, что Эмма Смит и Мэри Энн Николз могут быть жертвами одних преступников, но тогда все было наоборот: смерть Николз приписывали бандам. Тогда о Джеке еще не говорили – но скоро заговорили.