Читать книгу "Эдинбург. История города - Майкл Фрай"

Во время этой войны шотландцы были настолько разобщены, что часто отец стоял за шотландцев, а сын за англичан, или один брат — за шотландцев, а другой за англичан, или даже один и тот же человек вначале был на одной стороне, а потом перешел на другую. Однако все или по крайней мере большинство шотландцев, которые приняли сторону англичан, были неискренни или сделали это, чтобы спасти свои земли в Англии, ибо душой — если не телом — они всегда были со своим народом.[58]

Король Роберт не только нападал на оккупантов у себя в Шотландии, но также переносил военные действия далеко за границу, на собственную территорию врага. Жители Нортумберленда и Камберленда вскоре начали проситься в вассалы к Роберту — не потому что хотели стать шотландцами, а потому что это был для них единственный способ удержать его на расстоянии. Роберт же, со своей стороны, никогда не видел разницы между шотландцами, все еще находящимися под игом Англии в Лотиане, и настоящими англичанами за границей. И там, и там он вел беспощадную партизанскую войну, и никто не мог чувствовать себя в безопасности.

В отдалении от Эдинбурга и других твердынь жителям Лотиана повезло меньше; они не могли рассчитывать даже на то, что присутствие англичан сможет держать на расстоянии войска Брюса, не то что на защиту. Разобщенные и безоружные, они стали бы легкой добычей для тех, кто решил их запугать. Неудивительно, что и они сами, и их повелители также начали предлагать и заключать перемирия, иными словами, выпрашивать у короля Роберта обещания, что его войска не станут на них нападать. До нас дошло очень мало сведений о подобных перемириях в этом регионе; информация о том, кто их заключал, сколько они стоили и сколько продолжались, остается крайне обрывочной. Однако за три года до битвы при Бэннокберне в 1314 году таких перемирий было по крайней мере пять.

Одно из них, заключенное зимой 1311/12 года, после того, как Эдуард II направился к югу из Берика, длилось четыре месяца. Король Роберт преследовал его в том смысле, что долго шел со своими войсками по его следу, «разрушая все» на своем пути и дойдя в итоге до Корбриджа в Нортумберленде. Он угрожал местным жителям, требуя для своих воинов безопасности от меча и огня, вымогал золото и скот (который можно было легко перегнать на север на обратном пути). Если ему не могли или не желали заплатить, он позволял своим бойцам грабить, крушить и жечь — хотя самих людей как мог щадил.[59]

В ходе этих военных действий король Роберт учинил в Лотиане такой же разгром. Англичане, в конце концов, все еще выполняли функции гражданской власти, какая бы она ни была, в Эдинбурге, Берике и Роксбурге. Там, где английский режим поддерживали местные землевладельцы (в том числе шотландцы), арендаторы обычно считали себя обязанными следовать их примеру. Среди таких землевладельцев был Патрик, граф Дунбар, поклонившийся Эдуарду I в 1291 году и потом отказавшийся предать его (даже несмотря на то, что другие поклявшиеся в верности одновременно с ним — в том числе, что показательно, Брюсы — отказались от своих обещаний). За верность он заплатил высокую цену. И все же он до смерти хранил верность Эдуарду, и только после битвы при Бэннокберне его сын перешел на сторону короля Шотландии. Сосед и родич Дунбара, Адам Гордон из Гордона, последовал тем же путем и пережил 1314 год с тем, чтобы его приложенное не к месту благородство было вознаграждено хотя бы королем Робертом, новым монархом. В данном случае тот явил пример своей неслыханной щедрости, сделав Гордона своим послом в Риме.

Тогда, однако, всему этому еще только предстояло совершиться, и в 1311 году ни Дунбар, ни Гордон не предполагали, что их землям и людям предстоит снова испытать то, что те уже только что испытали, когда король Роберт крушил все на своем пути на юг. В результате, до февраля 1312 года «те в графстве Дунбар… что все еще были подданными короля Англии, были обложены ради заключения перемирия весьма высоким налогом». Это как бы подразумевало, ради успокоения совести обоих лордов, что они не были и не будут подданными короля Шотландии. Их действия были позднее оправданы как необходимые «для обеспечения безопасности страны и их вассального положения». Перемирия были выгодны для обеих сторон. Более того, Эдуард II разрешил Дунбару и Гордону переговоры о продлении перемирия. Это им в конце концов удалось, однако сколько перемирие в итоге продолжалось, неизвестно. Позднее в том же году английские шерифы и коменданты в Лотиане получили распоряжение собрать средства на, предположительно, третье соглашение, при этом Эдинбург уплатил четверть общей суммы; как бы то ни было, в июне 1313 года это перемирие все же закончилось. Последовало еще одно, продолжительностью в 15 дней. Затем еще одно — в пять месяцев; оно стоило графству Дунбар 1000 четвертей зерна.[60]

В этих условиях сельское хозяйство, торговля и сама жизнь в Лотиане начала разваливаться даже там, где стояли английские войска: следствие 1312 года показало, что стоимость имений, отобранных англичанами у шотландцев, упала наполовину. И все же те беды, на которые обрекали шотландцев заключенные ими перемирия, все равно не гарантировали защиты от насилия, которой они ожидали взамен. Английские военачальники вели себя так, будто их не касались никакие соглашения, заключенные между шотландцами. Их солдаты забирали урожай, предназначенный для оплаты перемирия, и реализовывали его в свою пользу. Одним из мотивов, безусловно, был упадок боевого духа. Некоторые гарнизоны оказались отрезаны и не получали жалованье месяцами. Солдаты срывали раздражение и негодование на тех, кто оказывался ближе всего — не на невидимых партизанах, а на невинных мирных жителях, просто оказавшихся в неудачном месте в неудачное время. Военачальники этому потворствовали, поскольку, возможно, и сами находились в том же состоянии духа. Когда Эдуард II устроил им выговор за притеснение тех, кто еще был его подданными, они просто заявили, что соответствующий королевский приказ до них так и не дошел. Народу Лотиана приходилось не только платить шотландскому сопротивлению за то, что оно держалось от них на расстоянии, но и платить оккупантам-англичанам, чтобы те их не трогали.[61]

* * *

В Эдинбурге солдаты вели себя хуже всего. Они нападали на горожан, били и грабили, бросали их в тюрьму и требовали выкуп. Все это самым печальным образом сказалось на экономике: за последний год правления англичан город сумел наскрести жалкие 35 фунтов налогов, меньше, чем уступавший ему по размеру Роксбург. Народ оказался меж двух огней. В своей петиции королю они жаловались, что им сначала приходится изыскивать средства для выкупа взятых в заложники местных жителей, а потом еще и средства для того, чтобы избежать репрессий со стороны шотландского сопротивления за нарушение перемирия. Когда олдермены пришли к сенешалю замка с жалобой, они также угодили за решетку. Гордон возмущался так яростно, что также был посажен в тюрьму. По крайней мере, крупный землевладелец мог получить сатисфакцию. Гордон отправился в Вестминстер, чтобы высказать протест Эдуарду II лично. Король освободил главнокомандующего Эдинбургом от занимаемой должности и издал новые указы для солдат, которым предписывалось прекратить все действия, способные поставить под угрозу перемирия. Король также выплатил задолженность по жалованию. Однако шотландцам от него досталось лишь благодарственное письмо. В Берике дело обстояло не лучше. Здесь солдаты задирали «горцев», приехавших на ярмарку. Если те отказывались платить выкуп на месте, их убивали, а трупы сбрасывали в Твид. Было ясно, что, если уж за безопасность приходится платить, то покупать ее лучше у короля Роберта, а не у Эдуарда II.[62]