Читать книгу "Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны - Дэниел Эллсберг"

Кода команды «Остановиться» или «Вернуться» в конверте или чего-нибудь подобного этому у экипажей самолетов не было. После получения аутентичного приказа о выполнении боевой задачи не оставалось никакой возможности – совершенно сознательно, как оказалось, – убедиться в подлинности приказа развернуться, отданного президентом или кем-либо еще. А подчиняться такому неподтвержденному приказу не полагалось.

Не существовало официально утвержденной процедуры, с помощью которой президент, Объединенный комитет начальников штабов или кто-либо еще мог удержать самолеты, получившие приказ о выполнении боевого задания, от сбрасывания бомб на цели. С этого момента самолеты, как тактические, так и стратегические, уже никто не мог вернуть назад – ни президент, ни его подчиненные, точно так же, как баллистические ракеты. А ведь многим самолетам SAC, взлетевшим с территории США, для достижения цели после получения приказа требовалось 12 часов, если не больше. Этого времени достаточно, чтобы и мировая история, и облик цивилизации решительно изменились: в советско-китайском блоке может произойти переворот, Советы могут признать поражение, не говоря уже о том, что может обнаружиться ужасная ошибка.

Помимо прочего, после отдания приказа о выполнении боевой задачи времени достаточно и для того, чтобы президент просто передумал (по словам некоторых высокопоставленных штабных офицеров, командование беспокоила такая возможность). Опасение подобного рода присутствовало, хотя и не в первых строках, в числе объяснений отсутствия приказа о возвращении в конвертах с кодами аутентификации. Чаще всего говорили, что при наличии в конверте двух карточек с кодом «Стоп» и с кодом «Вперед» в напряженной кризисной ситуации пилот может по ошибке выбрать не ту, которую нужно. Это довольно сомнительное объяснение – если не получен код, соответствующий приказу «Вперед», то код «Стоп» не нужен и не имеет смысла.

Серьезнее было предположение, высказанное мне в 1960 г., о том, что «Советы могут узнать код “Стоп” и развернуть всю армаду назад». Именно такую версию излагают президенту в кинофильме «Доктор Стрейнджлав», объясняя, почему он не может остановить самолеты, посланные безумным начальником базы генералом Джеком Риппером.

Меня сразил реализм этой сцены среди прочего, когда я впервые увидел фильм в 1964 г. Мы с Гарри Роуэном отправились из Пентагона в город в рабочее время, чтобы посмотреть его «по профессиональным соображениям». Мы вышли из темного зала на залитую солнцем улицу, совершенно потрясенные и уверенные в том, что нам показали не художественный фильм, а документальный. (Никто из нас и не подозревал в тот момент, как этого не подозревали и в SAC, что существующие стратегические планы первого и ответного удара в буквальном смысле были аналогом «машины Судного дня» из фильма.)

Откуда, недоумевал я, создатели фильма могли узнать о такой понятной лишь посвященным, предельно секретной (и совершенно немыслимой) детали, как отсутствие кода «Стоп», а также о предположительном объяснении этого отсутствия? Или, если на то пошло, о реальном отсутствии физических ограничений возможности начать атаку по решению командира эскадрильи и даже пилота бомбардировщика без санкции президента? Как оказалось, Питер Джордж, один из сценаристов и автор книги «Красная тревога» (Red Alert), положенной в основу фильма, когда-то был офицером командно-летного состава бомбардировочной авиации британских ВВС. Надо думать, в системе управления бомбардировочной авиацией в Великобритании было много общего с системой SAC, и, похоже, по тем же самым причинам.

Реальное беспокойство, как я слышал не раз от авторитетных штабных офицеров – в частности, от подполковника, а позднее генерал-майора Боба Лукмана из Управления ВВС по военному планированию, – вызывало то, что гражданский президент или (в случае его недоступности или уничтожения Вашингтона) гражданский заместитель может в ситуации неминуемого нападения после отдачи приказа о нанесении ядерного удара передумать и попытаться изменить этот приказ или отменить его. Как результат в лучшем случае мы упустим возможность нанесения скоординированного неожиданного удара, а в худшем – оставим свои вооруженные силы (а вместе с ними и страну) беззащитными перед вражеской атакой, которая уже началась или начнется, как только неприятель узнает о том, что произошло у нас.

Именно такой аргумент генерал Бак Терджидсон (в фильме «Доктор Стрейнджлав» его исполняет Джордж Скотт) приводит президенту, который пытается отозвать самолеты, отправленные генералом Риппером в сторону России. Это довольно реальное представление об ожидаемой реакции большинства офицеров ВВС всех рангов. Как сказал мне майор на авиабазе Кунсан, «если один самолет возьмет курс на цель, все остальные могут последовать его примеру».

Действительно ли это неверие в готовность высокопоставленных гражданских лиц начать ядерную войну – с которым я раз за разом сталкивался на своем опыте в Пентагоне – было ключевым мотивом отсутствия карточки с кодом «Стоп» в конвертах или нет, системы, создаваемые и управляемые военными, на практике гарантировали невозможность возврата бомбардировщиков после получения ими аутентичного приказа о нанесении ядерного удара (отданного кем угодно). Не мог президент и тогда, и сейчас{52} – через эксклюзивное обладание кодами, необходимыми для использования любого вида ядерного оружия (таких кодов, впрочем, не было никогда и ни у одного президента) – физически или как-то иначе гарантированно не допустить отдачу аутентичных приказов Объединенным комитетом начальников штабов или нижестоящим командующим (или даже, как я уже говорил, дежурным офицером на каком-нибудь командном пункте). Это, конечно, не соответствует тому, что все президенты, вплоть до нынешнего, говорили публике. Как я покажу далее, впечатление, которое они создают, не соответствует действительности.